Но вот парадокс: в России его фильмы стараются не показывать. Новый документальный фильм Сокурова «Элегия жизни. Ростропович. Вишневская» постигла та же печальная судьба, что и предыдущие картины
— Все попытки договориться о показе картины в России, к сожалению, не дали результата. Ни один канал не согласился ее показать. Ни Первый, ни «Россия», ни НТВ, ни СТС, ни «Культура»... На экраны в России вообще невозможно пробиться. Многие мои фильмы никогда не выходили в стране. Весь японский цикл, «Реквием Моцарта», «Тихие страницы», «Камень», «Спаси и сохрани», «Повинность», «Духовные голоса». «Элегия дороги», которую мы делали совместно с Францией и которая много раз показывалась по европейским телеканалам, ни на один из российских каналов попасть не может.
Почему?
Руководство каналов считает, что такие фильмы не интересны никому. Причем, чем больше пишут об успехах наших фильмов, тем большее раздражение это вызывает у руководства телеканалов. Может быть, это заслуженно, потому что мое отношение к деятельности государственных и частных каналов совершенно определенно. Я считаю, что телеканалы несут главную ответственность за скособочивание умов. Потому что обработка людей, которая ведется на территории страны посредством телевидения, имеет чудовищные последствия...
«Элегия жизни» — это ведь очень серьезная документалистика. Вы нашли и использовали уникальные материалы о жизни пары...
Да, это работа серьезная. А кроме того, герои картины — это уникальные, великие люди! Ростроповичем и Вишневской Россия могла бы гордиться. Но я вижу, как им сегодня трудно жить в России. В профессиональной среде их недолюбливают, завидуют... И я считаю, что многие ведут себя по отношению к Ростроповичу и Вишневской оскорбительно. Они вернулись на родину сердцем, но не знаю, здесь ли душа их, потому что адекватного отношения к ним в России, конечно, нет.
В фильме показана эта неприязнь?
Но еще больше идет разговор о судьбе мужской и женской. О том, как связана жизнь в XX веке с классической культурой. В какой степени дух людей зависит от классической культуры. О том, что для культуры есть мы, граждане России, и что для нее европейцы — как общество. Но российское телевидение этот вопрос, выходит, мало интересует. Если так пойдет и дальше, мне ничего не остается, как просто с картинами уйти с российских экранов. Потому что ни у меня, ни у продюсеров уже нет сил и возможностей вести эту нескончаемую борьбу за зрителей.
Вы то есть опускаете руки?
Не опускаю. Мы продолжаем работать. Каждый год мы, как правило, снимаем по одному документальному фильму, чуть реже — игровые... Но есть вещи, перед которыми я одинок, где я вижу мало союзников. Например, в этих моих чрезвычайных претензиях к телевидению и его роли в деструктивных процессах в жизни общества. Ведь телевидение разобщает страну.