Сбор «рождественского урожая» в Дании - дело нешуточное. От того, как будут отобраны, срезаны, упакованы и транспортированы елочки, зависит и стоимость каждого дерева, и то, сколько оно простоит
Сначала на ближайшие паркинги — дома здесь стоят неблизко, метрах в двухстах друг от друга — заруливают укатанные жизнью авто с польскими, прибалтийскими и испанскими номерами. Из них вываливается разноязыкая молодежь, востребованная в сезон всеми, кто работает на новогоднюю промышленность в Дании. А к началу декабря в двери начинают деликатно стучаться водители трейлеров, съезжающихся в это датское захолустье со всей Европы. Вопрос у них один: «как найти мистера Оле», который «где-то здесь» назначил им встречу?
«Где-то здесь» — это у старого здания фабрики, где когда-то выращивали нутрий. Вот уж лет 20 как у предприятия иной профиль: Оле Ингверсен, мой сосед по деревне, к которому и едут со всей Европы, купил и здание, и соседнее поле, некогда уставленное клетками со зверьками. Теперь на поле растут елки, а на фабрике их сортируют и упаковывают те, кому «мистер Оле» назначает под Новый год свидание на острове Фюн, «у фабрики в Снаруп, что между деревнями Краруп и Квендруп». Упоминать о том, что этот остров один из 500 в Дании, он считает излишним — равно как и уточнять, что именно здесь, в городе Оденсе, родился Ханс Кристиан Андерсен.
ЕЛОЧНЫЙ ЛАТИФУНДИСТ
В мирное время года этого улыбчивого 50-летнего здоровяка от обитателей деревни отличает разве что страсть к охоте: судя по числу оленьих голов на стенах его гостиной, в раю для лесных животных Оле вряд ли уготовано место святого. Однако с наступлением холодов герр Ингверсен преображается: в сезон продаж он не знает ни сна ни роздыху. Мотаясь по плантациям на «Тойоте-Ландкрузер» елового цвета, он зарабатывает на весь оставшийся год.
В том же ритме живут и 4000 других елочных плантаторов Дании. Хотя традиции ставить елки на Рождество в королевстве меньше ста лет, за это время здесь научились не только их украшать, но и на них зарабатывать. К началу 1970-х годов датская елочная индустрия стала одной из доходных статей национального бизнеса, а страна — крупнейшим экспортером. В Дании выращивается до 12 млн деревьев, свыше 80% идет на экспорт.
Больше всего вывозят в ФРГ (до 4,5 млн деревьев), а также во Францию с Великобританией (еще около 2 млн). Новые рынки сбыта — Чехия, Венгрия, Румыния. И, разумеется, Россия.
— К идее продавать елки в России мы вначале относились с опаской, — говорит мне герр Ингверсен. — Но те, кто рискнул, уехали из России не с пустыми карманами.
Хотя прибыль от торговли с Россией пока несопоставима с доходами от традиционных рынков, на нашего потребителя датчане смотрят с интересом. Ну а вообще в этом году елочные производители рассчитывают на прибыль в размере 1,2 млрд датских крон (под $20 млн) — неплохой бизнес для страны с населением чуть более 5 миллионов.
ФЛОРА КАВКАЗСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ
Самое любопытное в этом бизнесе состоит в том, что предметом экспорта является, во-первых, не елка, а во-вторых, никак уж не датская. Зарабатывают в королевстве на кавказской пихте, которая на родине дорастает метров до 50. Датский продукт — культивированную, так сказать, версию — никто до такой высоты не доводит. Здешние елки отлично подходят для промышленного выращивания: они быстро растут, имеют плотно сбитую пирамидальную форму и долго стоят в комнатных условиях.
Секретов этого успеха много, но главный — химия: сказочный рождественский вид елки получают потому, что их несколько лет опрыскивают химикатами от сорняков и вредителей и вносят в почву специальные удобрения, которые придают хвое блеск. Очень важно соблюдать технологию и на последних перед продажей этапах. Оле Ингверсен потому и неуловим в ноябре-декабре, что должен лично проконтролировать рубку (к ней приступают после первых ночных морозов), а также сбор, упаковку и транспортировку — если все сделано по инструкции, срубленное дерево будет стоять 2 — 3 месяца.
Когда елка упакована в нейлоновую сетку, к ней крепят паспорт. Однотонные бирки указывают на высший сорт, что, в частности, предполагает ширину веток первого яруса в половину высоты дерева, равномерную хвою, ровный ствол. Двухцветные бирки — второй сорт (допускается наличие одного-двух недостатков), ну а елки с некондиционной шириной и ярусностью, изогнутым стволом или неровным комлем идут в продажу бессортицей, без паспортов. Отпускная цена самых дорогих — с оранжевыми этикетками (они под 3 метра) — €25. Все остальное накручивают перевозчики и торговцы. Палки с иголками, которые можно встретить на елочных базарах у нас, здесь в продажу не поступают: от них отстригают красивые ветки и делают елочные рождественские венки силами тех самых польских и прибалтийских студентов, которые съезжаются в Данию на рождественские работы.
НЕ НАХИМИЧИШЬ — НЕ ПРОДАШЬ
— Без химикатов хвоя принимает желтоватый оттенок: такие деревья никто не станет покупать, — разъясняет Оле Ингверсен.
Это не значит, что «экологических елок» в продаже нет — просто они очень дороги и не столь идеальны по виду. Тем не менее «на любителя» по особой технологии уже второй год выращивают деревья с особой красной этикеткой. Она означает, что сорняки морили не химией — на елочные плантации запускали овечьи отары, объедающие сорняки. На этой почве в семье Ингверсенов (брат Оле, Бент, тоже в семейном бизнесе) случился однажды производственный конфликт. Чем он закончился, Оле говорить наотрез отказался, но, судя по тому, что «экологические елки» особой популярностью не пользуются, покупателей не смущает то, что в рождественской сказке есть немного химии...
Химия, строго говоря, содержится и в утверждении, будто датский елочный бизнес — исключительно датский. Новые члены ЕС — те же поляки с прибалтами — готовы трудиться на здешних плантациях за куда меньшие деньги. Оле не смущает и это: он даже ухитрился переоборудовать часть фабрики под общежитие для гастарбайтеров — а других работников у него я, признаться, никогда и не видел.
Что поделаешь: в наше время любое чудо должно быть конкурентноспособно.