В ближайшее воскресенье во Франции пройдет референдум по Европейской конституции. Согласно опросам, граждане Пятой республики намерены провалить Основной закон континента. Этого уже достаточно, чтобы Европа не состоялась как единое политическое пространство. Но «французская болезнь» может оказаться еще и заразной: в восьми странах — членах ЕС, которые голосуют за Конституцию позже, могут последовать дурному примеру
Эта историческая премьера не для слабонервных. В первый раз в мире несколько стран выбирают новую цивилизацию для целого континента путем всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Это значит, что судьба 450 млн граждан из 25 стран находится в прямой зависимости от интриг, скандалов и просчетов политиков во Франции, которая голосует 29 мая, в Голландии, которая голосует 1 июня, в Польше, которая голосует в сентябре, в Англии, которая намерена голосовать последней…
ЗА ЧТО ВОЮЮТ
| французы не хотят принимать конституцию, несмотря на уговоры самых авторитетных политиков европы |
—Мы не хотим Европы, где национальным политикам отводится почетное право выбирать цвет стульев, на которых они будут сидеть, — объясняет «Огоньку» Бернар Кассен, основатель антиглобалистского движения Attac, которое задает тон в кампании против Конституции. — Голосование против Европы, где курс евро и тарифы на электричество давно определяют без учета мнения граждан и даже правительств, — это плата за систематическое отчуждение суверенитета в пользу бюрократии.
Автор концепции новой Конституции, бывший президент Франции с 1974 по 1981 годы, изобретатель «Большой семерки» и один из первых современных либералов в Европе Валери Жискар д’Эстен стоически переносит эту риторику.
— Наша Конституция не либеральная и не социальная, не правая и не левая, не глобалистская и не антиглобалистская, — объясняет он с 2001 года, когда впервые приступил к разработке Основного закона в качестве председателя Конвента делегатов со всей Европы. — Этот закон нужен гражданам ЕС именно для того, чтобы принимать решения, от которых выигрывают они, а не политики, не партии и не бюрократы.
Спор о модели новой цивилизации для Европы Валери Жискар д’Эстен (во Франции его зовут ВЖЭ) начал с того, что на свой председательский стол в Конвенте водрузил фарфоровую черепаху и рассказал известную басню про нее и про зайца. Свой принцип он подчеркнул особо: до цели доходит не тот, кто быстрее всех прыгает, а тот, кто твердо знает, куда идет. Цели, к которым надо стремиться в Европе, прописаны в конституции ВЖЭ.
Вот главные изменения, которые ждут Евросоюз в случае, если до конца 2006 года Конституцию примут четыре пятых из 25 государств-членов: 1) введение постов министра иностранных дел и президента ЕС; 2) принятие ключевых решений в Совете министров ЕС не парализующим волю консенсусом, а квалифицированным большинством (55% стран, представляющих 65% населения Союза); 3) расширение полномочий Европарламента, который получает право утверждать бюджет ЕС; 4) граждане ЕС получают право на референдум (для этого надо собрать 1 млн подписей).
— Речь не о том, чтобы создать Соединенные Штаты Европы, — объясняет «Огоньку» ведущий колумнист французского журнала «Экспресс» Бернар Гетта. — До этого еще далеко. Конституция—вынужденный, но единственно возможный сейчас компромисс между Европой государств и Европой граждан. С ее принятием каждая партия, каждый избиратель получат право бороться за то, чтобы наполнить общеевропейскую демократию «своим» содержанием.
«Конституция фиксирует динамику общих интересов и позволяет шагнуть еще дальше», — объясняет Гетта. Посмотрите, как изменился ЕС, говорят сторонники Конституции. «Аэробус» против «Боинга» изо всех сил защищает комиссар Питер Мендельсон — представитель Англии, которая всегда держалась в ЕС особняком и старалась не ссориться со Штатами. Почти по всем политическим досье получается договариваться — даже с теми новыми членами, которые пришли в ЕС после полувека в соцлагере. Если сейчас несколько стран затормозят создание единого политического пространства, ЕС снова превратится в осажденную крепость — как во времена холодной войны. Это гибельно: отказ от европейского проекта в эпоху глобализации означает, что ЕС рано или поздно перестанет быть мировым игроком.
ЗА ЧТО РАЗЛЮБИЛИ ЕВРОПУ
Несмотря на всю стройность этой аргументации, тех, кто хочет сказать Конституции «нет», во Франции по-прежнему больше. За градусником опросов общественного мнения в этой стране, как за болезнью вождя, следит вся Европа. Что ни день, кто-нибудь из великих буквально умоляет французов поддержать Конституцию — то немецкий канцлер, то польский президент, то католические епископы. В Италии даже затеяли всенародную акцию «Пошли e-mail французскому другу, чтобы он сказал «да» Европе».
Весь этот ажиотаж связан с тем, что в ЕС уже не раз вздрагивали от того, как голосуют французы. Что такое «черное воскресенье» 21 апреля 2002 года, когда Франция вывела во второй тур президентских выборов ультра-националиста Ле Пена, чтобы наказать разонравившихся социалистов, в Европе никому объяснять не надо. Сейчас сторонники «нет» хотят наказать Ширака — в этом крайне правые едины с антиглобалистами и даже частью социалистов, которые несколько лет назад разрабатывали переход на евро. Проекты у всей этой пестрой публики разные, творение ВЖЭ большинство не читало, но в том, чтобы завалить его детище, особой проблемы не видят. «У ЕС наверняка существует какой-нибудь «план Б» на случай провала референдума,—делятся с «Огоньком» низовые активисты Attac. — Пусть садятся и переписывают свою Конституцию прямо сейчас».
Вся эта кампания неизбежно обрастает французским революционным фольклором. В стране, где революции любят, а консенсус не жалуют, битва за Конституцию переместилась на улицы. До уровня бестселлеров подскочили тиражи политологической литературы, объясняющей, «от какой Европы следует отказаться». В Париже активисты Attac (как-никак 30 000 членов) из числа бывших троцкистов крушат аргументы сторонников Конституции прямо на их же митингах и прессингуют редакции большой прессы с требованием «в равной пропорции освещать аргументы сторонников и противников Конституции». В Савойе на рыночных площадях ставят пьесы о «брюссельских бюрократах». В Авиньоне нарасхват новая карточная игра «Поиграем в Конституцию». В Алансоне ковать аргументы против «либеральной Европы» граждан зазывают в «гражданские кафе». Но все рекорды побило интернет-выступление некоего Этьенна Шуара, безвестного преподавателя информатики из лицея Паньоля в Марселе. Несколько недель назад он вывесил на своем сайте текст под длинным названием «Дурная Конституция, которая показывает, что нашу демократию тайно разъедает рак».
«Папаша Шуар» (так он любит подписываться) в Конституцию особо не вчитывался — во всяком случае, в разнице между органами ЕС разбираться не стал. Это вовсе не помешало ему обозвать ее «нечитаемой», «бетонированной» и «отнимающей власть у граждан», после чего его сайт стал лучшим барометром антиконституционной активности — до 1000 посланий в день.
— Помните фермера Жозе Бове, который прославился тем, что в конце 90-х разломал новенький McDonald’s на юге Франции? — говорит испанский профессор права Мигель Мартинес Куадрадо. — То, что во Франции любой протест обрастает такими личностями, говорит о том, что затык где-то в самой французской политике. Почему за это должны расплачиваться мы, испанцы, уже проголосовавшие за Евроконституцию?
СКОЛЬКО СТОИТ «НЕТ»
| «пусть садятся и переписывают свою конституцию прямо сейчас»,—говорят антиглобалисты |
Мир меняется, а вместе с ним и Европа. Париж за последние десятилетия так усердно перекладывал на ЕС и «брюссельских бюрократов» ответственность за непопулярные реформы в экономике, которые пришлось принимать для перехода на единую валюту, что заставить французов полюбить Европу заново в рамках одной избирательной кампании невозможно. Хуже того: в прошлом году в ЕС вступили 10 новых стран из Центральной и Восточной Европы — миф о польских сантехниках, которые приедут во Францию как члены ЕС и лишат работы местных трудящихся, стал разменной монетой в нынешней кампании. Разумеется, все это говорит и о неприспособленности страны к современному рынку, и о противоречивости европейских процессов. Но в пылу кампании нацию не переделаешь — история, кажется, объехала нас на эскалаторе, невесело шутят парижские остряки.
Но главный вопрос уже не во Франции. Он в том, во что ее референдум может обойтись Европе. Куда в случае одного французского «нет» девать восемь «да», уже сказанных Конституции парламентами Литвы, Венгрии, Италии, Греции, Словении, ФРГ, Австрии и Словакии? Как быть с испанским референдумом? Хуже того, если «нет» скажут одни родоначальники интеграции, то почему бы его не сказать и другим — тем же голландцам, которых тревожит засилье иммигрантов и у которых референдум через три дня после французского? Проблемы могут возникнуть и в Дании со Швецией, которые давно стараются уберечь свои социальные модели от жестких евростандартов. Не говоря уже об Англии, которая с удовольствием спрячет свое «нет» Конституции за какое-нибудь чужое.
— Неожиданности могут преподнести и новые члены Европы, — говорит «Огоньку» завсектором этнополитических проблем Института Европы РАН Павел Кандель. — Не забывайте, что в Польше референдум о вступлении в ЕС не так давно пришлось продлевать на день и даже задействовать для его успеха Папу Римского. Возможны сюрпризы и в Чехии — там опасаются, что немцы все скупят.
Странное дело, но спокойствие на фоне общеевропейского ажиотажа сохраняет только верный принципу черепахи Валери Жискар д’Эстен, автор проекта. «Нет» — это заяц, не устает разъяснять он, прыгает он быстро, но куда — сам не знает, черепаха его непременно обгонит, но в самом конце пути.
По прогнозу ВЖЭ, его соотечественники, вдоволь нахулиганившись и выпустив пар за предреферендумные недели, 29-го проголосуют, как взрослые. Конституция, считает автор, наберет во Франции не меньше 53%.