На минувшей неделе президент в своем Послании предложил платить женщине за рождение второго ребенка не менее 250 000 рублей. Поможет ли это увеличить рождаемость? Вот мнение последовательного сторонника усиления мер по защите материнства — председателя Фонда социального страхования Галины КАРЕЛОВОЙ
Галина Николаевна, говорят, что именно вы в свое время предложили платить за рождение второго ребенка 250 000 рублей. Это так?
Нет, не так. Я впервые услышала эту цифру в Послании президента. Не скрою, для меня это был праздник, поскольку я — сторонник увеличения выплат за рождение второго ребенка. Это однозначно.
Но ведь хорошо известно, что ни в одной развитой стране, испытывающей демографический спад, увеличение детских пособий не переломило ситуацию. Почему же у нас должно произойти чудо, которое нигде не происходило?
Я не могу согласиться с тем, что нигде ничего не происходило. Любые меры социального характера — в том числе увеличение пособий по беременности и родам — хотя бы кратковременный эффект, но всегда и везде давали. В первом варианте концепции демографического развития, которую правительство приняло пять лет назад, об этом есть специальное упоминание: эффект есть, эффект обычно недлительный, он наступает только при повышении пособий хотя бы на 50 процентов. И у нас в последние годы пособия все время росли. В 2004 году, например, размер пособия при рождении ребенка был 4500, сейчас — 8000 рублей. За это же время пособие по уходу за ребенком (до 1,5 лет) с 500 рублей в месяц выросло на 200 рублей: как было малым, так и осталось, потому что было «нейтрализовано» инфляцией. А при том резком росте пособий, который обозначил президент, инфляция им уже не страшна.
А почему все-таки от пособий эффект кратковременный?
Возможно, общество довольно быстро привыкает к хорошему вообще и к высоким детским пособиям в частности. Начинает воспринимать их как норму. Но у нас еще не было сколько-нибудь весомых выплат ни за первого, ни за второго ребенка. И в СССР, и в постсоветской России основные меры поддержки всегда касались либо многодетных семей, либо матерей-одиночек. Они не касались основной массы среднестатистических семей «мама, папа и один-два ребенка». Поэтому ни политики, ни эксперты пока объективно не могут судить об эффекте подобных мер в России — их просто не было.
Почему так сложилось?
Видимо, считалось, что обычная, полная семья справится сама. По крайней мере, в СССР почти всегда так считали — достаточно посмотреть на те документы по социальной поддержке.
Не могу не вспомнить один довод противников увеличения выплат за рождение ребенка. Эти эксперты полагают, что крепко стоящие на ногах и живущие для себя семьи не польстятся ни на какие деньги и будут рожать, сколько они считают нужным, а не сколько попросит государство. А рождаемость вырастет в полумаргинальных семьях.
Любые опасения надо принимать к сведению и внимательно анализировать. Но у нас мало таких крепко стоящих на ногах семей, которым не нужны меры господдержки. Первый ребенок обычно появляется на свет у людей, которые только начинают свою карьеру. А в состоятельных семьях уже сейчас рожают больше. Наши богатые граждане, похоже, осознали: незачем наживать море собственности, если некому будет ее передать. Им хочется вырастить наследников, выучить и воспитать их в лучших заведениях, у них сейчас есть и по три ребенка в семье. Но таких семей, повторюсь, мало.
В России много людей «застряло на входе» в средний класс. Вот им-то и нужна финансовая поддержка. Я думаю, что для наших в целом не очень богатых граждан деньги — более серьезный рычаг, чем для обеспеченных европейцев. И очень важно, что в Послании президента четко обозначено отношение государства к проблеме. Сейчас нужно профессионально и спокойно отработать формы и технологии господдержки, чтобы гражданин не «прыгал» лихорадочно, как с кочки на кочку, с одних разовых выплат на другие, а знал, что в стране есть целостная система поддержки семьи и детей.
Все-таки не отрицаете, что риск есть и меры могут не сработать?
Риск есть в любом деле. По работе в Свердловске, когда создавали молодежные жилые комплексы, я знаю, что для многих наших семей камень преткновения — не деньги, а жилые метры. Рожать боятся чаще не из-за низких доходов, а из-за того, что у большинства семей нет своей квартиры и мало шансов ее заработать. Для того же европейца вопрос так не стоит: если он работает, он в состоянии арендовать жилье — есть доступный рынок аренды. Работодатель ориентируется на то, что половина семей жилье снимает. И в зарплату, в условия найма даже на самые низкие должности, как правило, это все уже заложено. У нас еще этого нет.
А кем вы были в МЖК?
Я была одним из авторов социального проекта и 13 лет курировала все социологические исследования в Свердловском МЖК. У нас была достаточно простая схема: семья с одним ребенком получала двухкомнатную квартиру, с двумя — «трешку». Если семья, уже получившая квартиру в Свердловском МЖК, росла — она увеличивала и метраж. И поскольку я отслеживала эту ситуацию все годы и у меня сохранились данные по годам, могу подтвердить, что это работало очень заметно.
Но сейчас-то предлагается давать не метры, а только деньги.
Вы забываете, что у нас есть национальный проект «Доступное жилье». Это увеличивает шансы на отдачу от детских пособий. На новые меры, вполне возможно, быстрее отреагируют в сельской местности, где у многих семей уже есть какой-то домик, и медленнее в городе, где не решена проблема жилья. Второе мое предположение — малые города, где даже у работающих небольшие доходы, тоже дадут отклик быстрее, чем нефтяные регионы и такие мегаполисы, как Москва и Петербург.
Тогда может быть, незачем огород городить?
Есть зачем. Наши детские пособия были все-таки очень небольшие, а компенсация среднедневного заработка беременной женщине — 298 рублей.
Ваш коллега по социальному блоку Александр Починок вообще предлагал эти пособия отменить, потому что расходы на содержание аппарата по выплате пособий были больше, чем сами суммы выплат.
Когда я с цифрами в руках доказала Александру Петровичу, что выплата пособий позволила хотя бы получить статистику семей, нуждающихся в адресной поддержке, он снял свое предложение. Более того, он всегда поддерживал развитие всех подходов к решению проблем семьи, материнства, детства. Кстати, позже похожая ситуация была с нещадно раскритикованным законом о монетизации льгот. Он ведь дал в том числе и такой эффект: как только инвалиды и семьи с детьми-инвалидами получили осязаемую поддержку (например, были обеспечены техническими средствами реабилитации или бесплатными путевками в санаторий) — мы узнали, сколько их у нас. До этого многие семьи просто не попадали в статистику, а значит, и в поле господдержки.
То есть вы видите толк в любых защитных мерах?
Безусловно. Это очень важно, когда люди чувствуют поддержку государства. Важно, чтобы каждая семья ощущала себя защищенной и, конечно, счастливой.
ГДЕ ЛУЧШЕ БЫТЬ МАМОЙ
Международная благотворительная организация Save the Children («Спасите детей») составила рейтинг стран по безопасности материнства и качеству медицинских услуг для беременных и рожениц на начало 2006 года. Рейтинг по 125 странам дан выборочно. Чем ниже страна в списке, тем опаснее в ней беременеть и рожать.
1 — Швеция
2 — Дания, Финляндия
3 — Норвегия
4 — Австрия, Германия
9 — Великобритания
10 — США
14 — Эстония, Литва
16 — Белоруссия
21 — Украина
24 — Молдавия
27 — Россия, Тринидад и Тобаго, Куба, Панама, Узбекистан
37 — Армения
44 — Туркменистан
52 — Азербайджан, Киргизия
69 — Таджикистан
125 — Нигер
При составлении рейтинга учитывались: риск материнской смерти, наличие квалифицированной помощи при родах и уровень подготовки медперсонала,общий уровень здоровья женщин в стране.