Витя ехал на днях по делам из родного Стародуба в Брянск. Это добрый мой приятель 40 лет от роду, бывший бандит (иконы крал организованно), ныне рьяный христианин и меценат, могучий промышленник — хозяин лесопилки.
На трассе ловит машину пацан.
То ли 15 ему, то ли 18. Витя всегда спешит, голосующих не подбирает. Но тут, говорит, сердце дрогнуло...
Час до Брянска парень рассказывал свою историю. Самому 15 лет, брату три года. Мамка-пьяница бросила ровно через год после рождения брата. Живут в старой избе, 10 километров от трассы. Деревня зовется Роща, ближайшее село — Пильшино. Игорь встает в пять утра, топит печь заготовленными с вечера вязанками нетолстых веток и остатками брошенной соседней избы. Кормит малыша, если есть чем. «Последний раз позавчера ели», — сообщил Игорь, как бы извиняясь. Каждый день Игорь пешком преодолевает этот путь, голосует на трассе, чтобы доехать до работы. А работать его, как говорят в милиции, «энлетнего», взяли только в одном месте — в Почепе, и то за 30 рублей в день. После 8-часовой работы Игорь покупает молоко и несколько дешевых сосисок и таким же гуманитарным стопом добирается домой.
— А в собес ты ходил? — перебивает конструктивный Витька.
— Был. Сказали только одно: разбросать вас по разным детдомам. Тогда пропадет дом. И Санька пропадет…
Пока старший брат работает, малыш дома один. До сих пор непонятно, как цел-невредим: печную заслонку не опрокидывал, пожара не делал, в корыте с водой не топился, до ножа-топора не долез. Да и опустившиеся полубомжи, оккупировавшие два брошенных соседних дома, не лезут пока.
От одиночества и голода выучил Игорь брата читать: единственную книжку, что от Игорева детства осталась — «Русские народные сказки» Афанасьева. Толстая коричневая книжка, совсем почти без картинок, если кто помнит. Может, занятый книжкой, и не шалит мальчик…
— А много страниц-то осталось? — с беспокойством спрашивает Витя.
— Пятнадцать вроде, двадцать…
Витя рассматривает Игоря: коротковатая дутая куртка, сильно поношенная, на локтях заплатки. Но чистая. Только из ботинок, полностью угробленных, выглядывают пальцы.
Витя скорым жестом дает пацану две тысячи — на обувь «всей семье». И на новую книжку Саньке. Предлагает работу у него на лесопилке — в день 200 рублей. У Вити пустует квартира: приезжайте, живите — так ведь не находишься, не наездишься… Игорек тепло, но с достоинством благодарит, берет телефон, обещает приехать. Витя собирается на днях привезти для маленького все, что нужно, что от своих, подросших, бережно сохранила жена… Игорь дал «адрес»: от Пильшино 10 километров через лес (правда, в темень опасно, бывают волки), деревня Роща, ну а там уж в трех домах не заблудитесь.
А мы с Витей договорились так: он отвозит вещи малышу, я еще от своих пацанов подкину отличные две курточки, свитера, рубашки, носочки. А потом, разведав дорогу, везет нас с фотографом — пишем материал.
Сообщила фотографу: мол, на днях едем по такому делу. Фотограф выслушал историю и через паузу сказал светло: я куплю ему берцы. Зашла подруга безработная на чай, накапала в чай слез: господи, а чем же мне помочь-то? Редактор известной в культурных слоях газеты обещал твердо: это дело месяца — я на уши подниму своих рекламодателей — купим пацанам дом под Брянском.
Витька молчал неделю, а я задалбывала его неотвеченными звонками и эсэмэсками.
Вчера не выдержала:
— Витька, блин, хоть и промышленник ты с меценатом, но хамить не надо!
Витька принялся повествовать не по-своему скорбно и медленно:
— Два дня искал деревню Роща. В радиусе ни 10, ни 25 километров такого населенного пункта не оказалось. Ни на карте, ни в административных анналах. Одна Роща нашлась уже в соседнем районе, но там живут трудолюбивые крепкие переселенцы, о таких не слыхали. В администрации района и поссовете историю эту выслушали с живым интересом и даже предложили чаю — не было у них таких детей. В собесе подтвердили: да, в этом случае только по детдомам разбросать могли бы, но нет — никто не обращался с такой историей. Так что твой мешок с одежками я через свекровь твою передам… Профессионал пацан. Развел меня как ребенка.
… Первая реакция друзей — глубокое разочарование. Некому дарить одежки, покупать берцы, сбиваться на дом. Не пригодились излишки. Не было мальчика. Потом опомнились: да нет, слава богу, что нет этого ужаса.
А еще потом задумались: и ужас есть, и мальчики, и девочки. И очень много. Просто настоящее горе не голосует на дороге. Напоказ его — малая доля. Нам придется самим искать, кому отдать свои излишки. Потому что нам это надо не меньше… И нас тоже много.