Целую неделю он молчал. То есть орал. То суп ему не нравится, то волосы она слишком ярко покрасила, то юбку слишком короткую купила, то педикюр сделала, то эсэмэсками с кем-то обменивается как девочка. «Тебе сорок девять лет!» — напоминал он ей. Видимо, надеялся, что осознание этого факта заставит ее отказаться от любви. Или хотя бы от эсэмэсок. Потом не выдержал и решился на серьезный разговор. Он думал, что она расплачется, покается и снова станет обычной мамой, без всяких этих. А она уперлась: «Анатолий Иванович для меня все. То, что я к нему чувствую… Понимаешь, сынок, я только теперь наконец поняла, о чем пела Ирина Аллегрова». Она записала его в сообщники. А он написал мне письмо: «Уважаемая Наталья Радулова, что мне делать? Рассказать все отцу или нет?»
Я не знаю, что делать Саше. Я думаю, что его мама должна сама все объяснить человеку, с которым прожила четверть века, он имеет право знать. Но что делать Саше — не знаю. Пытаюсь поставить себя на его место и ужасаюсь. Каково это — узнать, насколько горяча женщина, которая меняла тебе пеленки и зовет свою собаку Пусечкой.
Однажды я нашла у своей мамы в альбоме фотографию какого-то моряка. «Танюшке с любовью» — было написано на обороте. Меня чуть не стошнило. Моряк был до папы, но я все равно негодовала. А каково Саше? Знать, что его мать о ком-то мечтает, с кем-то гуляет по набережной, может быть, даже снимает номер в гостинице на три часа... Кошмар. Ну почему родители не хотят быть просто родителями? Почему им обязательно надо оставаться людьми?
Наверное, когда ты понимаешь, что они не безупречные боги, а люди, ты и взрослеешь. Как повзрослел за эти дни Саша. Они с мамой вообще поменялись местами. Теперь он следит, во сколько она возвращается домой, кто ей звонит и на что она тратит деньги. Он все выведал про этого Анатолия Ивановича — он оказался маминым начальником — и теперь проводит просветительские лекции на тему «Он тебе не пара». А мама виновато слушает. Краснеет. Отключает звук у мобильного телефона. И неизвестно, что будет дальше.