В Русском музее Санкт-Петербурга открылась выставка Павла Филонова «Очевидец незримого»
Выставку Филонова должны были открывать первые леди стран «восьмерки». Для приехавших из-за рубежа самая недооцененная звезда русского авангарда должна была стать настоящим открытием. В мире его, в отличие от Кандинского и Малевича, практически не знают. Считается, что в этом виноват сам Филонов. Он принципиально не продавал картины в частные руки. Особенно, как и полагается советскому человеку, не любил иностранцев. Его жена, Екатерина Серебрякова, вспоминала, что американский арт-дилер Баскервил предлагал за картину 25 000 долларов, в то время как Филонов получал нищенскую пенсию 50 рублей. Несмотря ни на что, Баскервил получил категорический отказ.
Филонов — фанатик и аскет — строил новый мир и новое искусство. И готов был принести ему любые жертвы. Питался только чаем и хлебом, десятилетиями ходил в одном и том же застиранном костюмчике и куртке, перешитой из солдатской шинели. Он сознательно отказывался от выставок в Нью-Йорке, Венеции, Париже. Запрещал писать монографии о себе. Не принимал подачек — отказался от пенсии и пайка организации художников. Филонова не устроила формулировка: пособие давали «нуждающимся», а он требовал написать «за достижения в искусстве».
Снобизм и непомерные амбиции Филонова — притча во языцех. Филонов говорил, что делает «картины такими, чтобы люди всех стран приходили на них молиться». Он был уверен в своей гениальности и в мессианском значении «аналитического» искусства. Мир, по идее Филонова, делится на видимый и невидимый: нарисовать скрытые биологические процессы — вот задача художника. Своих учеников он называл мастерами и учил пользоваться знаменитой филоновской оптикой — видеть мир на атомарном уровне. Не даром топ-лот последнего нью-йоркского «Сотбиса» — картину ученицы Филонова Алисы Порет «Нищие» — сначала приписывали самому Филонову. Его узнаваемый почерк чувствовался всюду, где прошелся железный каток филоновской школы.
Поразительно, как долго Павел Филонов сохранял себя и свою индивидуальность в ледяном царстве соцреализма. Малевич и Татлин уже пишут реалистические портреты, а Филонов все выращивает на бумаге кристаллы. В 1936 году к нему приходит академик, большой человек и чиновник Исаак Бродский. Филонов иронизирует над ним, упрекает в халтуре, а Бродский, как скромный подмастерье, обещает мастеру, что обязательно будет стараться, еще напишет «настоящую вещь». До самой смерти (1941), Филонов сохраняет этот удивительный статус — юродивого и пророка.
В 1977 году сестра Филонова, Евдокия Глебова, передает Русскому музею несколько матерчатых тюков — это все наследиe Филонова, 400 работ. Тогда же, в конце 70-х, происходит загадочная история — 8 подлинных рисунков из тех, что, казалось бы, хранятся в Русском музее, обнаруживаются в списке свежих приобретений Центра Помпиду. Кто, когда и как подменил графику Филонова на фальшаки, до сих пор неизвестно. Но именно эти люди первыми оценили рыночные перспективы Павла Филонова.
Вероятно, в расчете на первых леди стран «восьмерки» на организацию выставки потратили более 900 тысяч долларов... В абсолютно темных залах подсвечены только психоделические картины. Из темноты проступают босховские ужасы — порубленная в вермишель страна, в которой жил Филонов.
Именно так должен был выглядеть музей аналитического искусства, о котором он так мечтал.
… А жены глав государств в Русский музей так и не пришли. Они расписывали фарфоровых кошечек на Ломоносовском заводе, на Филонова времени просто не хватило.