В запасниках музея Вооруженных сил в Копенгагене хранится необычная коллекция, имеющая, казалось бы, мало общего с другими экспонатами собрания, типичного для большинства подобных музеев мира, — с оружием разных стран и народов и униформой блестящих офицеров и генералов. Это личные вещи русского казака Тимофея Ящика: черкеска с газырями, револьвер, шашка, кинжал, документы и столовый набор с гербами датского королевского дома. Серебряные вилка, нож и ложка казака поражают своими размерами, более напоминающими садовый инструмент, чем изящные дворцовые приборы.
— Ящик был человеком огромного роста, почти под два метра, и руки у него были соответствующими, более привычными к плугу и шашке, чем к изысканным предметам, украшающим светское застолье, — рассказывает сотрудница музея Вибеке Еневолдсен. — Он никогда ничего не просил у Марии Федоровны, но однажды отважился пожаловаться, что не может управиться игрушечными приборами, имеющимися на дворцовой кухне. Пришлось оснастить его личным «инструментом».
Тимофей Ящик был лейб-казаком императрицы Марии Федоровны, матери последнего русского царя. «Бодигард» — телохранитель, так он именуется в выданном ему во время пребывания в Великобритании паспорте. После революции Ящик в 1919 году последовал за своей хозяйкой в изгнание — сначала в Британию, а затем на ее родину, в Данию. Он был ее неразлучным молчаливым спутником на протяжении 13 лет, поражая европейцев тем, что даже спать ложился у дверей ее покоев, раскинув на инкрустированном дворцовом паркете бурку и положив в изголовье револьвер со взведенным курком. Ведь большевики могли попытаться проникнуть даже в тихий Копенгаген, чтобы разделаться с его госпожой так же, как с ее старшим сыном и его семьей в Тобольске! Телохранитель закончил свою бессрочную службу царице лишь после ее смерти в 1928 году, отстояв последний трехсуточный караул у гроба. «Когда я клал Марию Федоровну в гроб, она так высохла, что казалась почти невесомой», — вспоминал казак прощание с императрицей.
— Тимофей Ящик привлек внимание нашего музея даже не столько потому, что был близок к Марии Федоровне, урожденной датской принцессе Дагмар, — говорит госпожа Еневолдсен. — Для датчан он стал символом воинской верности, безоговорочного исполнения присяги. Ведь наш музей кроме исторического назначения выполняет еще и воспитательную функцию. Время от времени мы устраиваем выставки, посвященные лейб-казаку, напоминая нашим соотечественникам, в том числе и людям в погонах, что значит «служить до конца».
Телохранитель императрицы оставил в пылающей России, на родной Кубани семью, жену и девятерых детей. Вывезти их в Данию, как он ни пытался, ему не удалось. В 1922 году его жену Марфу расстреляли «за контрреволюцию», и три года спустя Мария Федоровна благословила его на брак с датчанкой Агнес Аабринк, которая перешла в православие и приняла при крещении имя Нина.
«Казак поймал себе жену бородой!» — шутили датские газетчики, рассказывая читателям, что знаменитый на весь Копенгаген огромный казачище не выучил ни слова по-датски, надеясь, что заграничная ссылка вот-вот закончится и он со своей венценосной госпожой вернется в Россию. Агнес засмеялась, случайно повстречав на улице бородача, а попытка выяснить, настоящая у того растительность или приклеенная, в конце концов привела обоих под венец.
Мария Федоровна дала ему денег на покупку небольшой бакалейной лавочки в городке Валби, от которой Тимофей и Агнес кормились. Ящик скончался в 1946 году в возрасте 68 лет, успев застать триумф русского оружия в войне с Германией, которую он ненавидел так же яростно, как и Мария Федоровна.
Лейб-казак до конца жизни так и не научился датскому языку, зато его датская жена освоила русский. Агнес записала рассказы Тимофея Ящика. В 2004 они вышли крохотным академическим тиражом в России. Выходит, казак Тимофей вернулся на Родину раньше свой госпожи…
ИЗ РАССКАЗОВ ТИМОФЕЯ ЯЩИКА
Отречение Николая II от престола
«На третий день императрица пригласила сына на ужин в свой вагон-ресторан. В четыре часа дня в вагоне неожиданно появились три посланника новой власти, которых было легко отличить от остальных по красным бантам. Вежливо, но твердо они сообщили, что они прибыли, чтобы забрать царя в Петербург, где его присутствие было необходимо. Царь знал, что игра проиграна, он тут же поднялся и попросил разрешения пойти попрощаться с матерью. Императрица обняла его, нежно расцеловала и благословила. Она очень плакала в этот момент, я раньше никогда не видел, чтобы сильная датская принцесса так рыдала. Царь тоже всплакнул, затем надел шинель, папаху и объявил, что готов ехать. Это была последняя встреча матери и сына...»
Заточение в Крыму
Через несколько дней Мария Федоровна прибыла в дворцовый комплекс Ай-Тодор, расположенный на берегу Черного моря.
«Это был маленький рай, но в то же время — наша тюрьма. Мы практически не общались с охраной, но вскоре после нашего приезда императрице четко приказали, по каким дорогам она может передвигаться и как далеко уезжать в своем авто… После того как Керенский потерял власть в ноябре 1917 года, охрану дворца усилили, контроль за нами ужесточился. Вскоре у императрицы реквизировали машину. Тогда же нам урезали продуктовый рацион до полутора кило хлеба в день на человека. Это была солдатская дневная норма в царское время — власти показывали, что царская семья не должна получать больше, чем солдаты».
Под охраной крымских татар
«Однажды мы пережили беспокойную ночь. Вокруг шли бои, а у нас самих оружия не было. Правда, охрана была сильной, а комендант, хотя и самого разбойничьего вида, оказался настоящим мужчиной. Это был бывший унтер по фамилии Задорожный. Мы понимали, что опасность близка. Я и Поляков (другой телохранитель императрицы. — А С.) встали у дверей с большими палками в руках, чтобы тепло встретить нападающих. Когда опустилась ночь, вокруг дворца разбили лагерь толпы крымских татар, вооруженных чем придется — от палок до ружей. Лишь потом выяснилось, что татары собрались для нашей защиты! Как только среди них пронесся слух, что императрица в опасности, они стеклись ко дворцу, чтобы усилить охрану. Это было неожиданное свидетельство преданности татарского населения. Однажды мы обнаружили, что караул исчез. Поначалу мы ничего не поняли, решили, что произошла ошибка при смене караула, но потом все выяснилось: в Крым пришли немцы».
Смерть царя
«Как-то раз ранней осенью во дворец приехали три германских офицера, долго разговаривавших о чем-то с гофмаршалом. Как только они отбыли, Долгорукий поднялся к императрице и доложил о состоявшемся разговоре. Немцы сообщили, что на следующий день в русских газетах появится сообщение, что царь, его жена и их пятеро детей убиты в Екатеринбурге. Но нам не следовало этому верить, поскольку немецкие офицеры уверяли, что вся царская семья спаслась бегством. Вскоре все в доме знали о визите и состоявшейся беседе. Когда я вскоре после того был вызван к императрице, то заметил, что настроение у нее было приподнятым, она выглядела радостнее, чем обычно.
На следующий день нам принесли газету, в которой описывалось убийство. Мы прочли статью с улыбками, поскольку знали, что это все было неправдой…»