Министр начал с главного:
— Сегодня все озабочены качеством образования, неадекватностью системы образования требованиям экономики. Это то, о чем говорилось на встрече президента с бизнесменами: система образования не готовит те кадры, которые нам нужны. При этом речь идет обо всех уровнях профессионального образования. Не всегда требуется готовить человека пять-шесть лет. Если правильно оказать поддержку, то бывает, когда хватает и двух. Просто надо, чтобы система подготовки была адресной. Мы получили поручение о подготовке всех необходимых документов о переходе к обязательному полному среднему образованию. Одновременно было сказано, что государство отвечает за предоставление на конкурсной основе бесплатного образования, то есть обеспечит за счет бюджета высшее образование определенному количеству молодых людей, которые по конкурсу поступают в вузы. У нас не менее 170 человек на 10 тысяч населения должны получать высшее профессиональное образование за счет бюджета. Бизнес же будет финансировать систему образования только при условии понимания и контроля того, как идут финансовые потоки в системе образования. А это значит, что мы должны создавать наблюдательные попечительские советы. С инициативой выступил ректор Плехановского университета, где хотели бы создать автономную некоммерческую организацию. Олег Дерипаска сказал, что в этом случае он готов участвовать в проекте и оказать поддержку университету.
Пресса это преподносила едва ли не как покупку олигархом Плехановки.
Создание автономной некоммерческой организации ни в коем случае не будет рассматриваться как покупка. Устанавливаются партнерские отношения. Речи о приватизации не идет и идти не может.
Можно об учебе? Нам, студентам, иногда кажется, что квалификация приобретается уже после трудоустройства.
Но это же неправильно! Это означает, что надо менять систему образования. Причем существенно. Для этого необходимо влиять на нее. И это должны делать те, кто заинтересован в специалистах. Речь идет не о том, что они должны решить проблему для себя. Они понимают, что надо проводить системные изменения и участвовать в них. Причем сознают, что не только деньгами. Очень важно, чтобы бизнес шел преподавать в вуз. Чтобы студенты имели возможность проходить практику и входить в свою будущую профессию во время учебы.
Сегодня главный финансовый интерес вуза — обеспечить достаточно большое количество студентов. Потому что студент — это финансирование, это загрузка профессоров. Понятно, никто не хочет сокращать своих сотрудников.
Система будет меняться. Мы считаем, что постепенно надо начинать финансировать не организацию, а обучение каждого студента. Это означает, что когда студент поступает в вуз, то одновременно должны поступать деньги на его обучение. Сегодня эта сфера очень сильно недофинансирована. МГИМО здесь приятное исключение. В среднем по стране на одного студента тратится менее 1 тысячи долларов в год. Это недостаточно. Хотя вы знаете, что существуют вузы, которые всерьез обещают, что вы получите высшее образование и диплом государственного образца за 300 условных единиц в год. Здесь мы должны понять, что есть норматив, ниже которого опускаться нельзя.
Будет ли касаться такое финансирование и школьников? С реформой муниципального образования во многих школах классы сокращаются: вместе могут заниматься по одному-два ученика разных классов.
Тема сложная. Нормативы в школах точно будут вводиться. Сегодня наблюдается мощный демографический спад. За последние пять лет количество школьников сократилось на 5 миллионов: в 2000 году было 20, сейчас 15. И продолжает уменьшаться. В 2008-м, по-моему, будет 13 миллионов школьников. А количество учителей почти не сократилось. Сегодня мы держим рекорд Европы: у нас меньше чем 10 учеников на одного учителя. В Европе в среднем 15. При этом есть регионы, в которых на одного учителя приходится пять школьников. Это еще и к вопросу о нехватке или избытке учителей. В школе, где учатся меньше 10 учеников, а таких сейчас больше пяти тысяч по всей России, обеспечить высокий уровень подготовки очень сложно. Обучение одного ученика в малокомплектной школе стоит в два-три, а то и в пять раз дороже, чем в среднем по стране. Я слышал, что есть школы, где обучение одного ученика стоит столько же, сколько и студента МГУ. Это не значит, что мы должны немедленно начать закрывать малокомплектные школы. Очень часто такие школы являются важными культурными центрами села или маленького города. Закрыв школу, мы практически прекращаем там культурную жизнь. Надо искать другие решения.
На Госсовете я говорил о том, что когда мы начали выплачивать вознаграждения за классное руководство, то увидели, что в стране 12 тысяч классов, в которых по одному-два ученика, больше 60 тысяч классов, в которых меньше пяти учеников. Я могу сказать, с чем это связано. У нас сегодня существует почасовая оплата труда, когда учитель получает деньги не за то, что он научил ребят чему-то, а за то, сколько часов он провел в классе, независимо от того, сколько в этом классе ребят. Мы должны переходить на новую систему оплаты труда, при которой зарплата учителя зависела бы не от количества часов, а от качества получаемых от него знаний. При этом подчеркну, объем финансирования образования растет и будет продолжать расти.
К вопросу о молодых педагогах и безработице. Как бы вы прокомментировали события во Франции? У нас такое возможно?
Думаю, что невозможно. Я много раз встречался со студентами и высказывал свою точку зрения, что для студента должна быть важна не суперсоциальная защищенность, а те возможности, которые предоставляет ему жизнь. Молодой человек должен быть готов к некоему риску, при условии, что ему открываются интересные возможности. Я считаю, что задача государства — предоставить возможность способным людям проявить себя. На самом деле закон, вокруг которого спорят, не ухудшает положение молодых французов, а заставляет брать на себя ответственность, не перекладывая ее полностью на работодателя. Как может быть у нас? Я считаю, что сегодня вы заинтересованы в получении возможности проявить себя. Сегодня гораздо большая проблема найти квалифицированного специалиста, чем проблема трудоустройства.
Может ли быть работа в ущерб учебе?
Давайте подумаем, что такое учеба. Хождение на лекции? Может, надо превратить в систему то, что человек должен учиться, не только сидя на лекциях, но и участвуя в конкретном процессе? Я начал заниматься научной работой на 3-м курсе. Это не значит, что я бросил все и занимался только наукой, но где-то с 4-го курса, а учился я 5 лет, начал делить время на научную работу и учебу почти в равных пропорциях. Это было время не преддипломной практики, я ходил на лекции, а потом работал, потому что понимал: только в этом случае могу понять то, чем буду заниматься дальше. Я же не официантом работал.
Я не считаю, что и трудовая деятельность, например в летнее время, вредна. Я тоже ездил на студенческие стройки и могу сказать, что мне это дало многое. И не в последнюю очередь это было связано с зарабатыванием денег, поскольку многим они были очень нужны.
Как вы относитесь к системе предоставления студентам кредитов, которую, скажем, практикуют на Западе?
Хорошо. Речь должна идти не столько о кредитах на обучение, сколько о предоставлении кредитов на жизненные расходы во время обучения. Потом эти деньги на льготных условиях студент возвращает либо отрабатывает там, где определит ему государство. Например, человек учится в педагогическом вузе, берет субсидии, а после этого три — пять лет преподает в сельской школе, чтобы погасить их. Даже если год отслужит в армии, а потом три года поработает учителем, то с точки зрения вашего возраста, это много, а с точки зрения моего — маленький эпизод, который многое добавляет к жизненному опыту и позволяет интересно жить дальше.
Сроки получения образования в нашей стране постоянно увеличиваются. Было предложено сделать 12-летнее обучение. Как вы думаете, почему это происходит?
Я думаю, мы должны принципиально изменить взгляд на образование. Где-то я слышал лозунг — от образования на всю жизнь к образованию в течение всей жизни. Никакого выдающегося образования больше чем на пять-шесть лет сегодня не хватает. Человек должен все время учиться, доучиваться, иногда переучиваться. 20 — 25 лет назад была очень востребована специальность оператора ЭВМ. Дефицитная специальность. Также и сегодня есть специальности, которые на слуху, а завтра могут изжить себя. Может, это и парадоксально, но для того чтобы быть хорошим рабочим, знание религии не менее важно, чем знание механики. Что касается профессионального обучения, я настаиваю на системе 4+2. И не обязательно, что, отучившись четыре года, вы должны сразу учиться дальше.
Известны факты, когда ради получения медали учителя заставляют по многу раз переписывать письменные работы...
У нас есть много подобных историй. Можно просто отменить все льготы по медалям. Но я сторонник того, чтобы медаль была просто наградой и не давала никаких льгот.
Известно, что ваш отец — академик, историк, всю жизнь проработал в науке, а вы сейчас руководите наукой. Он с вами спорит?
У нас очень дружная семья, и мы находим по всем вопросам единую точку зрения. Конечно, какие-то вещи, которые сейчас происходят, отец воспринимает болезненно. Он не хуже меня видит проблемы этой системы, но сложно смириться иногда с тем, что эта система должна быть реформирована.
Жизнь сильно изменилась. Никто в башне из слоновой кости не усидит. Академические институты располагают огромным человеческим и интеллектуальным потенциалом. Мы должны понять, что, меняя систему, мы можем создать проблемы сохранения этого потенциала. Это очень деликатный вопрос. И мы с отцом, обсуждая эти вопросы, скорее союзники.
Беседовали Нина Бурмистрова, Наталья Авилова, Анастасия Жданова, Асмик Косян, Андрей Котов, Татьяна Романенко, Ольга Мальцева, Светлана Соколова, Анна Чернова, Андрей Успенский.
«Огонек» благодарит за участие и помощь советника министра Ирину Ган и декана журфака МГИМО Ярослава Скворцова.
