ПОКОЛЕНИЕ ДВОРНИКОВ И ПРОГРАММИСТОВ
В Москве нет ни «чайна-таун», ни «маленькой Италии», и даже на Малой Грузинской улице шанс встретить грузина невелик. В отличие от многих мировых столиц в российской не существует районов, где компактно проживают представители диаспор. Поэтому для людей, которые чувствуют себя чужими в городе, существуют два основных места, где можно найти соотечественников. Это либо церковь, либо интернет.
На церковных оградах развешаны объявления, содержащие вполне практическую информацию: кто-то ищет работу, кто-то намерен снять квартиру. В интернете постоянные посетители форумов — студенты, юристы, будущие программисты, которые пока работают дворниками, — устраивают продолжительные дискуссии о том, проявляет ли себя Бог в этом мире. Или же спорят о легендарной прародительнице кавказцев Сатаней-Гуаша, которая была великой ученой, интеллектуалкой, могла менять погоду и не отступала перед трудностями более серьезными, чем проблемы человека без прописки и работы в чужом городе.
Один из вопросов, который всех волнует, — прошлое народа, его происхождение. Должно быть, чтобы чувствовать себя уверенно в относительно чужой среде, нужно выяснить: а кто я сам такой? Василий Федорович Антонив, руководитель общества украинской культуры «Славутич», рассказывает: «В свое время мы приглашали историка Бориса Рыбакова, он читал лекцию. Не все, конечно, казалось убедительным. Например, он объяснял, что украинский язык сформировался в XVII веке как смесь русского языка и польского. Но это же совершенно не так! Я у него спросил, знает ли он, на каком языке написана Велесова книга. Он говорит: «Выбросьте ее, это подделка!» Такой был разговор».
Василий Антонив в 1964 году приехал в Москву из Донбасса поступать в ординатуру, собирался прожить здесь два года — и остался. Он врач, заведует отделением отоларингологии Университета дружбы народов. Общество «Славутич» появилось в конце 80-х годов. Его президентом стал и остается по сей день космонавт Павел Попович, Герой Советского Союза. В общество входят писатель Иван Шишов, историк Олег Храбан руководит исторической секцией. А собирались они раньше в Институте стали и сплавов. Теперь для этих целей есть Украинский культурный центр на Арбате.
— Очень красиво в декабре на Украине отмечают День зимнего Николая. Древний праздник, он возник в языческие времена, когда год воспринимали как круг. На зимнего Николая, когда дни самые короткие, этот круг заканчивался. А потом начинался снова, и наступали Колядки. Мы и сейчас колядуем на Украине.
Я с трудом представляю себе, чтобы российский врач, сидя в московском или петербургском кабинете, с упоением знатока рассказывал, допустим, про кулачные бои на Масленицу. И в то же время прекрасно представляю, как о них рассказывает интеллигент, оказавшийсяѕ да где угодно — в Париже, Кишиневе, Каире. Почему, чтобы испытывать интерес к обычаям, нужно ощутить себя чужим?
— Приходят и гастарбайтеры, — продолжает Антонив. — Долгое время они приезжали сюда нелегально, и от центра города держались подальше. Но сейчас регистрация упростилась, и они чувствуют себя более свободно. Приходят буквально с улицы и слова родного языка слушают со слезами на глазах.
ЯЧЕЙКИ ОБЩЕСТВА
Есть и организации, куда не придешь с улицы. Среди них клуб татарско-башкирской интеллигенции «Интеллектуал». Руководит «Интеллектуалом» Назифа Каримова, писательница и журналистка, корреспондент радио «Свобода». В ее клубе — ученые, врачи, юристы, адвокаты. «Четыре-пять мероприятий бывает с октября по май, — объясняет Назифа Каримова. — Недавно, например, выступала Зуля Камалова, замечательная татарская певица. В Австралии ее диски на первом месте по продажам. А живет она на острове Тасмания».
Новичков принимают в клуб только по рекомендации заслуженных людей, в уставе обозначено, что каждый вновь прибывший «должен быть хорошим человеком». В число хороших людей попали, например, Агдас Бургханов, экономист, профессор Гуманитарного университета, начальник управления МЧС России Рафаил Закиров, знаменитый кардиолог Ренат Акчурин, а также брат его Расим Акчурин, генерал-полковник, бывший командующий зенитными ракетными войсками ПВО.
Попытки создать современные «английские клубы» для некой абстрактной деловой научной и интеллектуальной элиты делались неоднократно, но они быстро вырождались в профанацию. Несчастье больших городов — люди в них предоставлены сами себе. Нет больше гильдий, сословий, корпораций, родственные связи истончены или совcем разрушены. Но вот в чем проблема — человек упорно не желает быть человеком вообще. И смысл подобных организаций в том, что здесь сочетается деление по горизонтали — по образовательному уровню и по вертикали — по национальному признаку. В результате получается ячейка общества, клеточка, где можно разместиться с некоторым душевным комфортом. Наверняка писателю, хирургу, юристу есть что сказать друг другу. Но при каких обстоятельствах они могли бы встретиться? А тут выход найден: национальный клуб. Уже есть повод общаться. Наверняка и детей знакомят — все-таки люди одного круга.
Словно подхватывая мою мысль, Назифа-ханум объясняет: «Института сватовства в нашем обществе нет. Каждый с беспокойством ждет, кого его ребенок в дом приведет. А тут родителей знаешь — не страшно. Много свадеб уже сыграли».
НАЦИОНАЛЬНАЯ КВАРТИРА
«Интеллектуал» собирает вокруг себя людей состоявшихся и с высоким социальным статусом. Другая похожая организация, армянское культурно-просветительское общество «Арарат», рассчитана на людей разных судеб и разного достатка, но все они интеллигенты. Постоянного места у «Арарата» нет, поэтому председатель совета общества Эмануел Долбакян приглашает меня домой — в квартиру на Пражскую. Мне открывают дверь, и сразу же у ног начинает вертеться черно-белая лохматая собака. «Хороший пес, — замечает Эмануел Егиаевич. — После того как завел его, такую жалость чувствуешь, когда собак убиваешь».
Руководитель «Арарата» тут же объясняет: он работает в Институте высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН, исследует кору больших полушарий мозга и вынужден иногда ставить опыты.
Домашний коридор — ущелье из книжных полок. Квартира, да и весь уклад жизни так характерны для научного сотрудника, всю жизнь прожившего в Советском Союзеѕ
— Я ведь родился в Бейруте, — говорит Долбакян. — Во время геноцида армян родители спаслись из Киликии, успели убежать. В сентябре 1941 года я на свет появился. А в 1946 году Советский Союз призвал к репатриации. Ужасные годыѕ Людей оторвали от достатка, говорили, что Советская Армения — рай земной.
И все-таки Эмануел освоился в этом раю. Окончил школу и институт в Ереване, потом переехал в Москву. Он объясняет: армянское общественное движение России родилось в конце 80-х как следствие сумгаитских погромов. Просвещение и культура — эту область выбрали для себя Эмануел Егиаевич и супруга его Альбина Нерсесовна.
Долбакян выводит на экран компьютера перечень обычных для клуба акций. Рождественская встреча в кафе «Артишок». Вечер песен на стихи поэтов Серебряного века в Музее-мастерской Дмитрия Налбандяна (странное сочетание творений сталинского живописца и хрупкой красоты стихов Ахматовой). И еще мероприятие в Некрасовской библиотеке под названием «Глазами очевидцев», где выступали члены клуба, которые смогли побывать в стране далекой, почти легендарной — в Армении.
— Бывает, что кандидат наук прибыл из Еревана и чинит обувь. Много таких. Или молодое поколение: окончили институт, аспирантуру и на родине не могут найти работу. Все эти трудные годы в Армении как назло породили какой-то бум вундеркиндов, — говорит председатель «Арарата» с отчаянием и гордостью. — Люди приходят на наши вечера, надеются, что здесь их заметят. Кто-то могущественный увидит: такой замечательный пианист пропадаетѕ
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Пианисты в Москве артистическими пальцами нажимают на кнопки кассового аппарата, продавая пиво в ночных ларьках. Артисты выступают в ролях маляров, научные сотрудники изучают на практике способы укладки дорожек на богатых дачах. Мой знакомый, обитатель поселка на Рублевке, рассказывал: рабочие-молдаване, сооружающие у него на участке сауну, просили, чтобы, возвращаясь из города, он захватывал для них свежую прессу. По вечерам они пили кофе и читали газеты.
Жаль людей, у кого на то, чтобы поддерживать друг друга, нет уже ни времени, ни сил. Любой человек в чужой стране одинок. Человек образованный одинок вдвойне. Особенно когда окружающие заранее причисляют его к некой однообразной малограмотной и диковатой массе, которая «понаехала». Тотальное наше высокомерие по отношению к приезжим неуместно — современная Москва напоминает Париж 20-х годов, принявший обломки рухнувшей империи. Тогда эмигранты из России удивляли парижан манерами и безукоризненным французским.
Однажды поздно вечером я ловила машину. Остановилась какая-то потертая железная коробка. Водитель говорил на прекрасном русском языке, какого я давно не слышала.
По дороге разговорились. Он грузин, жил в Абхазии, преподавал в сухумской школе химию и географию. Бежал с семьей в Россию, обосновался в столице. Стал ездить в Китай, привозить оттуда партии одежды. Склад был в Измайлове, несколько месяцев назад во время пожара весь привезенный товар сгорел. Из имущества у него осталась эта заезженная лошадка тольяттинского конного завода, и с ее помощью он как-то поддерживает существование. Встречается ли он с соотечественниками? Нет. Работает по 18 часов в день, приходит домой, падает в кровать, и все. Он общался только с китайцами. Непросто с ними было иметь дело. Сейчас хочет одного — сыну образование дать. Было бы хорошо, чтобы тот стал адвокатом. Вот, говорят, человек сам хозяин своей судьбы. Ерунда все это, ничему он не хозяин.
— Просто у вас сейчас такой период, — говорю я ему. — Потом снова все наладится.
— Нет, — отвечает он. — Чтобы жизнь была хорошей, человек должен жить там, где море.