ЧТО ЕДЯТ
Завтрак будет лучше, чем вчера
Жители наших мегаполисов все чаще отказываются от завтраков дома и отправляются за утренним кофе и омлетом в кафе
О том, что в кафе завтракает вся Европа, мы знали давно. Знали и страстно завидовали. А недавно выяснилась страшная вещь - оказывается 63% лондонцев завтракают дома.
И здесь жители туманного Альбиона, прокомментировали это социологи, настаивают на сепаратизме и желании жить по-своему. Не так, как все, на кого мы очень хотим быть похожи.
Еще пару лет назад в Москве негде было выпить утром чашку кофе, не говоря уж о завтраке. Исключениями были кафе, расположенные в офисах западных компаний. Но вот сдвинулось. Причем борьба общепита за заспанных, но уже свежепобритых и наглаженных жителей мегаполиса идет сразу по двум фронтам - и в сегменте для богатых, и «для всех». Вот уже несколько месяцев «Макдоналдс» призывает с голубых экранов не проспать завтрак. И не зря - с утра в «Маках» хоть и нет столпотворения, но вполне живенько.
Вообще, сегодня кафе, которое открывается в 11 - 12, воспринимается как пример неудачного бизнеса. Хочешь состояться на рынке - работай с раннего утра, как и все, для кого ты работаешь. Вари эспрессо по 50 рублей чашечка или капуччино по 100. Выпекай свежие кексы и круассаны по 30 - 50 рублей. И не пытайтесь всучить замороженные пирожные, как это бывает иногда в «Макдоналдсе».
Кафе «Пушкин» в 9 утра забито. Хороший тон - завтракать на втором этаже, в зале, который называется «библиотека».
Андрей Деллос, хозяин «Пушкина», говорит, что потратил несколько лет на то, чтобы возник такой феномен - «завтрак в библиотеке». Для этого разработали специальное легкое утреннее меню - разнообразные омлеты, творог, сырники. Выписали море газет и журналов. И вот теперь Деллос диагностирует: есть три категории посетителей, которые завтракают в «Пушкине». Первая - это те, кто бурно провел ночь и для кого ранний завтрак равен позднему ужину. Они едят с 5 до 7 утра. В 8 утра уже начинаются деловые завтраки. Люди приходят поесть и одновременно порешать проблемы.
И, наконец, есть те, кто превращает ресторан в рабочий кабинет, проводит здесь целый день, назначает встречи, подписывает документы. Для них это один из способов не свихнуться от однообразной деловой молотилки - «смена картинки».
Помнится, Аркадий Вайнер спрашивал меня на заре перестройки, сколько раз в месяц я могу пообедать в ресторане. Оказалось - один. Сегодня нет, кажется, ресторана, который не предлагал бы бизнес-ланчей по умеренной цене для оголодавших к середине дня клерков.
И все больше кафе, в которых можно позавтракать. Прощай, утренняя возня на кухне и грязная посуда в раковине после работы!
У жителей российских мегаполисов появился еще один повод почувствовать себя европейцами.
ЧТО НОСЯТ
Чемодан русской радистки
Сумки уменьшаются вместе с размерами вещей, их населяющих
Иногда меня охватывает беспокойство, что мои сумки недостаточно велики для бесчисленной ерунды, которую носит с собой московская девушка. В этот раз я обошла кучу модных бутиков и везде потребовала самую большую сумку. Мне давали вместительные штуковины, но не масштабные, а однажды даже всучили нечто, что я заклеймила, как кошелек.
На самом деле то, что я приняла за кошелек, было обычной городской сумкой. На круглой кошельковой застежке а-ля 50-е и цепочке. Оказалось, что сумки настойчиво выражают буржуйское настроение в обществе - апеллируя своей изящной, округлой, грушевидной формой к 50-60-м, эпохе потребительского восторга и компактного дизайна. У них мягкая форма кошелька - трапеции на удобных длинных ручках, как у MaxMara. Или чуть увеличенной подмышечной «таксы», как у Moschino. Или это круглые боксы, отделанные кружевом, как у Aigner. Вся эта подкрадывающаяся мягкость и женственность настораживают. У них множество миниатюрных кармашков на ретро-застежках - для усиления городской мобильности. И застежки такие стали машерастеряйскими: никакой бдительности с молниями и семью замками.
В туманных 90-х сумки мутировали в класс уродцев - портфелей на ремешках с карабинами. До повальной компьютеризации было рукой подать, а бумажный оборот вырос, и деловая женщина таскала с собой обойму документов формата А4. А еще в сумку надо было запихнуть мобильный телефон размером с противотанковую гранату. Кассетный плеер. Косметичку. Портмоне с фотографиями семейства. Конечно, все эти нужные вещи не исчезли - они просто уменьшились. Документы можно скачать на флэшку. Мобильный, кредитки и MP3-плеер влезут в мелкогабаритный кошелек. Родственники глазеют с экрана мобильника. Кредитки борозды не портят. Осталось дело за паспортом и правами - но и они скоро уменьшатся до размеров чипа. И тогда наверняка сумки вернутся к своим архаичным размерам. Размерам ридикюля. Он ведь появился из небольшого кисета, где всякие маркизы хранили мелочь для подаяния или бальную книжечку.
Сумки всегда увеличиваются вместе с размерами вещей, их населяющих.
И мы стремительно перемещаемся в грядущее - судя по сумкам. Наши женщины мчатся по метро почти без целлофановых пакетов. С крохотными коробочками, украшенными покемонами, кружевом и бархатом. Внутри коробочек - сплошные чипы.
И, в конце концов, как говаривал Штирлиц: «Послушайте, господин Мюллер, неужели вы всерьез думаете, что я русский резидент? Неужели вы думаете, что я бы стал возиться с каким-то чемоданом? Это с моим-то опытом работы в разведке?» И мы тоже не будем возиться ни с какими чемоданами.
ЧТО ПРЕДЛАГАЮТ
Пивной отстой
Он готов забить на работу, увидев бутылку пива, - вот он, герой нашей рекламы
Производителям пива запретили использовать в роликах образы людей и животных. И вот последние ролики пивоваров похожи на съемку мест, пострадавших от биологического оружия: все здания и мебель остались, а живые существа исчезли. За кадром слышен только чпок открываемой бутылки и мягкий ш-ш-ш пивной пены.
Может, только пиво и осталось после катастрофы? Нет, наши лень и никчемность, оказывается, тоже.
Последний клип пива «Красный Восток» начинается издалека. Там говорится о том, что, мол, для каждого человека есть родные звуки.
И звук наливающегося пива - один из них. Далее действие переносится на станцию технического обслуживания автомобилей - зритель видит поднятый капот автомобиля, разбросанные инструменты. Раздается звук наливающегося пива, родной с детства для каждого российского рабочего, а оставшиеся за кадром два автослесаря ведут такой диалог: «А как же работа?» - «Да ладно, завтра докончим». Голос за кадром: «Пиво «Красный Восток» - когда работа позади!»
Как бы этот ролик сделали в Германии? Там он скорее всего заканчивался бы изображением рабочего, который закрутил последнюю гайку и с удовольствием погружает усы в пивную пену. В американском клипе мы скорее увидели бы, как заказчик на автосервисе, довольный good job’ом рабочих, расплачивается зелеными денежными знаками. Те, помусолив купюры, позже выкладывают их в баре. Наши же герои на Западе смотрелись бы не милягами, а бездельниками и лузерами, которых гнать в шею.
А теперь объясните: почему наша телеаудитория относится к ним с симпатией?