На прошлой неделе Индонезия побила печальный рекорд Вьетнама: вирус птичьего гриппа убил 43-го гражданина этой страны. «Огоньку» удалось выяснить, почему именно в Индонезии вирус так жесток
Могут ли новости из небольшой деревушки (всего в четыре сотни дворов) обрушить курсы валют на азиатских рынках и почти обвалить сельскохозяйственную биржу США? Могут, если это новости о птичьем гриппе.
24 апреля в деревне Кубу-Симбеланг на Суматре заболела 37-летняя торговка фруктами Бони Каро-Каро. Но надвигался семейный праздник, и родня нагрянула в гости. Все с удовольствием поели свинины с курятиной. 2 мая Бони была госпитализирована, через два дня умерла и по канонами ислама ее быстро похоронили. Поэтому установить с помощью анализов причину смерти не удалось, но к началу мая те же симптомы выявились и у шести родственников покойной.
Получив весточку из деревни Кубу-Симбеланг, Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) впервые обратилась к швейцарской корпорации Roche с просьбой готовить к отгрузке запас Tamiflu, средства для лечения птичьего гриппа. В конце концов из Женевы в Базель дали отбой. Но какое-то время мир был на грани объявления об угрозе пандемии болезни уже среди людей.
КЛАСТЕРОФОБИЯ
Диагноз «птичий грипп» поставили всем девяти родственникам, которые участвовали в семейном празднике. Семеро скончались. Медики классифицируют этот случай как крупнейший из известных на данный момент кластеров. Так эпидемиологи называют цепочку случаев заражения, объединенных тем или иным общим признаком. В этом случае, например, заболевшие были родственниками.
Общественное мнение про этот случай скоро забыло: ну сколько можно читать о новых смертях на краю света?! Иное дело специалисты. Возникновение подобных цепочек беспокоит их все больше и больше. Поскольку дает основания предполагать, что вирус мутировал в легкопередающуюся от человека к человеку форму. Значит, надо быть готовым в любой момент изолировать первый очаг пандемии. Именно потому в район Тига-Панах на Суматре сразу же прибыла совместная бригада сотрудников ВОЗ и индонезийского Минздрава.
В мае по горячим следам ВОЗ признала, что скорее всего на Суматре имела место передача вируса от человека к человеку (что и вызвало панику на биржах). К концу июня это стало совсем ясно. Подтвердилась и версия о том, что вирус несколько мутировал.
Чтобы избежать паники, координатор глобальной программы ВОЗ по птичьему гриппу Кейдзи Фукуда поспешил разъяснить, что «не видит признаков начала пандемии». Да, вирус передавался от человека к человеку в пределах одной семьи. Однако таких цепочек известно уже не меньше восьми, просто кластер на Суматре был самым крупным. Как и в предыдущих случаях, вирус «ограничился» родственниками. Это упрочило позиции сторонников гипотезы о том, что некоторые люди генетически больше других предрасположены к заболеванию.
Специалисты ВОЗ теперь сражаются на два фронта — с вирусом и с паникой. Они подчеркивают: любой вирус гриппа тем и опасен, что способен к мутации. Что касается H5N1, то опасна лишь его устойчивая мутация в легкопередающуюся от человека к человеку форму, а ее нет. Пока.
240 МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК И МИЛЛИАРД КУР
— Мы латаем крышу во время бури, — считает работающий в Индонезии эксперт ВОЗ Дик Томсон. — Буря — это уже обитающий в животных вирус и недостаток результативного внимания к проблеме.
Этот человек, в отличие от многих прибывающих сюда международных бонз, хорошо знает, что такое Индонезия. Здесь любят байку о том, как один чиновник ВОЗ выказал недовольство тем, что Индонезия заранее разбросала запас Tamiflu по созданным на случай пандемии в провинциях опорным базам. Было бы лучше, заметил гость, иметь одну базу и держать авиацию наготове. Он явно не знал, что сразу после декабрьского цунами 2004 года даже индонезийские ВВС смогли отправить считанные машины в наиболее пострадавшую провинцию Ачех. Самолеты стояли на аэродромах, потому что не было запчастей.
В большом мире не имеют представления не только о числе самолетов в Индонезии, но и том, что вообще представляет собой эта страна. Местные специалисты, в отличие от международных, давно уже ставят вопрос не о том, произойдет ли устойчивая мутация H5N1, а о том, когда это будет. В том, что случится все именно здесь, в четвертой по численности стране мира, мало кто сомневается.
«Страной трех тысяч островов» Индонезию называют неправильно. На самом деле она расположена на более чем 17 тысячах островов (обитаемы 6000), разбросанных на экваторе на протяжении пяти тысяч километров. Это означает: повышенную солнечную радиацию (на экваторе солнце пробивает защищающий планету атмосферный щит под прямым углом) и практически абсолютную влажность воздуха (острова со всех сторон продуваются ветрами с теплых океанов и морей). Условия для мутации вируса почти идеальны. Почти — потому, что, как ни странно, для него тут жарковато.
Что, впрочем, с лихвой компенсируется другими факторами. На крупнейшем архипелаге планеты живут 240 миллионов человек и около миллиарда кур, свыше 300 миллионов из которых относятся к категории дворовых.
— Часто куры или свиньи — единственное имущество наших людей, — говорит «Огоньку» глава Центра по связям с общественностью Минздрава Индонезии Лили Сулистьовати. — Бесплатно их никто забивать не даст.
Между тем только массовый забой, как показывает опыт соседних азиатских стран гарантируют гибель вируса. Альтернативный путь — вакцинация, к которой по необходимости прибегает Индонезия, — обеспечивает выживание птицы при заражении, но не уничтожение H5N1.
— Может, вакцинация и работает на больших птицефабриках, однако в случае с дворовыми курами это не так. Уверена, именно в этом причина живучести вируса, — подчеркивает вице-председатель Национальной комиссии по контролю за птичьим гриппом Три Сатья Наипоспос.
Впрочем, вакцинация индонезийских дворовых кур — это вам не вакцинация напичканных гормонами сонных бройлеров. Здешние птицы — полудикие, хитрые, они легко прячутся на ближайшем дереве от ветеринара со шприцем. Да и ветеринаров в Индонезии всего 10 тысяч, включая специалистов по лечению конъюнктивита у морских свинок. «Мы даже все вспышки отследить не успеваем — так далеко они от центра», — объясняет сотрудник индонезийского Института ветеринарных исследований Абдул Аджид.
Есть у вируса в этих краях еще один союзник — политический. Вьетнам, Таиланд, Южная Корея, где пандемию среди кур удалось приостановить или даже победить массовым забоем, — страны, где на местах правительство слушают. В Индонезии же после падения в 1998-м режима президента Сухарто, который 30 лет правил железной рукой, — вакханалия децентрализации. Местные власти берут столько суверенитета, сколько хотят (а хотят они много). И если они не верят в птичий грипп (а уровень образования многим не позволяет), то ни Джакарта, ни Минздрав, ничего сделать не могут.
По мнению представителя ВОЗ в Джакарте Стивена Бьорга, власть столичных чиновников «кончается за стенами их офисов». Их рекомендации (об указаниях вообще нет и речи, так как бюджет формируется на местах) должны достичь примерно 450 административных единиц. Все, что остается президенту страны Сусило Бамбангу Юдхойоно, это писать письма гражданам, уговаривая их включиться в борьбу с заразой, и рассылать их десятками миллионов штук.
ВЕРИШЬ — НЕ ВЕРИШЬ...
В Индонезии, по данным ВОЗ, ежедневно умирают от туберкулеза 300, а от малярии 90 человек. Не в год, а в день! Мертвые куры здесь — банальная деталь пейзажа. Большинству индонезийцев, которые и о вирусах-то не слышали, просто не приходит в голову уведомить власти. Заболевая, люди склонны прежде всего подозревать какие-то иные, более распространенные недуги со сходными симптомами.
Бьорг замечает, что местные медики тоже часто ставят неверный диагноз. Например, лихорадку денге или тиф. Представитель ВОЗ считает, что винить врачей не в чем: первые симптомы практически одни и те же. Диагноз, как правило, уточняется через три — пять дней, и в результате ВОЗ узнает о новых случаях гриппа лишь после смерти больного.
— Мы раздавали людям перчатки, объясняли, как опасна эта болезнь, но они нам не верили, — рассказывает Нуррашид Лубис, замдиректора госпиталя на севере Суматры. Говорит он о тех, кто посещал в его больнице членов той самой семьи, что в мае почти вся умерла.
Местный Минздрав относит к категории вероятных еще 143 пока не подтвержденных ВОЗ случая. Что касается майского взрыва смертности, сотрудник министерства Эка Сонг связывает его с тем, что май на значительной части территории Индонезии относится к дождливому сезону, а большая влажность увеличивает живучесть вируса. Есть все основания полагать, считает г-н Сонг, что повышенная влажность ускоряет и мутацию.
Вирус H5N1 уже эндемичен (то есть характерен) для 27 из 33 индонезийских провинций. Вся география заражения скорее всего попросту неизвестна. Дело давно уже не только в курах. В частных беседах работающие в Индонезии эксперты ВОЗ рассказывают, что вирус также обнаружен в кошках и свиньях. Последнее особенно серьезно — именно в организме этих животных ему проще всего мутировать в опасную для человека форму.
Пока нет устойчивой мутации в легкопередающуюся от человека к человеку форму, заразиться этим вирусом трудно. Но стратегии борьбы с ним пока тоже нет. Есть только опубликованная ВОЗ в конце мая «стратегия быстрого реагирования и сдерживания», которая расписывает меры на случай выявления опасной для людей формы вируса. «...стратегия сдерживания, основанная на массированном применении антивирусных средств, имеет шанс на успех, если те будут применены на протяжении 21 дня с момента выявления первого случая». В Индонезии только для доставки в столицу образцов для анализа на вирус с отдаленного острова потребуются недели.
Единственное, на что рассчитывают местные специалисты, так это на разбросанность и удаленность очагов заражения. В случае мутации вируса это сработает на общее благо: вирусу будет трудно выбраться из своих ходячих и плавающих «пробирок» в индонезийских джунглях.