Собственный корреспондент НТВ в Америке Василий Арканов (на фото)-репортер без границ: он не ограничивает себя телевизионной деятельностью. Арканов перевел мировой бестселлер-роман «Полная иллюминация» писателя Джонатана Сафрана Фоера
В июне состоялась премьера спектакля, поставленного по переведенной Аркановым пьесе «Монологи вагины», а в сентябре в издательстве «ЭКСМО» выходит роман «Полная иллюминация» 28-летнего американского писателя Джонатана Сафрана Фоера - тоже в переводе Арканова.
Книга Фоера переведена на полтора десятка языков. Она о том, как американский парень едет на Украину, чтобы разыскать еврейское местечко Трахимброд, где жил его дед, и женщину, которая спасла деда во время войны. Рецензию на роман, полный комизма и печали, дали все уважаемые издания Америки, Великобритании, Германии… Фоера сравнивали одновременно с Бабелем, Шолом-Алейхемом и Маркесом.
К оценкам западных изданий «Огонек» может добавить только одно: Василий Арканов сделал прекрасный перевод этого романа.
О своей переводческой и телевизионной работе собственный корреспондент НТВ в Америке Василий Арканов рассказал в интервью «Огоньку»:
Все, видимо, началось с репортажа о Фоере для НТВ?
Да, но репортаж был вызван не качеством книги, которую я к тому моменту, кажется, до конца даже и не прочел, а тем фактом, что ее действие происходит на Украине. Меня привлекла рецензия в воскресном книжном приложении к газете «Нью-Йорк таймс». Ее автор цитировал первый абзац первой главы, который мне сразу показался ужасно забавным и необычным, и среди прочего говорил, что взял книгу в самолет, предполагая полистать ее и уснуть, а вместо этого весь полет не мог оторваться. Я предложил сделать сюжет о книге и авторе в программу «Намедни». Леониду Парфенову идея понравилась, хотя он сразу предупредил, что делать телевизионный материал о книге, по которой не существует экранизации, крайне сложно: непонятно, что показывать.
Мы приехали к Фоеру в Квинс, в довольно большую квартиру, заставленную книжными полками и какой-то бросовой мебелью. На стене гостиной, в которой мы и записывали интервью, висели взятые в рамочку листы белой бумаги. Фоер объяснил, что это одно из его многочисленных хобби. У разных писателей-разные привычки. Одним нравится мелованная бумага, другим-шершавая; одним большие листы, другим-огрызки. На протяжении нескольких лет он направлял своим любимым писателям письма с просьбой прислать ему несколько чистых листов бумаги с их письменного стола. Так собралась коллекция бумаг, которых касалась рука писателей, но не успела коснуться ручка. Там была бумага от Пола Остера, и от Джойс Кэрол Оатс, и даже, кажется, от Исаака Башевиса Зингера. В общении Фоер был очень прост, но при этом, что называется, держал дистанцию. В тот момент ему было 25, но выглядел он от силы на 18. При этом говорил как много поживший и многое повидавший старец: образно, емко, с неожиданными, но очень точными сравнениями и постоянной самооценкой, постоянным взглядом на себя со стороны.
Леня оказался прав: иллюстрировать рассказ о книге было катастрофически нечем. Таким образом, в мае 2002-го сюжет этот из выпуска слетел. Но в конце июня о нем вспомнили, скорее, от безысходности: показывать было нечего. Я немного переписал текст, мы подсняли украинский квартал в Нью-Йорке, в Москве нашли какие-то кадры украинской деревни-и сюжет вышел. Не обошлось без лингвистического курьеза-вполне в духе Фоера. У меня не было времени переводить кусочки из книги, а Леня хотел в своей подводке немного его процитировать. По его просьбе кто-то перевел небольшой отрывок из текста. Там оказалось одно сленговое словечко - dig, которое в обычном контексте означает «копать», а на сленге - «балдеть». Но переводивший сленга не знал и написал: «Я закапываю негров». Леня безошибочно почувствовал, что здесь что-то не так, и решил отредактировать. Он исправил на «Я урою всех негров»-и так и сказал в эфире. В первый момент меня это резануло, потому что у Фоера было как раз наоборот: «Я балдею от негров»,-но потом я подумал, что это не более чем родившееся экспромтом продолжение предложенной Фоером игры. Весь его роман - это игра со словами, значения которых пишущий их не до конца понимает.
Как писался роман? Фоер действительно был на Украине и переводчик с его смешным английским языком - реальное лицо?
Фоер действительно был на Украине три дня. У него действительно был переводчик. Однако он утверждает, что ничего общего с реальным переводчиком его герой Алекс Перчов не имеет. Язык его переводчика полностью выдуман. Фоер не знает русского языка и не делал обратного перевода на английский, как думают некоторые. Фоеру было 19 лет, когда он решил предпринять это путешествие, надеясь отыскать женщину, которая во время войны укрывала его дедушку от нацистов. Помимо этого он хотел увидеть землю предков, против чего его бабушка, по его словам, категорически возражала. Фоер не нашел ни женщины, ни местечка, откуда был родом его дед. Хотя Трахимброд - не выдуманное название. Деревня с таким названием действительно существовала и была уничтожена в начале войны фашистами. После выхода в эфир сюжета об этой книге на НТВ позвонила женщина, которая просила связать ее с автором книги, потому что ее родственники тоже были родом из Трахимброда и она была уверена, что никого из тех мест в живых не осталось. Я передал ее координаты Фоеру, но связывался он с ней или нет, мне неизвестно.
На Украине, видимо, будут читать ваш перевод. Как вы думаете, какая реакция на книгу будет там?
Вы намекаете на то, что там могут обидеться? Пожалуй, могут. Украина в романе представлена не с лучшей стороны, хотя и с необычайной симпатией, даже теплотой. Но она там ненастоящая. Она там такая, какой вообразил ее себе американский герой. А для него Украина-такой же миф, как Трахимброд. Если читатель в состоянии это понять, будь он хоть самый ярый украинский патриот, обижаться на Фоера он не станет. Судить по роману Фоера об Украине - все равно что судить о России по гоголевским «Мертвым душам».
У Фоера вышел второй роман, аванс за который, как пишут, составил полмиллиона долларов. Вы его будете переводить?
Сдав в издательство перевод «Полной иллюминации», я дал себе зарок никогда больше не переводить Фоера. Он меня измучил. За два с половиной года я сделал три редакции, но и сейчас считаю, что не сумел до конца приблизиться к оригиналу. Однако стоило мне прочесть его новую книгу - «Страшно громко и невероятно близко» (Extremely loud and incredibly close),-как я понял, что опять сижу у него на крючке. В его прозе есть нечто, мне необычайно созвучное: непроходящая боль, неизбывная грусть, полуулыбки, полунамеки. О чем бы он ни писал (первая книга-о еврейском местечке, вторая-о Нью-Йорке после 11 сентября), по сути, он всегда пишет о трех вещах: о любви, красоте и смерти. И наши с ним представления о них абсолютно совпадают. Стилистически новая книга-это очередная филигранная работа, которую страшно хочется воспроизвести, но которую воспроизвести невероятно трудно. Искушение слишком велико: я попытаюсь.
Как вам удается это совмещать с телевизионной работой?
С моей телевизионной работой, конечно, никакая другая не совместима. Хотя перевод и репортаж в итоге сводятся к одному и тому же: поиску единственно верного слова. Но репортаж - это постоянное движение, смена ритма, прыжки из темы в тему, загон, аврал, вечная погоня за ускользающим от тебя событием. А перевод - это погружение, это литературная ванна: чем дольше ты в ней отмокаешь, чем сильнее абстрагируешься от всего, что вокруг, тем легче тебе пишется. Возможно, это мой способ спасения от окружающей действительности, мой психотерапевтический сеанс. ООН, Буш, война в Ираке-если круглосуточно заниматься только ими, недолго и с ума сойти. К тому же, по сути, я не из тех, кого называют прирожденным репортером. Это моя профессия, но вряд ли мое призвание. Когда я перевожу, я вообще не могу себе представить, как можно заниматься репортажами. Правда, когда я делаю репортаж, я точно так же не понимаю, как люди переводят.