Как роют окно в Европу

Ефим Бершин, Тирасполь

БЛОКАДА — ДЕЛО НАЖИВНОЕ

— Мужчина, возьмите кефаль! — весело предлагает дородная торговка рыбой. — Нюхать даем на месте.

— Что вы спрашиваете, с откудова морковка? — обижается низенький мужичок. — Конечно, с Кицкан. Что, разве морковка растет где-то еще?

Попав на рынок в Тирасполе, никак не скажешь, что Приднестровье в блокаде. Верный южнорусским традициям, рынок сверкает свежей зеленью и дышит той особой атмосферой общения, которой в наших северных широтах не встретишь. Продукты — на любой вкус. Не только местные — крестьяне из Молдавии и Украины тоже умудряются сюда добираться. Как?

— А тайными тропами, — улыбается молодая женщина в мясном ряду. — Никому не скажете? — не дожидаясь заверений, она кивает на микроавтобус. — Вот за такой транспорт с товаром украинцы на таможне берут до 100 долларов. За большую фуру — до 300. Точно вам говорю. Сами с мужем возим.

Блокада в этих краях термин не военный, а экономический. Говорят, в 1999 году, когда НАТО блокировало Сербию, через сербско-румынскую или сербско-болгарскую границу можно было хоть танк протащить — все дело в цене. Но со временем цены начинают кусаться. По официальным данным, за два месяца блокады Приднестровья они выросли на 20 — 30 процентов. На самом деле на все 50. А если учесть, что почти все предприятия остановлены, люди отправлены в отпуска и не получают денег, многим уже все равно, на сколько именно выросли цены.

Однако рынок есть рынок. Люди торгуются, возмущаются ценами, до конца не понимая, что же с ними произошло. Хотя у прилавков слово «блокада» звучит все громче, веселый голос из громкоговорителя глушит его объявлением: «Продается колючая проволока». Цены на нее тоже, понятно, растут.

ОКНО В ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Совсем немного не доехав до пропускного пункта Платоново, мы с сопредседателем Объединенной контрольной комиссии (ОКК отслеживает ситуацию в непризнанной республике, в нее входят представители Приднестровья, РФ, Молдавии и Украины) Александром Порожаном завернули в украинский поселок Красные Окны. Бывший замглавы районной администрации, назвавшийся Виктором, был краток: «Обидно за Украину».

— За что именно?

— В Приднестровье — 200 тысяч украинцев, а мы их заперли. Да и остальные нам враги, что ли? Раньше и Красные Окны, и другие населенные пункты вблизи границы торговали в основном с промышленным Приднестровьем — с Тирасполем, Дубоссарами, Рыбницей. Теперь все отрезано. Красные Окны умирают на глазах. Люди разъезжаются. Мои дети тоже вон в Одессу перебрались. Я вам честно скажу: на президентских выборах голосовал за Ющенко, думал, что-то изменится. А стало еще хуже. Европе, может, и надо эту границу закрыть, но мы тут при чем?

Красные Окны не одни такие. О том же самом говорят и в ныне украинском селе Славяно-Сербка. Знакомый врач из Тирасполя, Владимир Рябцев, там когда-то дом купил — удобно, всего 15 км до города. Так вот, границей его от дачи отрезали. Теперь приходится вместо 15 все 100 километров наматывать — пропускают только на крупных пограничных пунктах.

— А сейчас, — рассказал Владимир, — когда блокаду объявили, не знаю, как собаке костей отвезти. Вывозить продукты на Украину запрещено. Контрабанда.

Приднестровье и Одесская область считают себя единым целым еще со времен Екатерины II. Родственники разбросаны по всем приграничным селам и городам, смириться с тем, что они теперь граждане разных государств, они не могут. Да и на рынок в Тирасполь ездить стало затруднительно. Особенно когда на Украине ввели новые паспорта, а с бывшими советскими пускать перестали. Где-то в середине 90-х мужики-старообрядцы из Велико-Плоского и Славяно-Сербки вооружились вилами и топорами да и разогнали пограничников и таможню. Целый месяц держались. Потом, конечно, порядок восторжествовал — все опять разграничили. Но послабления режима они добились — к паспортам больше не придирались. Да и по полям через границу ходить особо не запрещали.

Теперь все всерьез. С 30 ноября 2005-го тут работает мониторинговая группа Евросоюза, призванная помочь обустроить границу. Ну и, как объявлено, контрабандистов ловить. Поскольку Приднестровье на Западе, а также с некоторых пор в Молдавии и на Украине принято называть «черной дырой».

— Ну и как? — допытываюсь у украинского таможенника на пропускном пункте Платоново. — Поймали контрабандистов?

— За полгода, — отвечает, — пара мужиков с картошкой проскользнуть пытались. Да бабы с базара продукты запрещенные волокут. Мясо, масло. Да еще сало, — смеется таможенник, — це ж наш наркотик.

— А что ваши помощники из Евросоюза?

— А черт их знает. Вначале ходили, высматривали, а потом пропали. Устали, наверное. Отдыхают. С чего бы им не отдыхать? Они за сутки 180 евро получают. Я и за месяц столько не зарабатываю.

Где это придумали — в Киеве или Брюсселе, здесь в толк никак не возьмут, но теперь вдоль границы Украины с Приднестровьем украинцы копают канаву шириной в три метра. Где — по полям, а где и прямо по огородам. Европейцы приезжают и проверяют, правильно ли роют. Мужики говорят, что на окопы похоже — «только глубже и шире».

— И где они у себя в Европе такие границы видели? — удивляется Порожан.

А еще вдоль этого рва теперь столбики ставят — пограничные. Украинцы поставят, а приднестровцы выкопают и в другое место. Так и делят границу.

ПОЕЗД ДАЛЬШЕ НЕ ПОЙДЕТ

С точки зрения местных жителей, отличить сугубо приднестровскую контрабанду от любой другой нет никакой возможности. Если что и химичили в непризнанной республике, то, как и на всем остальном постсоветском пространстве, совместно с другими «братскими» народами. Легенды про продажу оружия Саддаму Хусейну и тому подобное здесь не в ходу — любая бабушка на базаре расскажет вам, что приднестровцы ничего и никому не могут продать, минуя территорию Украины, Молдавии и России. Ни морских портов, ни аэродромов (кроме бывшего военного, который много лет не используется) здесь тоже нет.

Что касается оружия, то сколько ни искали его комиссии Евросоюза, ничего не нашли. Есть только огромное количество боеприпасов, свезенных сюда из разных стран после распада коммунистического блока. Вот их-то и охраняют двойным кольцом: российские солдаты стерегут боеприпасы, а приднестровские — российских солдат, чтобы ничего не утащили.

В чем смысл блокады, здесь объясняют без геополитических рассуждений о том, что мятежное Приднестровье не вписывается в планы продвижения Евросоюза на Восток. Просто-напросто, говорят заблокированные, молдавские руководители догадались называть контрабандой всю продукцию приднестровских заводов, идущую на экспорт. Понять их можно. На фоне разрушенной экономики Молдавии промышленное Приднестровье — лакомый кусок, с которого неплохо было бы получать хотя бы налоги. Но платить налоги сразу в два бюджета (молдавский и приднестровский) — сущее разорение. Правда, некоторые, наиболее богатые, поговаривают, негласно регистрировались в Государственной регистрационной палате Молдавии и платили. Хотя бы для того, чтобы не срывать поставки за рубежом. По крайней мере, в Министерстве реинтеграции Молдавии утверждают, что в палате зарегистрировано 113 экономических агентов из Приднестровья. Стоит напомнить, что, по меморандуму, подписанному в 1997 году в Москве той же Молдавией, Приднестровье имеет полное право на самостоятельную внешнеэкономическую деятельность.

Под тем меморандумом, кстати, стоят подписи четырех президентов — России, Украины, Молдавии и Приднестровья. Две из них можно считать отозванными: премьер-министры Молдавии (Василе Тарлев) и Украины (Юрий Ехануров) 28 декабря 2005-го подписали новое таможенное соглашение. По нему украинским таможенным постам на границе с Приднестровьем предписывалось не пропускать грузы, оформленные приднестровской таможней. Заводы или останавливаются, или работают впрок, загружая склады. Но когда через границу перестали пропускать не только грузы, но и пассажирские поезда, стало ясно: никаких складов не хватит. Раз к контрабандному грузу приравнены пассажиры, дело уже не в экономике, а в политике.

БЛОКИРУЮТ ВСЕ. И — ВСЕХ

С началом реальной блокады — 3 марта — в регионе началась форменная трагикомедия. Сначала Украина и Молдавия заблокировали Приднестровье. Приднестровье тут же заблокировало транзитные грузы, идущие из Молдавии на Украину и обратно. Уже через 10 дней на границе скопилось в общей сложности две с половиной тысячи вагонов. Разруливать все это было некому, потому что премьер Ехануров, подписав соглашение, ушел в предвыборный отпуск. Поэтому население само принялось за дело. Граница запестрела транспарантами и пикетами. Во время одного из них народ обнаружил на границе представителей ОБСЕ. Но те спрятались в машину и разговаривать отказались.

На следующем этапе — в конце марта — Россия заблокировала вино и виноматериалы из Молдавии: все эти грузы усугубили заторы на границах. В мае уже можно подводить предварительные итоги. За два месяца Приднестровье, ежедневно теряя около 2,8 млн долларов, не досчиталось почти 120 миллионов — огромная сумма для маленькой республики. После так никем и не замеченных митингов опустели цеха машиностроительного завода им. Кирова, «Электромаша», «Молдавизолита» и других. Рыбницкий металлургический, экспортировавший львиную часть металла на Запад, теперь «экспортирует» его на склад. Туда же отправляются знаменитые тираспольские коньяки — «Белый аист», «Дойна», «Нистру». Люди — в бессрочных отпусках. Даже те предприятия, что могли платить налоги в два бюджета, теперь не платят никому. Если ничего не изменится, экономика Приднестровья умрет примерно через полгода.

Главный инициатор блокады, Молдавия, на сегодня потеряла около 650 млн долларов. Потери связаны в основном с запретом на ввоз в Россию вина — это, по разным данным, от 40 до 60 процентов бюджета. В Приднестровье не сомневаются: на очереди — запрет на ввоз овощей и фруктов, а также повышение цены на газ. Из этого делают вывод: экономика Молдавии умрет еще быстрее, чем их собственная.

Что касается экономики Украины, то она скорее всего не умрет. Но и по ней блокада ударила здорово. Только железная дорога теряет миллион гривен в день: шутка ли — грузы в ту же Молдавию приходится возить в обход Приднестровья, что увеличивает их стоимость в разы. До сих пор не могут подсчитать потери Одесского, Ильичевского, Южного и Ренийского портов, через которые приднестровские заводы отправляли на экспорт свою продукцию. Страдают и предприятия, имевшие связи с приднестровскими заводами. Эксперты полагают, что Украина потеряет не менее 400 млн долларов. А тут грядет новая беда: под угрозой остановки расположенное в Приднестровье владение РАО ЕЭС — Молдавская ГРЭС. Если встанет она, без электричества останется вся Одесская область.

Правда, есть важный нюанс: от блокадного кризиса страдает не вся Украина, а в основном Новороссия — Одесская, Николаевская, Херсонская области. То есть территории, на которых наряду с Крымом и Донбассом проживает оппозиционное к нынешней власти население. Может, потому его и не жалко?

Как теперь из этого блокадного кризиса выбираться, не знает никто. Одно время было распространено мнение, что судьба Приднестровья, как и других непризнанных государств на постсоветском пространства, будет решена после того, как определится судьба Косово — этот автономный край бывшей Югославии населен албанским большинством, которое де-факто уже отделилось и требует, чтобы это признали де-юре. Логика такова: если в Европе признают Косово, то признают и Приднестровье. Чем оно хуже? Министр иностранных дел непризнанной республики Валерий Лицкай недавно так и заявил: «Ждать осталось недолго… Ключ к проблеме признания Приднестровья находится в Косово». Однако не тут-то было. После того, как Сербия фактически согласилась признать самостоятельность своей мятежной провинции, стало ясно, что Приднестровью вариант Косово не светит. И вырытый ров не зароют.

НЕ РОЙ ДРУГОМУ РВА

В тесный микроавтобус набилось человек 12 — все с баулами. Пока ехали к границе, только и разговоров — пропустят или нет, отнимут или не отнимут. У многих тираспольчан дети учатся в одесских институтах, а здесь принято поддерживать детей не столько деньгами, сколько продуктами. А в последние лет 10 — 15 возникла еще одна традиция — ездить за вещами на «седьмой километр». Так  называют громадный рынок под Одессой. Отвозят продукты, покупают одежду. Туда едет и наш микроавтобус.

Километров за пять до пропускного пункта Кучурган шофер остановил машину и объявил пассажирам, чтобы собирали по два с половиной доллара с человека. Это — сверх платы за проезд. Пока собирали, шофер вышел покурить. Пристроившись к нему, я поинтересовался, а хватит ли.

— Ты что, в первый раз? — отвечает, как здесь и принято, вопросом на вопрос. — У нас такса. Пограничникам — по доллару с человека, таможенникам — по полтора. Если фура с товаром — дороже.

— А если не дать?

— Поди попробуй… Сначала машину выпотрошат, а потом на обед уйдут или сообщат, что у них сбой в компьютере. И стой себе. А за тобой — хвост машин, все ругаются. Особенно когда жара — все ведь портится.

Таксу, кстати, тут диктуют приднестровцы. Попробовали было украинские пограничники и таможенники взвинтить цены, но не тут-то было. Их стали элементарно «сдавать», то есть прямо с пограничного пункта звонили и жаловались, что деньги, мол, вымогают. Как к этой системе относятся европейские наблюдатели, не ясно. Похоже, просто не вмешиваются, чтобы не сломать ненароком сложившуюся систему.

Поначалу и на Украине, и в Молдавии бытовало мнение, что потери от блокады им компенсируют. Не случайно же и представители США и Евросоюза так дружно поддержали эту блокаду. Только денег не дали. Тогда украинские железнодорожники предложили Молдавии компенсировать их потери. Кишинев отказался: у самих денег нет. Надеялись было, что удастся пристроить соседям свое вино, но виноделы Украины пообещали крупные неприятности своему правительству, если молдавское вино появится на украинском рынке.

Когда подъехали к границе, к КПП Кучурган, на приднестровской стороне обнаружился новый пикет. Мужики да бабы, перемешавшись с юнцами из молодежного движения «Прорыв» (аналог российских «Наших»), держали плакаты прямо перед носом украинских пограничников, требуя, чтобы Украина образумилась. Пограничники стояли с каменными лицами.

Перевалив через кордон, на украинской территории мы обнаружили точно такой же пикет, с почти такими же плакатами. Украинцы тоже требовали отменить блокаду.