Москва--это что-то вроде старухи Бабы-яги
ГОРОД ДЛЯ МАШИН
Россию неинтересно изучать через политику. Можно, конечно, я это делала пять лет, пока работала в Русском бюро лондонской газеты The Times. Но скучно. Характер страны значительно сильнее проявляется в городах. Я полюбила Москву за здания в свой первый приезд в 1995-м, когда была еще студенткой и у меня было много времени гулять и рассматривать город. Я подолгу общалась с улицами, архитектурой, потом нашла друзей. В родном Лондоне я знаю гораздо меньше улочек и красот, а здесь, в Москве, мне все интересно. За десять лет я ее видела очень разной и продолжаю с интересом наблюдать за ее изменениями. То, что происходит со столицей сегодня, я объясняю особым образом московской жизни и образом вашего замечательного города. Но для начала скажу о других городах со стойкими образами. n Мой родной Лондон похож на лохматого бродягу, диккенсовского старика. Хабаровск, в котором я прожила всего несколько дней, весь такой новенький, похож на молодого провинциала. А Москва--это странная пожилая женщина, которую я для себя обозначаю на родном языке как old hag. Это что-то вроде Бабы-яги. На запястьях у нее храмы, живот--Кремль, на бедрах--фабрики и спальные районы--на ногах. Черты лица я пока не разглядела, но есть старые, обвисшие груди, для которых я тоже не придумала пока, что там есть. Но главная проблема бабы--блохи, которые ее изъедают со всех сторон. Блохи--это машины. n Москвичи падки на автомобильный комфорт, у них считается неприличным быть достаточно состоятельным и в то же время ходить пешком. Даже на удобном метро ездить состоятельному москвичу вроде как неприлично. Поэтому все садятся в машины и часами стоят в пробках. Для города эти двести пятьдесят тысяч (250 000!) новых машин в год (как главный архитектор сказал недавно)--полный тупик. Но еще страшнее, что на машинах ездят городские и государственные служащие, те, кто решает судьбу города. Получается, что если они проплывают мимо старенькой улицы, через неделю все здесь сносится, переделывается, перестраивается. Для кого? Для машин. n Автоудобствами обусловлены все громкие разрушения последних лет. «Военторг» не мог оставаться супермагазином без большого подземного паркинга. Под громадной гостиницей «Москва» также нельзя было прорубить гараж для посетителей. Здесь надо строить развязку, там--другую, и вроде все правильно, но в результате в городе гибнут бесценные памятники, улицы загазованы, наземный транспорт практически парализован. n Естественно, старуха разъярена. В сентябре ей будет 858. Она давно болеет, ей хочется спать, но это совершенно невозможно: виной всему постоянный шум от строительства и транспорта. И ведь было время, небольшой период затишья, когда она спокойно спала: после Сталина и почти до Ельцина в центре ничего не ломали, но то время кончилось. И Москва это очень болезненно воспринимает, и, например, напротив Кремля выскочила громадная язва--храм Христа Спасителя. n Но я поняла недавно, что успокоить тетку можно, только изменив этот «автомобильный стереотип» состоятельности.
Клементина СЕСИЛ
(Великобритания), культуролог, борец за охрану памятников