Рублевка, ресторан «Веранда у дачи». Играет джаз, все подчеркнуто просто. Минимальная стоимость ужина на одного человека — $60
Я бы здесь не рискнул поесть. Вдруг не хватит карманных денег. Будет неловко перед олигархами.
Вот так же примерно размышляло большинство наших людей в 1990 году. В результате здесь сегодня едят те, кто 15 лет назад не побоялся рискнуть. Во всех смыслах.
Ага. Рисковых парней тогда можно было отличить по цепи на толстой шее. А какая сегодня отличительная черта богатого человека?
Доброжелательность. Чем доброжелательнее человек, тем богаче, — это факт. Богатые улыбаются, нет раздраженности, злобы нет тупой. Это совсем недавно появилось. Раньше была зависть, все богатые завидовали друг другу. Сегодня они уже все знают друга про друга — кто кого похоронил, разлюбил, предал: в общем, притерлись. А в обществе зависть сохраняется. Если кто-то хотел бы разжечь классовую ненависть к богатым, то лучшего способа, чем недавний телефильм «Рублевские жены» на НТВ, не придумать. Очень профессионально, рейтинг высокий, но надо же думать о последствиях.
А чем озабочены сегодня богатые?
Бывшие совки, увешанные золотом и бриллиантами, поездили по заграницам и узнали, что, оказывается, их манеры крайне смешны и нелепы. И сегодня они хотят жить не просто богато — им хочется красоты, идеала. И они зовут дизайнера, стилиста. Но дизайнер не поможет, если ты сам не знаешь, что для тебя идеал. Можно купить хоть всю последнюю коллекцию одежды, прямо с манекена — но где ты, где твое внутреннее ощущение? Его нет. Это от неуверенности. Человек себе не доверяет. Почему? Может, мало в себе копался, мало о себе знает, а то, что знает, его не устраивает? А надо просто прислушиваться к себе, не бояться.
Вам не кажется, что вещей сегодня развелось столько, что они постепенно начинают загораживать человека?
Оксана РОБСКИ трижды была замужем, причем дважды за обитателями Рублево-Успенского шоссе. Ее последний супруг Михаил — владелец компании, торгующей мебелью. В прошлом была хозяйкой интерьерного салона и охранного агентства. Ее первый роман, Casual, издательство «Росмэн» издало в январе. Сейчас Робски пишет свою третью книгу. |
Как меня может загородить вещь? Какая-то искусственно раздутая проблема, словно из фильмов 70-х. Когда был дефицит, люди чаще думали о вещах. Потом сразу много всего появилось, все бросились покупать. Дети, когда только говорить начинают, тоже лопочут без умолку. Так и мы — вначале покупали много, постепенно это пройдет. Это не проблема. Хуже, когда тебе ничего не хочется. Чем больше желаний, тем лучше. Это формула успеха в жизни.
Но одежда — даже суперкачественная — физически не может стоить $3000, $5000. Это абсурд. Человек платит уже не за качество, а за пафос.
А почему она не может стоить столько? А кто определяет вот это «физически»? Просто смешно. Спрос рождает предложение. Если у меня покупают стакан за $5, я буду его продавать за $5. Но если найдется кто-то, кто купит у меня его за $30, поверьте, я без зазрения совести буду продавать его по $30. И даже за $3000. Значит, люди готовы платить такие суммы. И заметьте — цены все время растут. Значит, богатых становится все больше. Мы радоваться этому должны.
Едем в машине по Рублевскому шоссе. Робски за рулем, сзади охранник
Оксана, а у нас есть средний класс?
В Москве есть, в России — нет.
Гооврят, что средний класс в России — это родственники олигархов.
Ха-ха. Ну, не только родственники, но и все сотрудники, знакомые. Олигархов в Москве очень много, поэтому хватит на целый класс. Посмотрите, на майские праздники — никого в Москве. Все уехали за границу. Вот вам и средний класс.
Какой в истории России был самый успешный бизнес-проект?
Табак, наверное. Самый коммерчески грамотный проект. Его же завезли, внедрили, моду ввели. Оказалось, что его можно выращивать здесь, получилось и дешево, и доступно. И еще он постоянно кончается. И хочется еще. Гениально.
Вы можете с кем-нибудь просто по улице прогуляться?
Не-а. Некогда. И вообще это будет бред. Это значит, буду идти я, за мной охранник, и еще где-то гаишник вокруг моей машины будет бегать, потому что я не там припарковалась. Я зато люблю ездить ночью, часа в четыре, по Садовому — такое у меня развлечение. Наматываю кольца. У меня личный рекорд, никто не верит, — за восемь минут все Садовое кольцо.
Я тоже не верю.
180 км в час. Было девять попыток. Сначала 17 минут, потом 10. Теперь восемь. Это — вместо «гулять». Сейчас, я припаркуюсь.
Бусиново, магазин антикварной мебели. Робски переходит дорогу так, как будто впервые увидела машины. Охранник хватает ее за талию и силой затягивает на тротуар
Вы, оказывается, дорогу переходить совсем не умеете.
Да нет. Охранник перестраховывается.
А зачем вам вообще охранник?
К сожалению, бывают иногда ситуации, когда он необходим. (Поднимаемся в лифте.) Вот. Здесь продается и моя коллекция восточной мебели, которую я вывезла из стран Океании. У моей подруги сегодня день рождения — хочу ей выбрать подарок. Хочется что-то большое. Вот голова Будды. Шикарная, но тяжелая. А вот филиппинские безделушки. Это очень модная сейчас тема.
На Филиппинах такого добра, наверное, навалом и задаром.
Многие так думают. Говорят — боже мой, почему эта скамейка индийская, которую сделали два человека за $2, почему она, собственно, стоит $1000? А вам объяснят, что лавка эта на самом деле сделана из старинной деревяшки, которая еще раньше была дверью. И этому дереву 200 лет. Это уже не просто вещь, а то, что называется «привет из прошлого». Вот перламутровая шкатулка. Это очень модно сейчас. А?
Вам виднее.
Всякий человек может понять, что красиво, а что нет.
Мода — это сегодня то, что человеку навязывают. И многие сопротивляются насилию брендов. Появились даже потребители, которые нарочно совершают непредсказуемые покупки. Наверное, не хотят, чтобы маркетологи их просчитали.
Не-а, не поэтому. Просто, когда человек начинает жить в гармонии с собой, все его поступки становятся немного беспорядочными. Как наши мысли, когда мозг в состоянии покоя. Если вы что-то делаете не задумываясь, то все действия, в том числе и покупки, тоже будут хаотичными. Вот почему.
То есть непредсказуемость — это как раз признак здоровья общества потребления? А почему тогда западные люди демонстративно срывают крутые лейблы с одежды?
Знаете, и я не покупаю вещей, на которых что-то написано. Ненавижу. И все мои знакомые знают об этой паранойе. Звонят, предупреждают: «Ой, Оксана, мы сегодня должны встретиться, а у меня на майке написано Dolce & Gabbana». Я говорю: «Ну все, до свидания. До следующего раза».
Социальный статус требует от человека материального соответствия — марка машины, одежды.
Все проще. Наши люди, которые приобрели какой-то статус, прежде другим должны были доказать, что они круты, а уж потом сами поверили в свою крутость. А самый простой способ доказать — приобретение вещей. Но сейчас этого нет уже. Люди живут на Рублевке сегодня не потому, что это статусно, а потому, что это самая развитая инфраструктура, экология нормальная. И выгодное вложение денег.
Переходим в слудующий зал. Подарок еще не выбран
Ой, смотрите, семь слоников. Пошлятина, да? То есть мы это так воспринимаем. А знаете почему? Нас с детства так приучали: пошлость, мещанство. И мы с этим выросли. А сегодня мы смотрим и думаем: да, а ведь что-то есть в этом слонике. Может, потому, что он дурацкий такой, улыбается? То есть мы уже сами оцениваем вещи. А раньше пользовались готовыми ответами. Вот почему воспитание — очень важная вещь. А поколение, которое сейчас вырастает, — это будет суперпоколение. Я просто знаю это. Я говорю о нынешних 17 — 20-летних людях.
В чем их сила?
Они знают, чего хотят. Мы не знали, что можно хотеть. Они раскованны, но не распущенны. Мы вот стали распущенны, потому что у нас появилась такая возможность. А они именно раскованны. Они не живут в мире своих комплексов, как мы. Они не боятся людей. Не боятся показывать себя.
Вы хотите сказать, что вы боялись людей?
Не доверяла, конечно. А кому мы все вообще доверяли?
Откуда вы знаете 20-летних?
У моих друзей есть дети. Мама моя преподает в колледже, где они учатся. Очень хорошие дети, говорит.
В смысле, душевные, да?
Насчет душевности.... сейчас подумаю. А что такое «душевное»?
Они иначе воспитаны? Они способны изменить жизнь в России?
Мы в России и так ее меняем бесконечно. Вопрос не в способности изменить. Вопрос — насколько качественно? А поскольку у них совершенно здравый менталитет, они все очень рациональные люди.
Это так хорошо, да?
Это очень хорошо. Рациональность — не синоним холодности, эгоизма.
Докажите.
Вот моя книжка. Она не холодная ведь, она очень искренняя. При этом я вполне рационально ее писала, думала — так, об этом я рассказала, о ресторанах рассказала — понимаете? Рациональность для нас сегодня гораздо важнее. Вот это вот «море по колено», некрасовское «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» — вот это все, кому от этого хорошо? Пора уже выходить из горящей избы.
Есть мнение, что 20-летние полутонов, оттенков различать не умеют. Тонких вещей не понимают.
Ну о каких тонких… послушайте! Когда нам было по 18 лет, такого количества книг и фильмов нам и присниться не могло, какое есть у них. Нам давали Сэлинджера почитать, и мы бились от счастья, что прикоснулись к литературе. А они знают все. В тыщу раз больше. Отчего же они не тонкие?
Робски едет на запись очередной телепрограммы, куда ее пригласили
Вы в театры ходите?
Не хожу.
А как же культурная жизнь?
Культурная жизнь — это ходить в театры, да? Во-о-от здорово. То же самое мне один знакомый футболист доказывал.
Вы постоянно переключаете радиостанции на автомагнитоле. Ищете что-то ритмичное, да?
Нет, у меня с музыкой вообще серьезные отношения. Меня когда друзья в ресторан приглашают, сразу спрашивают: ну как, тебя музыка устраивает, ничего менять не будем? Я часто прошу поменять музыку. Но выбор музыки от настроения зависит.
Мне от этой фразы сразу дико становится: в каком бы я ни был настроении, я никогда не буду слушать в машине «я — это ты, ты — это я, и никого не надо нам».
А мне именно сейчас это нравится. А в другой раз — нет. Я вообще хорошо к попсе отношусь.
Это же тупо.
Что именно — «тупо»? Лето прошло, наступили холода. Любовь. Клево.
Что такое попса? Штамп. Человек неповторим, а попса опускает его до уровня середины.
Если музыка отвечает внутреннему состоянию, то мне все равно, на каком это уровне. Я сама на нормальном уровне. А если все время заморачиваться насчет интеллектуального, так и с ума сойти можно. Надо быть к жизни ближе.
Я понял, почему бизнесмены любят попсу. Боятся оторваться от вкусов народа. Но вы это слушаете, а остальные берут с вас пример — вы же элита. Вы должны нести ответственность за культурный уровень населения.
Ха-ха-ха. (Робски лукаво делает погромче песню со словами «узелок развяжется, узелок завяжется».) Но, кстати, еще не берут пример с нас.
Но рано или поздно будут.
Тогда и ответственность появится. Ничего не «должно». Просто бывают совпадения — когда и тебе приятно, и культуре. Но идеального на свете мало. А было бы идеально, о чем бы мы тогда говорили?
Нормальные люди
Романы Робски — возможно, первая литературная попытка непредвзятого взгляда на жизнь богатых россиян начала XXI века
...Я выехала на Рублево-Успенское шоссе. Машинально я пересекла встречную полосу, объезжая очередь. Ко мне подошел злой постовой. Я чувствовала спиной, как они ненавидят меня. И всех остальных на этом шоссе. Но работой рисковать не хотят. Мало ли кто я такая. Могу оказаться и внучкой Ельцина. В нашей деревне все чьи-то внучки и чьи-то жены.
...Она рассказывала об отдыхе так, как было принято рассказывать о том, что стоило тысячу семьсот долларов США в сутки, не включая цену на подъемник: чуть-чуть высокомерно, чуть-чуть снисходительно, перекидывая из одной истории в другую имена звезд и олигархов так, как перекидывают макароны — из кастрюли в дуршлаг, из дуршлага — в тарелку; менялись только внешние обстоятельства, а содержимое оставалось тем же: приемы, романы, шубы и эта гадюка Ксюша (Ульяна, Светлана — неважно), которая выглядела великолепно.
— Что же делать? — Я взяла с полки черную стеганую сумку для конспирации.
— Если у нас не будет детей, он меня бросит, — горько сказала Катя и сняла очки. — Опять.
— Подойдут к моему Dolce & Gabbana? — Лена вышла в изящных босоножках в горошек на высоком каблуке. «Лагерфельд сошел с ума», — назвала я эту модель про себя. (…) Потратив двенадцать тысяч долларов на троих, мы заехали пообедать в «Виллу».
Ее неожиданно выгнали из университета, прямо с пятого курса. Теперь она собиралась поступать в МГИМО, и ее отец был готов выделить необходимые для поступления в самый престижный вуз Москвы $45 000. Но Анжеле предстояло учиться. Потому что за $45 000 они в МГИМО брали всех, а оставляли после первой сессии только тех, кто хорошо сдал. Отец Анжелы не очень надеялся на то, что его дочь будет хорошо учиться. Но он считал, что у нее есть шанс выйти замуж за перспективного однокурсника до того, как ее выгонят. Анжела скрывала от отца, что не собирается замуж еще лет десять. В общем, до первой пластической подтяжки.
Сережа вместе с товарищем, известным предпринимателем, купили себе «девятки», чтобы познакомиться с «простыми девушками». Поехал за «простыми девушками» к какому-то институту. Сережа предпринял четыре попытки.
— Ну и что?—очень заинтересованно спросил Антон.
— Дуры, — вздохнул Сережа, — и все хотят денег. (…)
Он выглядел таким разочарованным, что его хотелось пожалеть.
(…) Автоматчики из джипа профессионально прикрывали его от прохожих, пока он открывал ключом свои «Жигули».