Светскую беседу прежде вели обязательно о погоде. Лет сто пятьдесят назад, еще до профессора Беляева, обсуждение небывалых морозов вполне позволяло занять время между переменами блюд. Вероятно, тогда и сформировалась одна из отечественных иллюзий: нет климата ужасней, чем в России. Теперь, когда нам постоянно сообщают о заносах в Европе, наводнениях в Америке и настоящих катастрофах в менее благоустроенных частях света, гордости поубавилось. Мы поняли, что хоть погода у нас плохая, но климат хороший: грязь под ногами всесезонно, а наводнений в Москве не бывает.
Зато появилась новая причина жалеть себя — телевидение. Ругать в застольном разговоре проклятый ящик (тем временем работающий!) сделалось так же обязательно, как хвалить хозяйкин салат. В праздники и выходные дни эта тема становится единственной, поскольку в курсе все. Телевидение превратилось из средства массовой информации в такую же часть отечественной действительности, как ранние сумерки. Оно непрерывно дает поводы сетовать на пошлость юмора, второразрядность эстрады, неизменяемость набора фильмов, не только старых, но и плохих, убогую заданность новостей…
Удивительно, что особенностями национального телевидения все это считают люди, уже прилично поездившие по миру. Между тем объективность требует признать, что наши программы в сравнении со средними европейскими и американскими то же, что московская слякоть и редкие метели рядом с флоридскими потопами и альпийскими завалами. Вспомните вечера в гостиничных номерах, перед разноязычными телевизорами — немецкие комические викторины, французские бесконечные ток-шоу, американские местные сенсации… Ну, слышите их отдельно записанный хохот? Вот то-то же. Да у нас передачи все еще рассчитаны на почти культурных людей! А там уже выращены люди, рассчитанные под сетку вещания.
Это как с погодой — можете ругать, но придется приспособиться.