Три лагеря войны

Нальчик через три часа после окончания террористической атаки: каким увидел город телерепортер

Андрей ЛОШАК, НТВ, специально для "Огонька"

Вокруг площади имени 400-летия присоединения к России многолюдно. Посередине никого. Бросается в глаза автобус с открытым багажным отделением и разбросанными по земле вещами. Это танцевальный ансамбль из Абхазии собирался утром ехать с гастролей домой, но не успел: началась перестрелка. В угловом магазине с издевательским названием «Подарки» засели боевики. Оттуда их пытаются выбить милиционеры. За всем этим наблюдает однородная публика - молодежь мужского пола. Если учесть, что боевики, как позднее выяснится, были в основном местными жителями до 30 лет, так же как и милиционеры, то получается странная картина: молодые мужчины, выросшие на одной земле, разбились на три лагеря. Два воюющих и один наблюдающий. По всем признакам - гражданская война.

Когда пытаешься взять у наблюдающих интервью, парни начинают прятаться. Один стал за камерой и шепчет на ухо:

- Скажи в своем репортаже, что они не стреляют по мирным жителям.

- Кто? - сначала не понимаю я.

- Кто-кто, боевики.

- Ну ты сам и скажи, - предлагаю я.

- Нет, мне нельзя: меня потом в милиции замучают.

Милицию здесь боятся и не уважают. Называют туманным словом «сотрудники». Говорят, за бороду или хиджаб запросто могут подвергнуть пыткам. Таксист Муса предлагает:

- Хочешь, на спор завтра привезу из Чечни ящик с гранатами? С нашей милицией можно все. Такого количества сотрудников нет ни в одном городе. Здесь одни менты и ваххабиты.

Когда пару лет назад выяснилось, что Шамиль Басаев чуть ли не целый месяц отдыхал в республике, все силы были брошены на борьбу с ваххабизмом. Как обычно бывает, число ваххабитов после этого только увеличилось. Подростки, живущие неподалеку от здания ФСБ, показывают мне убитого боевика: в подъезде, перегородив вход, лежит на спине огромный бородач в камуфляже.

- Видишь у него указательный палец вытянут? Это значит, он шахид, - в голосе мальчика сквозит искреннее восхищение.

- Что значит шахид?

- Значит, умер как герой. С молитвой Аллаху.

Адвокат Лариса Дорогова носит хиджаб и защищает права «истинно верующих». Она рассказывает, что как раз эти два года в республике идет война против «духовной оппозиции». В Нальчике снесли все мечети, взамен построили одну-единственную. «На деньги от игрального бизнеса», - подчеркивает адвокат. Новая мечеть полупуста: молодежь предпочитает ей сельские мечети.

- В слове «ваххабит» нет ничего плохого, - говорит Лариса. - Это лишь одно из имен Бога, означающее «дарующий».

У Заремы Хамуковой утром 13-го числа милиция арестовала сына Даниила. Продержали скрученным во дворе дома целый день, прострелили руку, затем увезли в неизвестном направлении. То, что он был ваххабитом, мать даже не скрывает. Вместе с адвокатом Ларисой и Заремой идем в Республиканский центр по борьбе с терроризмом - узнавать про сына. Женщин вежливо просят «в ближайшие дни не беспокоить». Не до ваххабитов: своих бы раненых спасти. Когда женщины уходят, собровец говорит:

- Надоели эти чупа-чупсы, из-за них жизни нормальной нет.

«Чупа-чупсами» здесь называют женщин в хиджабах. Раздражение собровца можно понять: сотрудники центра потеряли шесть бойцов. Первым убили капитана Тамерлана Казиханова, работавшего в пресс-службе. Услышав стрельбу, он тут же выбежал на улицу. В руках у него было единственное оружие - видеокамера. Сначала боевики прострелили ему ноги, потом снайпер выстрелил в глаз. Хоронили Тамерлана на следующий день. Отец, главный редактор газеты «Северный Кавказ» Али Казиханов, так и не смог заставить себя посмотреть на сына в последний раз.

Камера, с которой выскочил Тамерлан под огонь боевиков, записала его последние слова. Сквозь треск очередей слышно, как капитан кричит: «Что же вы делаете, гады, совсем с ума сошли!..»

Пока еще на всех городских улицах - солдаты