Помните: на вокзале в Брюсселе средь бела дня два подростка потребовали отдать MP3-плеер? Джо отказался, его пять раз ударили ножом. Кто были убийцы, неясно — сначала говорили о выходцах из Северной Африки, потом о выходцах из Польши. Словом, об иммигрантах. Лейтмотив: страна их больше не хочет. Мне, как потомку выходцев из России, выросшему в Бельгии, важно понять — почему.
Когда Джо отпевали, в церкви были только члены семьи, одноклассники и скауты из его отряда. Но на площади, где на большом экране показывали службу, собралось много чужих людей. На вокзал до сих пор приносят цветы. Премьер и король выразили соболезнования.
Страна в шоке от убийства и от дискуссий — об иммигрантах, о расизме, о том, куда идет Бельгия. В моей семье — предки приехали в Бельгию в 1918-м из Санкт-Петербурга — часто слышал, что отношение к иммигрантам в 1920-е было гораздо жестче, чем сейчас. И это при том, что тогда для русских были программы ассимиляции: в конце XIX века Бельгия нажила на концессиях в России большие деньги и ей было за что благодарить вчерашних партнеров.
Нынешние иммигранты совсем не похожи на прежних. Они не хотят принимать бельгийских законов и даже пытаются навязать свои. В брюссельских кафе запросто можно услышать слово «джибтаха»: так марокканцы называют переход бельгийки в ислам. Без этого брак с мусульманином невозможен, но есть и обратная сторона — для многих иммигрантов это способ расстаться со статусом нелегала. Еще лет 10 назад это трудно было представить.
Когда неделю назад Бельгию взбудоражило другое убийство (парень на улице застрелил иммигрантов), в прессе принялись рассуждать, откуда «этот расизм» берется. Мое мнение — оттуда же, откуда и разговоры в кафе. Маленькая страна с 10-миллионным населением перестала переваривать иммигрантов, а те — считаться с ее законами, крайне либеральными, как и само общество до недавнего времени. За преступления иностранцев почти не наказывали: пытались учесть специфику взросления человека, который приехал издалека. Эта мягкость, боюсь, и стала импульсом к всплеску насилия. После череды убийств последних недель вещи придется называть своими именами. Чтобы остановить насилие, нужно что-то менять.
Какой смысл провозглашать всех равными, если приезжих все равно не берут на работу? Какой смысл учить толерантности, если в Брюсселе, столице Европы, рукой подать до расовой нетерпимости? Это, конечно, вопросы для Бельгии. Но ответы на них важны и для России.