Венгерские события октября 1956 года — один из самых жестких и до сих пор зашифрованных эпизодов противостояния времен холодной войны.
Выступления начали те, кто хотел демократии, но в мясорубке сошлись местные коммунисты сталинской закалки и те, кто не смирился с поражением в большой войне.
Полвека спустя 1956-й снова становится точкой отсчета. В Будапеште опять обещают свергнуть правительство — на сей раз либеральное. И хотя дело нынче не в руке Москвы, на вооружение взяты старые лозунги: убрать перекрасившихся коммунистов, освободить политзаключенных (откуда бы им взяться в ЕС?) и даже вернуть Венгрию в границы 1918 года. С объективной точки зрения — это абсурд. С субъективной — закономерность, потому что нерасшифрованное прошлое обязательно возвращается.
«Огонек» благодарен одному из своих читателей за то, что он поделился воспоминаниями об этих трагических событиях, которые стоили жизни трем тысячам венгров и почти тысяче советских солдат.
Свидетельство очевидца
Я служил в Прикарпатском военном округе в батальоне связи танковой дивизии. Лейтенант, командир учебного взвода, возраст — 23 года, боевого опыта не имел. Когда дивизию подняли по тревоге, ни я, ни мои товарищи ничего о начале венгерских событий не знали. Это потом стало известно, что после разоблачения культа личности Сталина венгерская политическая жизнь ожила. 23 октября 1956-го в Будапеште прошла демонстрация — была ли она агрессивна, не могу сказать, но была расстреляна. Наша армия никакого отношения к этому не имела.
Я был назначен командиром взвода в линейно-кабельную роту батальона связи. Личный состав — молодые люди в возрасте 19, 20 и 21 год. Познакомились во время тревоги. Проинформировали: дивизия будет переброшена за границу.
Венгерскую границу пересекли в районе станции Чоп. Дальше двигались своим ходом на больших скоростях. Танки — по грунту, вне дорог. Настороженность появилась, когда в одном из пограничных городков увидели опрокинутую статую Сталина. На короткой остановке раздали письменный приказ МО СССР: в Венгрии — контрреволюция, нужно помочь венгерскому народу и правительству.
По молодости лет контрреволюционеров я не считал серьезными противниками. И было неясно: нарушен или нет нейтралитет Австрии со стороны войск НАТО (уж очень мы спешили). Позднее узнали: нейтралитет Австрии нарушался для пополнения рядов контрреволюционеров. Уже под Будапештом при патрулировании мне ставилась задача излавливать «иностранцев».
Наше беспокойство относительно политики НАТО было связано и с нашими семьями. Мы жили в Западной Украине. Моя жена, только что родившая дочку, думая, что началась война, попросилась уехать на Север к родным.
… Перед небольшим городком колонну забросали гранатами. Среди убитых — командир танковой роты, позднее узнал, что у него остались маленькие дети. Колонна остановилась. Командир дивизии приказал сделать два предупредительных выстрела из танков. Подождали, обстрел не возобновился, колонна двинулась вперед. Танковый полк, который двигался рядом с нами, мог снести с лица земли это поселение. Но никакой мести за убитых и раненых не было. У нас было правило: вы не стреляете — мы не стреляем.
Запомнил еще остановку, когда командир дивизии в штабной машине вел переговоры с командиром венгерской дивизии. От старших офицеров узнали: переговоры кончились миром, в автопарках и у оружия будет наша охрана, чтобы оружие не раздавалось ни сторонникам, ни противникам власти и не было удара с тыла. По сути, это была блокировка раздачи оружия, нейтрализация расколовшейся венгерской армии.
Перед городом Геделле остановились на отдых. Подъехал крытый грузовик, в машине — гражданские с автоматами. Я сразу понял, что это не контрреволюционеры. Иначе они нас могли спокойно расстрелять. Мы их разоружили и отвели к замполиту. Оказалось, это рабочие, которые направлялись освобождать Будапешт от путчистов. Тем не менее замполит решил не отдавать им оружие, а настойчиво рекомендовал возвращаться домой и агитировать за урегулирование разногласий мирным путем (говорил на русском, поняли или нет, не знаю).
Штаб дивизии и батальон связи остановились под Будапештом, в городе Геделле. Местные власти выделили нам общежитие Сельскохозяйственной академии, оно было абсолютно пустым. Мне была поставлена задача организовать проводную телефонную связь с полками, дежурить на телефонной станции Геделле (венгры нам выделили две стойки ручного коммутатора), патрулировать вечером и ночью на улицах города. Никакой фронтовой линии и тыла не было. Прокладывая и восстанавливая телефонные линии, я ходил пешком. Разговаривал на немецком, русском. Подавляющее большинство венгров, к которым я обращался, были настроены миролюбиво, помогали. Но опасность нарваться на засаду была…
На дежурство ходили пешком, мимо базарчика. Один раз видел в Геделле демонстрацию. Офицеры штаба дивизии о ней знали, но никто демонстрантов не тронул.
Однажды ко мне подошел венгр моложе меня и стал довольно понятно на русском (видимо, изучал в школе) доказывать, что путчисты — это фашисты, он их всех знает и надо их арестовать. Я посоветовал ему обратиться в местное венгерское КГБ… Это сейчас их называют революционерами, а тогда сами венгры нам объясняли, что в мятеже участвовали и фашисты, и хортисты.
… Патрулируя поздно вечером, я остановил грузовик и проверил пропуска у двух мужчин; один из них был вооруженный полицейский, он плакал навзрыд. Его товарищ рассказал, что «революционеры» расстреляли жену полицейского и двух малолетних детей, когда его не было дома.
При проверке документов я встречал много наших сторонников; у них были специальные пропуска. Это я к тому, что не только власть, но и венгерское общество раскололось на два лагеря. О том, что это не верховная власть, можно было судить хотя бы по заурядности машин…
Наши танковые полки и мотопехота при штурме Будапешта не применялись; они оставались в поле, в палаточных лагерях. Я знаю об этом потому, что обеспечивал их связью. Но я должен писать правду: разведбат дивизии в штурме Будапешта участвовал… Когда офицеры разведбата появились в штабе дивизии, стало понятно, что мятежников усмирили.
Примерно через месяц после прибытия в Генделле местная власть и наша служба тыла организовали нам помывку в бане. В баню шли пешком, без оружия. Спокойно помылись, сменили белье…
«Народная революция» так быстро не проходит, значит, ее делал не весь народ. Была гремучая смесь анархистов, хортистов, фашистов, «иностранцев», и сосредоточились они в основном в Будапеште. Спорить не буду, были и разумные демократы, но их было меньшинство.
Где-то под Новый год дивизия по частям стала покидать Венгрию. Наши эшелоны проверялись представителями ВНР. Мою теплушку тоже проверяли, претензий не было.
Разные люди о венгерских событиях 1956 года пишут с разных позиций, подстраиваясь и не подстраиваясь… Я не политик, а очевидец и прихожу к следующим выводам. Что бы ни говорили сегодня, взаимная ненависть и вооруженное противостояние между венграми зародились после расстрела самими же венграми октябрьской демонстрации в Будапеште. Общество раскололось. Во время войны Венгрия была сателлитом Германии, у части населения хортистско-фашистское мировоззрение не изменилось. Эти люди влились в ряды недовольных. Армия часть оружия раздала и тем и другим. Сама она тоже раскололась, хотя активного участия в событиях не принимала. Стихийно и нестихийно начались взаимные расправы. Образовались две группы самоорганизовавшихся властей. Без вооруженной борьбы в таких обстоятельствах не обходится. Насколько продуманно действовали советские руководители, я не знаю, но без нашего вмешательства вероятность перерастания мятежа в гражданскую войну была объективно высока.
Если посмотреть глубже, то венгерские события — это одно из локальных политических противостояний двух систем. Европа была «беременна» не только политическим, но и военным противостоянием… Что касается проблемы оптимальности общественно-государственной системы, то человечество не разрешило ее до сих пор. Этот вопрос и решался в 1956-м в Венгрии — только не интеллектуальным, а силовым путем; после ошибочного решения КГБ Венгрии за оружие взялись «революционеры».
Наших товарищей — погибших военных — было много, вечная им память, они выполняли свою миссию: тушили очаги гражданской войны в Венгрии.
/БОРИС БРАТЕНКОВ, полковник в отставке/