Выходец из Индии и гуру классической музыки; не любитель рок-н-ролла и участник многих совместных проектов в области популярной музыки; человек, способный извлекать абсолютно одинаковый звук из немецкого и еврейского оркестров…
Первая биография Зубина Меты была издана ровно 40 лет назад. Автору было 30 лет, и звали его Зубин Мета. Автобиография, как ни крути, — некое подведение итогов: в столь юном для любого классического музыканта (и дирижера тем паче) возрасте есть шаг весьма необычный, не сказать — дерзкий. Однако за свои 70 лет Зубин Мета — дирижер, буквально на полдня посетивший Москву с Израильским филармоническим оркестром для одного концерта на Фестивале симфонических оркестров мира, — переломал, к радости ценителей музыки, столько устоев, что казус с биографией смотрится вполне в общем русле. Тем более к юбилею вышла новая, очень много чем дополненная версия.
— Вернуться в медицину? Вот о чем точно никогда не думал, даже когда ничего не получалось, — Зубин Мета удивлен вопросу «Огонька». Свою учебу на медицинском факультете в родном Бомбее Мета вспоминать теперь не любит. Зато с особым удовольствием говорит о своем отце — создателе и первом дирижере Бомбейского симфонического оркестра, «позволившем мне пойти по его дороге».
Если бы Зубина Меты не было, его стоило бы придумать — как пример выходца из колониальной страны, чуть ли не первым победившего метрополию на ее поле, в классической музыке. Полуиндиец-полуиранец, исповедующий зороастризм, Мета-младший вскоре после Второй мировой поехал учиться в Вену дирижерскому мастерству. Для своего времени — самый молодой дирижер, вставший за пульт знаменитого Венского филармонического: в 25 лет, с учетом дирижерской профессии практически вундеркинд.
Впрочем, в отличие от большинства вундеркиндов, Мета наверху удержался. В последние годы он постоянно работал в Баварской опере (в августе сдает пост японцу Кенту Нагано) и в Израильском филармоническом. Любит при случае подчеркнуть разницу: об одном оркестре — «по субботам обычно не работаем» (хотя в Москву как раз на субботу и приехал), о другом — «если выступаем на Рождество, то стараемся отыграть пораньше, у музыкантов тоже семьи». Однако, когда дело касается самой музыки, религиозных различий дирижер не признает:
— Какие христиане, какие иудеи? Темп мой, фразировка моя, звук — разумеется, в соответствии с индивидуальностью композитора — тоже мой. Я стараюсь извлечь звук, предписанный композитором, и из оркестра Мюнхенской оперы, и из Израильского филармонического — и звук этот, опять же надеюсь, один и тот же в обоих случаях. Первая валторна моего так называемого еврейского оркестра — того, с которым я сейчас приехал в Москву, — англичанин, христианин. Его, конечно, другие музыканты в шутку иногда называют «гойише копф», но на этом дело и ограничивается — звучит этот христианин как и все вокруг, и звучит прекрасно. Нормальное явление, в том числе и для оркестра: евреи шутят по поводу неевреев, гоев, ну и, разумеется, наоборот. Разве что евреи обычно шутят посмешнее, на мой вкус…
По традиции, Зубин Мета не включает в израильские программы Вагнера, зато много играет Рихарда Штрауса — что в Москве, что в Израиле, что в остальном мире. Несмотря на то что Штраус в рейхе был главой Имперской музыкальной палаты.
— Был, конечно. Но он провел на этом посту всего год и не был антисемитом, — защищает композитора Мета. — Более того, в 1935-м он написал оперу «Безмолвная жена» по либретто Стефана Цвейга — далеко не арийца, как можно понять, — и настоял, чтобы имя либреттиста было указано на афише. За что должностью и поплатился. У меня есть копия письма Мартина Бормана — жаль, что я не привез его с собой. В нем он рекомендует коллегам по нацистской партии «не относиться к Р. Штраусу как к члену НСДАП». На мой взгляд, это комплимент…
Мета вообще не чурается политики. То устроит специальный концерт для арабских и еврейских молодых — к вящему неудовольствию израильских правых, то начнет кампанию против Сильвио Берлускони, который, по мнению Меты, выделял мало денег на поддержку культуры (что-то знакомое, не правда ли?). Правда, он куда более неудовлетворен засильем звукозаписи, признавая, что сам приложил к этому не только руку, но и свою дирижерскую палочку.
— Компакт-диски и лечат, и калечат музыку. Мы виноваты в том, что выпускаем много компактов, — заявляет Мета. — Конечно, нас очень привлекает возможность сделать нечто идеальное, без концертных шероховатостей, но дух концерта, живого исполнения… в общем, сами понимаете. Сейчас по большей части выпускают барочные записи, в том числе диски так называемых аутентистов: они берут инструменты времен барокко и думают, что играют как при Бахе и Вивальди. Иногда это имеет смысл, чаще же просто дурно на слух: старая валторна звучит куда хуже нынешней, пусть и модернизированной…
Попутно Мета сетует на то, что публики в концертных залах становится меньше, но тут же находит свое объяснение, почему это так:
— В Мюнхене, допустим, — три оркестра, оперный театр, оперетта: свободных мест в залах нет, все разумно, всего в достатке. А, допустим, в Берлине — десять оркестров, три оперных театра и, естественно, пустые кресла. Логика бизнеса, ничего кроме.
— Вы точно знаете, сколько в музыке искусства и сколько бизнеса?
— Ну нам всем надо жить на что-то, — пожимает плечами Мета. — Значит, бизнес всегда присутствует даже в искусстве, никуда от него не деться. Но всегда есть нюансы и исключения из правил бизнеса. В 1990-м этот же оркестр приехал в Москву бесплатно: ни музыканты, ни я гонорара не получали. Но мы сделали это, чтобы показать в СССР культуру Израиля — страны, с которой у вас не было дипломатических отношений. А теперь я приезжаю в Москву, как в Зальцбург или Нью-Йорк, на схожих материальных условиях, как в любой нормальной независимой демократии…
Еще недавно Зубин Мета был участником, пожалуй, самой коммерчески успешной акции последних лет в области популярной классики — дирижером «Проекта Три Тенора» (Доминго, Каррерас, Паваротти). Теперь он об этом вспоминает не с большей охотой, чем о медицинском прошлом. Равно как и о других проектах, имеющих касательство к популярной культуре:
— Я играл с Карлосом Сантаной, с группами The Who и Jethro Tull, со многими джазовыми музыкантами. Достаточно, по-моему, нет? Пусть следующее поколение поищет на этом перекрестке что-то свое, с меня же хватит. Я вообще не любитель рок-н-ролла; сlassical music only.