Впрочем, и в более поздние годы многие советские коллекционеры и наследники добровольно передавали принадлежащие им картины на временное хранение музеям. И здесь случился забавный казус. Если картина находится в музее десятки лет, музеи подвержены обычной человеческой слабости — с течением времени им свойственно забывать об условиях поступления произведения и считать его своей собственностью. Отрезвление происходит в тот момент, когда от собственников поступает просьба вернуть картину. Самая громкая история связана со знаменитым полотном «Похищение Европы» Валентина Серова. В 2001 году потомки Серова неожиданно решили забрать полотно великого живописца из Третьяковской галереи, куда оно было в свое время передано на хранение. Почти сразу вслед за этим картина была продана предпринимателю и коллекционеру Вячеславу Кантору. Стоимость картины была определена примерно в миллион долларов. Министерство культуры РФ пыталось выкупить картину у наследников за ту же сумму, однако собрать ее не удалось, и полотно оказалось в частных руках. В 2005 году картина должна была экспонироваться в Музее Гуггенхейма в Нью-Йорке на выставке «Россия!», но в последнюю минуту владелец отправить ее на выставку отказался.
ДОБРОВОЛЬНО-ПРИНУДИТЕЛЬНО
Весьма распространенным способом обогащения государства за счет собственников является так называемая добровольно-принудительная передача музеям части коллекции — в обмен на разрешение сохранить хотя бы что-то. Эта практика применялась не только в странах социализма (под тем же предлогом в Австрии были оставлены картины Климта), однако в СССР ею пользовались с особой изощренностью. Крупнейший российский коллекционер живописи Георгий Костаки, даже будучи греческим подданным (а стало быть, имея полное право на выезд из СССР), чтобы в 1977 году вывезти в Грецию свою крупнейшую коллекцию русского авангарда ХХ века, вынужден был основательно «поделиться» с государством. То есть передать СССР большую часть своей уникальной коллекции (до 80 процентов) в качестве компенсации за возможность вывезти оставшуюся часть. Коллекция Костаки, в которую входили работы Розановой, Поповой, Родченко, Татлина, Лисицкого, Шагала, Кандинского, Малевича, Лентулова, Ларионова, Гончаровой, Филонова, Никритина, Редько, Древина, была впоследствии поделена между Третьяковской галереей и Русским музеем.
Естественно, Костаки не просто оставил свои картины государству, а вынужден был оформить их как безвозмездный дар музеям, в связи с чем требовать их возврата его родственники никогда не смогут. В таком случае им остается одно — предъявить иски к музеям за то, что под каждой такой картиной не красуется табличка «дар Костаки», как то принято в международной практике.
КОЛЛЕКЦИИ МОРОЗОВА И ЩУКИНА
Многие из шедевров живописи до революции хранились в России в частных коллекциях и были открыты для посещений. Мало того: почти все владельцы собирались впоследствии передать их в собственность государства. Однако события опередили коллекционеров: в 1918 году практически все крупные российские частные собрания были национализированы. За их счет были пополнены либо заново созданы многие музеи страны. С точки зрения международного права, однако, правовой статус этих картин до сих пор весьма сомнителен — именно поэтому каждое экспонирование за рубежом тех же картин импрессионистов и постимпрессионистов по-прежнему связано с огромным риском. Самая длительная тяжба по поводу этих произведений связана с именем великого русского коллекционера С И. Щукина.
«Казус Щукина» мог бы войти в историю юриспруденции так же, как и «казус Адели». Предыстория такова: в 1907 году коллекционер С И. Щукин завещает свое собрание (Моне, Матисс, Пикассо, Сезанн, Гоген и др.) городу Москве. В ноябре 1918 года принят декрет о национализации галереи С И. Щукина. В 1926 году в Париже Щукин (тайно бежавший из Москвы в августе 1918-го) аннулирует свое прошлое завещание; теперь наследниками его движимого и недвижимого имущества объявлены жена и дети. Еще в 1957 году, когда СССР повез картины Пикассо из бывшей коллекции Щукина на выставку в Париж, дочь коллекционера Ирина Щукина потребовала ареста полотен. С тех пор она подавала иски к СССР регулярно; возобновив их в начале 1990-х годов, Ирина Сергеевна напрямую обращалась с письмами к президенту Б Н. Ельцину. Она добивалась только одного: признать декрет о национализации галереи своего отца незаконным (Французская Республика, любит повторять ее сын, внук коллекционера Андре-Марк Деллок-Фуко, не признает конфискации без компенсации). Заметим: целью Ирины Щукиной было не заполучить коллекцию, а, напротив — чтобы, исполнив волю Сергея Ивановича, — принести ее в дар городу! Однако все попытки достучаться до верхов оказались тщетны. И С. Щукина скончалась, а ее сын… подарил все то немногое, что оставалось в семье, ГМИИ им. А С. Пушкина. В благодарность он и его жена получили постоянный пропуск на посещение музея.
Родственники коллекционера и мецената Ивана Абрамовича Морозова (его коллекция импрессионистов и постимпрессионистов не уступала Щукинской) идут по стопам родственников Щукина, добиваясь от России моральной компенсации за экспроприированные полотна из коллекции знаменитого предка. Заметим, что родственники Щукина и Морозова добиваются от России не возвращения картин, а всего лишь восстановления в правах. Хотя теоретически, по международным законам, имеют право претендовать на ВСЕ, что было у них незаконно отобрано в 1918 году. И моральная компенсация, то есть попросту признание Россией прав наследников Щукина и Морозова, обойдется России гораздо дешевле — пусть без вялотекущих и бессмысленных, но все же судебных разбирательств. Приглашение в российское посольство, торжественное вручение паспортов, приглашение в качестве почетных гостей на выставки, составленные на основе произведений, принадлежавших их выдающимся родственникам, — эти и другие шаги сняли бы многие серьезнейшие проблемы. Однако этого простого шага до сих пор не сделано.
КРУПНЕЙШИЕ ЧАСТНЫЕ КОЛЛЕКЦИИ И КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ
Сегодня подлинных шедевров, находящихся в частных российских собраниях, единицы — речь в первую очередь идет о «старых коллекциях», оставшихся от самих художников, либо о коллекциях, собранных уже в новейшие времена. Так, до недавнего времени последним Врубелем в частных руках была картина «Муза», происходившая из собрания прославленного архитектора Федора Шехтеля. Если говорить о древнерусской живописи XV — XVI веков — это коллекция икон из собрания Владимира Бондаренко, обладающего несколькими подлинными шедеврами; коллекция потомков князей Голицыных, чудом сохранивших ряд фамильных портретов XVIII века; грандиозная коллекция русского искусства Вишневской и Ростроповича (коллекция русских миниатюр XVIII века, живопись Екатерининской эпохи конца XVIII века, а также полотна Брюллова и Кипренского, не говоря о шедеврах живописи начала ХХ века). Из новых нельзя не упомянуть коллекцию банкира Петра Авена (все имена «Бубнового валета» и других художественных объединений начала ХХ века), однако увидеть ее можно только избранному кругу знатоков и знакомых. Более открыт Владимир Семенихин, заслугой которого является спонсирование блестящей выставки «Бубновый валет» в Монте-Карло и Москве — ему в свое время достались лучшие вещи из коллекции советского дипломата Владимира Семенова. Внушительным собранием обладает Виктор Некрасов — в огромной по количеству работ коллекции есть немало шедевров живописи начала ХХ века, а также превосходное собрание советского фарфора. Из имен выдающихся художников, чьи работы сегодня находятся в частных российских коллекциях, можно назвать Левитана, Шагала, Пиросмани, Малевича. Ряд частных российских коллекций совершенно закрыт для постороннего глаза. Их владельцев можно понять: на аукционах русская живопись все увереннее подбирается к миллионной отметке и мало кто хочет быть узнанным.
Юридический чардаш
Россия может получить собственное «дело Климта»
Перемещенные ценности, вывезенные в качестве компенсации из фашистской Германии (200 тысяч единиц хранения — официальная цифра, по неофициальным оценкам — в сотни (!) раз больше), имеют различный юридический статус. Часть вещей была вывезена государством официально, часть — в качестве личных трофеев солдат и офицеров. Но самое интересное даже не в этом. Как выяснилось после войны, то, что вывозилось в СССР из рейха, рейхом, в свою очередь, было похищено у частных лиц и из музеев в Европе во время оккупации. Таким образом, в СССР оказались вещи тех… кто пострадал от нацистского режима и кому эти вещи по международным законам (с которыми де-юре согласна Россия) должны быть возвращены.
Самое громкое дело в этой связи — история так называемой венгерской коллекции (143 картины, принадлежавшие семи венгерским предпринимателям еврейского происхождения, — Ференцу Хатвани, Андре Херцогу де Чету, Иоахиму Эрнсту фон Ангальту и пр. О «книжной» части коллекции «Огонек» писал в № 52, 2005 г.). Работы Коро, Тинторетто, Мане, Гойи, Эль Греко, Ренуара в 1944 году были переправлены из Венгрии в рейх, где их, в свою очередь, захватили наши войска — как трофей. Обошлись с трофеем неумело: около 70 работ из этой коллекции до сих пор нуждаются в реставрации (сегодня в Нижнем Новгороде остаются 53 картины и 8 скульптур, 70 картин находятся в Московском центре им. Грабаря, 5 картину в ГМИИ им. А С. Пушкина).
Наследники картин заявили о себе в 1999-м: родственница барона Херцога Марта Ниренберг, проживающая в США, подала иск в Пресненский суд Москвы, потребовав вернуть ей 17 полотен из семейной коллекции. Верховный суд в 2000 году подтвердил права истицы. Так впервые частный иск о перемещенных ценностях стал предметом рассмотрения в наших судах. Дело однако затягивается из-за трудностей с установлением факта родства и прав собственности истицы и самого владельца коллекции. За делом, однако, внимательно наблюдают и прочие претенденты на венгерскую коллекцию. Можно только гадать, сколько исков обрушится на Россию в случае положительного решения суда…