Год назад в провинциальной Рязани две матери-одиночки Ольга Перейра и Наталья Яковлева решили возродить дружбу народов. Они создали благотворительный фонд «Семицветик», который взялся помогать детям-мулатам из неполных семей. Сегодня эта организация объединяет 150 мам и детей разных рас и национальностей.
Идея родилась на кухне той пиццерии, где Ольга Перейра работала посудомойкой, а Наталья Яковлева — поваром. Как-то после работы заговорили о жизни и выяснилось, что судьбы у них почти одинаковые. Правда, Наталья родила сына от армянина. А у Ольги муж был военным из Конго — она познакомилась с ним в начале 80-х, когда училась в пединституте.
— Тогда в Рязани в каждом военном вузе были отделения для африканцев. Мой Франсуа учился в десантном училище. Ах, какая у нас была красивая свадьба! — вспоминает Ольга.
Молодожены уехали на родину Франсуа, где Ольга родила двух сыновей — Артура и Антона. А когда в Конго началась гражданская война, муж отправил Ольгу с детьми в Россию. Через четыре года из посольства сообщили, что Франсуа погиб. К этому времени вдова уже знала, каково воспитывать в России темнокожих детишек.
— Мы даже чуть было не заспорили, кому у нас в стране тяжелее — мулатам или кавказцам, — улыбается Ольга. — А потом решили, что нужно не спорить, а объединяться и помогать таким же одиночкам, как мы.
Женщины написали устав будущей организации, собрали нужные документы, а в Минюсте их обвинили… в пропаганде черного расизма.
— Вы хотите сеять межнациональную вражду и специально для этого выделяете в отдельную группу метисов, — доказывал один из чиновников.
После года хождений по кабинетам зарегистрировать фонд все же удалось. Первым оплотом дружбы народов в Рязани стала квартира Ольги на улице Вокзальной.
ОПАСНЫЕ МАРШРУТЫ
— Значит, так. Рамир, Антон и Давид, берите пакеты с подарками и дуйте в библиотеку. Только повнимательнее, когда пойдете мимо скинхедов. Если что, разбегайтесь! — инструктирует чернокожих детишек Ольга Перейра.
Их путь на собрания фонда, которые теперь проходят в областной библиотеке, — через площадь Победы. Там, в самом центре Рязани, напротив Вечного огня и перед доской почета с надписью «Лучшие люди» каждое воскресенье собираются члены запрещенной РНЕ. Под флагами с черной эмблемой, стилизованной под свастику, мускулистые парни в тяжелых ботинках раздают листовки, агитируя прохожих за «русский порядок». Среди бела дня к цветным детишкам агрессии обычно не проявляют, потому как заняты идеологической работой. Но 60 мулатам, находящимся под опекой фонда, нет нужды объяснять, что от скинов можно ждать всякого.
— У нас в ПТУ таких тоже много, — рассказывает Рамир. — Меня, правда, не трогают. Но самостоятельные списывают. Говорят, что из принципа — мол, черная раса должна служить белой.
Рамир — отличник, получает губернаторскую стипендию. Приключению со списыванием он смеется, но обычно после столкновения с нацистами остаются шрамы.
— На меня на днях напали, с ножами и железными прутьями, — вторит Рамиру 16-летний Давид. — Еле удрал.
Вообще-то рязанские метисы предпочитают держаться своих — изученных — территорий, стараясь с наступлением темноты из дома не выходить. Обычный прикид для передвижения по городу — шапочка, натянутая ниже бровей и поднятый воротник, скрывающий участки черной кожи. Азы безопасности здесь постигают рано: например, Светлана Игонина, 34-летняя блондинка, рассказала, что забрала своего темнокожего сына из детского сада — «до того его там затюкали».
Джессике Фрейре 14 лет. Она живет вместе с мамой и старшим братом Эдсоном в старом бараке, неподалеку от вокзала. Вместо мебели в их квартире на полу матрасы, на плите — ржавый чайник. Мама Джессики, Елена, запила сразу после смерти мужа, погибшего на гражданской войне в Анголе. «Мама очень любила отца, а у меня не осталось никаких воспоминаний о жизни в Африке, — признается Джессика. — Помню только белый самолет, грустных детей и женщин — это мы летим в Россию от войны».
Джессика очень красива. По ней не скажешь, что ее семья в нищете, а все заботы о пропитании лежат на плечах старшего брата 16-летнего Эдсона. Он трудится грузчиком на рынке, стараясь совмещать работу с учебой. Пока удается.
ПРИВИВКА ОТ ФАШИЗМА
К инициативе по созданию фонда «Семицветик» мамы черных детей поначалу отнеслись с недоверием. Ольга целый месяц уговаривала их прийти вместе с ребятишками на праздник в честь открытия. Да и праздник получился невеселым: белые общались с белыми, черные — с черными, только под конец вечера дети забыли о разнице в цвете кожи.
Сейчас — другое дело: фонд оказывает материальную поддержку одиноким матерям (правда, предпринимателей, которые дают на это деньги, можно пересчитать по пальцам), при детской областной библиотеке работают компьютерные курсы, ребятишкам раздаются путевки в летние лагеря. «Семицветик» мало-помалу учит Рязань толерантности, но его активисты понимают, что агитировать за нее пока лучше в помещении. На улицах слишком опасно.
— Осенью мы вместе с темнокожими студентами рязанских вузов вышли собирать подписи против фашистской символики, — рассказывает 15-летний Антон Перейра. — Так прохожие стали обзывать черномазыми, а больше всех лютовали почему-то пенсионеры и ветераны войны. Говорили: «Мы с Гитлером не ради вас воевали». Ни один старик так и не подписался против фашизма. За целый день — лишь несколько десятков автографов. А после пикета трех ребят отловили скины и избили.
Трудно не только бороться с фашизмом, еще труднее найти работу. Из четырех девчонок-мулаток в возрасте от 18 до 20, которых знает Ольга Перейра, нормальная жизнь складывается только у одной — она встречается с молодым человеком. Остальные танцуют в стриптиз- и ночных клубах.
Чернокожему парню устроиться на работу или учебу в Рязани тоже нелегко: 20-летний Артур Перейра даже добрался до Москвы, чтобы устроиться охранником одного из африканских посольств, но на собеседовании услышал: «нерусь» не берем. Вместо темнокожего гражданина России в посольство взяли украинца.
Схожая история и у 18-летнего Руслана Мойзеша, который из-за нападок сверстников бросил ПТУ и устроился чернорабочим на стройку. Из 10 человек в бригаде он единственный россиянин, остальные — граждане Таджикистана. Руслан, как и Эдсон, единственный кормилец в семье: мать не работает, отца-африканца убили пьяные хулиганы. Перед нашим приездом Руслан получил два известия, которые, скорее всего, определят всю его дальнейшую жизнь. Первой напомнила о себе родина по матери, Россия, — повесткой из военкомата. Второй — родина по отцу, Ангола, — там обнаружился дядя, который хочет забрать племянника к себе. Ольга Перейра, у которой после открытия фонда уже трижды поджигали входную дверь, а недавно отравили собаку, советует: ехать!
— Это только по телевизору показывают Воронеж да Петербург, называя их центрами национализма, а у нас здесь чем лучше? — горько говорит она «Огоньку». — Наш фонд — только прививка, лечить надо весь организм.
ЖИЗНЬ ПОД АРЕСТОМ
Последнее (26 сентября) убийство иностранца в Питере — на сей раз индийца Сингха Нитеша Кумара, обучавшегося в Медицинской академии им. Мечникова, — иностранные студенты откомментировали коллективной жалобой питерским властям. Писали обо всем, что мешает жить в общежитии — от свалки у ворот общежития до жалоб на якобы продажного коменданта. Копии разослали прокурору города, губернатору и проректору Медицинской академии.
С тех пор во дворах двух общежитий вкрутили лампочки, в одном — поставили забор, в другом — даже уволили коменданта. Еще подстригли кусты, мимо которых было страшно ходить. Студентам дали понять: шуметь не надо, а то будут проблемы.
«Парадокс, — говорят «Огоньку» студенты-индийцы, — Россия — страна, победившая нацизм. И здесь мы нашли такое расистское отношение к нам… Этого, если честно, не ожидал никто».
Наджрум — единственный, кто не побоялся назвать свое имя, поскольку он уже отучился и сейчас работает, рассказывает, что помогает студентам-первокурсникам, только что прибывшим в Россию.
— Я объясняю им, кого надо бояться — молодых, здоровых и тех, у кого нет волос, — говорит он. — Объясняю, где надо бояться — у метро «Площадь Ленина» (Финляндский вокзал), у метро «Пионерская». И еще я объясняю, когда надо бояться — в феврале, в марте и, конечно, в апреле, потому что 20 апреля — день рождения Гитлера и скинхеды обязательно кого-нибудь убивают. Бывает, правда, начинают за пару месяцев — готовятся.
Новое поколение студентов, правда, убеждено, что вся эта наука Наджрума безнадежно устарела: сегодня скинхедов не так просто узнать — они не носят никакой специальной одежды и не бреют голову. А может, их просто стало больше — никто ведь не считал. Да и места страшные отмечать уже бесполезно: страшно везде. Новая рекомендация по безопасности куда лаконичней: выходить из комнаты в общежитии только на занятия — жить как под домашним арестом.
«Мы очень хотим общаться с русскими студентами, — говорят индийцы, бангладешцы, ланкийцы. — Но они с нами не общаются. После лекций уходят, с нами не разговаривают. Почему, не знаете? Мы-то сами подходить боимся».
Наджрум, выбравшийся из общежития в съемную квартиру, украсил стены портретами бангладешских красавиц и Рабиндраната Тагора, растит на подоконнике острый перец. Он — редкий индиец, решивший после учебы остаться в России, знающий, как наряжать елку на русский Новый год и умеющий «правильно» общаться с нашими милиционерами. Он искренне пытается во всем увидеть хорошую сторону — это такое свойство то ли индийской философии, то ли индийской души. «Люди в России хорошие, преподаватели отличные, девушки красивые… только чиновники плохие, но где найти других?» Нынешние студенты смотрят на жизнь и учебу в Санкт-Петербурге с меньшей радостью: «По большому счету, мы здесь не нужны. Нужны только деньги, которые мы платим за обучение, а доживем мы до конца учебы или нет — никого не волнует».