Правительство объявило, что с 1 мая повышает зарплату бюджетникам на 15 процентов. Почти синхронно профсоюзы и левые партии сообщили о готовности вывести бюджетников на улицы в знак протеста против… низкой зарплаты. Похоже, сколь бы громкими ни были рапорты о стабильном росте доходов населения — этих денег почти никто не видит и не чувствует
Почему на фоне роста всего и вся (экономики, выручки от продажи нефти и газа, Стабфонда и выплат бюджетникам) не растет численность среднего класса и не снижается процент бедных? Помочь нам разгадать эту загадку взялись директор научных программ Независимого института социальной политики Лилия Овчарова и заместитель директора по науке Института социально-экономических проблем народонаселения РАН профессор Елена Авраамова.
ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ: НЕ ТАК УЖ ИХ И МНОГО
Елена Авраамова: Денег на самом деле не так много. Бюджетный профицит есть только на федеральном уровне. Его практически нет на уровне регионов — ведь доноров-то у нас всего десяток, остальные стоят с протянутой рукой. При этом большая часть социальных обязательств лежит на регионах. Так что деньги есть, но не там и не у тех.
Лилия Овчарова: Денег у народа немного. Мы даже не восстановили тот уровень доходов населения, который был в последние годы существования СССР.
«Огонек»: Но ведь, согласно статистике, доходы населения растут чуть ли не на 10 процентов в год!
Л О.: Вы удивитесь, но у нас в стране нет прямого наблюдения за доходами населения. Это в США даже наемные работники каждый год сдают налоговую декларацию, а у нас не так. Но косвенная статистика по России говорит о том, что реальные доходы растут только у наиболее обеспеченных слоев населения, занятых преимущественно в топливно-энергетическом комплексе и около него. Подросли доходы у верхнего слоя госслужащих — не у бюджетников, а у чиновников. У остальных слоев населения все прибавки к официальной зарплате съедаются расходами на ЖКХ и высокой инфляцией.
«О»: 10-процентный рост — средняя температура по палате?
Л О.: Да, это она и есть. У пенсионеров, учителей и врачей, которые живут в городском жилье и оплачивают коммунальные услуги, доходы точно не растут. Драматизм ситуации в том, что цены на услуги ЖКХ больше всего выросли в малых городах: ровно там, где у населения нет денег.
ВЕРСИЯ ВТОРАЯ: УДАР ПО МОЗГАМ
Л О.: Есть еще одна причина, по которой в обществе отчетливо слышен мотив «Мы все обнищали». Наиболее резко упали доходы интеллигенции — как раз того слоя, который умеет говорить. Положение многих малоквалифицированных групп не лучше, но они молчат. Плохо стало «говорящему» слою — вот мы и знаем, что всем стало плохо.
«О»: А положение интеллигенции точно ухудшилось?
Л О.: Раньше у них были доходы такие же, как в среднем по экономике. Сейчас — почти в два раза ниже средних.
Е А.: Нам часто говорят: да ладно вам плакаться о низких зарплатах учителей и ученых. Все они как-то живут. Крутятся, имеют неформальные доходы и отнюдь не нищенствуют.
«О»: Разве это неправда?
Е А.: Полуправда. Да, реальный доход директора академического института может составлять тысячу долларов в месяц. Но официальная зарплата будет сто. А это не есть хорошо.
«О»: А чем плохо, если человек получает эту тысячу?
Е А.: Чтобы человек относил себя к среднему сословию, нужны не только деньги, но легальность и прозрачность получения этих денег. Помните, сколько людей с высшим образованием в первые годы реформ рванули в челноки или охранники? В итоге люди не сидели голодными, но их унижала потеря социального статуса.
«О»: Но разве профессор добирает разницу, стоя в торговой палатке или на дверях?
Е А.: Нет, конечно. На его оклад наслаиваются десятки и сотни федеральных и региональных надбавок и коэффициентов. Зарплата в бюджетной сфере сейчас не отражает вообще ничего. Официальная зарплата врача, ученого или учителя в Москве составляет 15 процентов его ежемесячного дохода.
«О»: Остальное — неформальные доходы?
Е А.: Нет, это без учета теневых выплат, в том-то и дело! Алгоритм исчисления надбавок и коэффициентов хранится как военная тайна. Я тут недели две билась как раненый голубь: пыталась получить в профильных ведомствах цифры официальных и реальных зарплат учителей по регионам. Не смогла. Хотя такие цифры должны публиковаться в свободно продаваемых справочниках и висеть в интернете.
«О»: Но разве людям не все равно, из каких надбавок формируется их зарплата, если она все равно приличная?
Е А.: Тот, кто давно работает в этой сфере, может смириться с низкой цифрой официального дохода. Но молодой человек на зарплату в 100, тем паче 40 долларов не придет.
«О»: Даже если получит заверения в том, что его реальный доход будет в разы выше?
Е А.: Мы опросили множество выпускников крепких средних провинциальных вузов об их месте работы. Люди идут в затратную тупую сервисную экономику, например торгуют сотовыми телефонами. Но не идут в сферу исследований и разработок, где могли бы обеспечить конкурентоспособность страны. Не хотят работать там, где банально не платят. Когда сферы образования и науки стали плохо оплачиваться, там остались две группы работников. Самые лучшие не хотели уходить из профессии, зная себе цену. Были уверены, что найдут гранты или неформальные доходы. В общем, нашли и уцелели. Но таких людей объективно очень мало. И остались самые сирые и убогие, которым было некуда больше податься. Грубо говоря, училки, не способные даже на репетиторство. Ведь погоду, как это ни дико звучит, в любой сфере экономики всегда делают не лучшие и не худшие, а крепкие середняки, привыкшие работать за деньги. Вот их ни в науке, ни в образовании сейчас нет. А этих крепких середняков можно привлечь только понятной, прозрачной и относительно высокой зарплатой. Но многие проекты, которые сейчас так активно пиарят, не что иное, как попытка заменить системную реформу доходов некими разовыми подарками.
ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ: ФАЛЬШИВЫЕ ДЕНЬГИ
«О»: Какие деньги надо платить людям, чтобы они вернулись в свою профессию?
Е А.: Мы об этом спрашивали. Оказалось, что выпускники провинциального педагогического вуза считают достаточно хорошими деньгами 400 — 500 долларов в месяц. В глубинке интеллигенция не гонится за московскими доходами. Самое смешное, что для нашей экономики зарплата учителя в 400 долларов — абсолютно посильная ноша.
Л О.: Если по совокупности формальных и неформальных доходов тот же учитель уже сейчас получает такие деньги, значит, общество готово платить, а деньги в экономике есть. Только платить их надо по-другому — прозрачно и гласно.
«О»: Почему имеет значение как платить, а не сколько?
Е А.: Нынешний закрытый и непонятный механизм формирования зарплат деморализует общество: люди в упор не видят связи между качеством своей работы и количеством денег. А надо, чтобы видели. Сейчас любая медсестра или воспитательница, если вы недовольны качеством ее работы, имеет моральное право вас послать, потому что ее официальная зарплата — 50 евро. Надо, чтобы она этого права не имела. Чтобы ее формальные доходы зависели от качества ее работы.
«О»: Разве неформальные платежи не заставляют нянечек и училок понимать свою зависимость от клиента?
Е А.: В какой-то мере да. Но это тупиковый путь. Сейчас в бомонде модно говорить: а давайте-ка быстренько заплатим тем, кто реже берет взятки, например учителям и участковым врачам. Получается, остальное хирург пусть себе сам нарежет, а милиционер настреляет? Это полное непонимание ситуации. Да, высокая зарплата не поборет в одночасье коррупцию. Но когда вы не платите прозрачно и гласно, вы не имеете права столь же прозрачно и гласно спросить за качество. Сейчас так и получается. Мы не контролируем обслуживающие нас институты никак: ни легальным рублем, ни через структуры гражданского общества. И это увеличивает нашу бедность. Любая государственная или частная структура, которую не контролирует ни рынок, ни гражданское общество, будет стремиться раздеть клиента, и скорее всего в этом преуспеет. Великая игра на раздевание. Только одних обманут на продуктовой оптовке, других — в турфирме, а третьих — в строительной пирамиде. Рискует даже человек с огромными деньгами: когда нет конкуренции, найдется тот, кто и его околпачит.
«О»: Кто-то из моих друзей в сердцах сказал: «У меня такое чувство, что нам платят фальшивыми деньгами: когда ты приходишь с ними на рынок товаров и услуг, ты отдаешь эти деньги, почти ничего не получая взамен».
Л О.: Ваш приятель очень недалек от истины. Мы возвращаемся к тому, с чего начали: в неконкурентной непрозрачной экономике все мыслимые и немыслимые деньги граждан будут съедаться самыми немыслимыми способами. Их никогда не будет хватать. Бедными и нищими будут чувствовать себя очень многие, сколько бы им ни платили.
И в этом — один из самых великих парадоксов нашего времени в нашей стране.