Считается, что пять лет после 11 сентября 2001 года цивилизованный мир единым фронтом борется с терроризмом. Об итогах и уроках этой борьбы обозревателю «Огонька» Павлу Апрелеву рассказал экс-глава российского бюро Интерпола, доктор юридических наук Владимир Овчинский
Прежде всего, Владимир Семенович, стоит сказать, что масштаб антитеррористических операций в этом пятилетии — это не разовые точечные акции, а полномасштабные войны: Ирак, Афганистан, да и наша Чечня…
Американский исследователь Фрэнсис Фукуяма справедливо замечает, что главной проблемой победителей в войнах нового поколения становятся вопросы национально-государственного строительства в «побежденных» странах. Причем практически каждый раз оказывается, что планы подобного строительства либо вовсе отсутствуют, либо не выдерживают испытания реальностью.
Парадокс нашего времени заключается в том, что строить демократию на руинах Багдада, Кабула и Грозного — дело почти безнадежное или во всяком случае слишком долгое и хлопотное. Оно требует высокой моральной чистоты, а также строго подсчитанных и подконтрольных официальным органам финансовых средств. А вот поддерживать хаос проще, да и прибыльнее. Финансовые потоки образуются за счет наркобизнеса, теневой экономики и обычной уголовщины, торговли оружием и людьми. Например, бойцы Освободительной армии Косово и чеченские боевики наладили эффективные системы сбора «революционного налога» с предпринимателей — членов своих диаспор.
На развалинах городов и кишлаков, в горах и пещерах быстро формируются армии нового типа. В отсутствии реальной экономики массам людей, чтобы выжить, остается воевать либо заниматься бандитизмом.
Что, собственно, и происходит на юге нашей собственной страны.
В появившихся на страницах СМИ в июне 2005 года выдержках из доклада полномочного представителя Президента РФ в Южном федеральном округе (ЮФО) Дмитрия Козака приводятся красноречивые данные. За последние четыре года помощь из федерального бюджета выросла в 3,4 раза, консолидированные бюджеты регионов — в 2,6 раза. Однако показатель валового регионального продукта ничуть не изменился: он в два раза ниже, чем в среднем по стране. Увеличилась только безработица — в 1,6 раза. В то же время валютнообменных операций, например в Дагестане, совершается больше, чем в других регионах страны. И количество автосредств из расчета на тысячу жителей на Кавказе тоже выше, чем в среднем по России. Это логично, ибо 26 процентов всей экономики ЮФО составляет теневой, криминальный сектор. (В Дагестане вообще 44 процента, а среднестатистический показатель по России — 17 процентов.)
Полпред прогнозировал резкий рост радикализма и экстремизма, увеличение разрыва «между конституционными демократическими принципами и реально происходящими процессами». В итоге это «может привести к появлению макрорегиона общественно-политической и экономической нестабильности», включающего все кавказские республики и часть Ставропольского края. События в Нальчике в октябре 2005 года делают прогноз полпреда еще более реальным.
Почему процесс становления «нового мирового беспорядка» происходит так стремительно?
Управлять зарождающимся деструктивным процессом всегда пытаются две силы — мафиозные структуры и спецслужбы. Для профессионалов в области безопасности нет большого секрета в том, что, как правило, лидеры неформальных армий — Усама бен Ладен, Шамиль Басаев, палач хорватов и косовских албанцев Аркан (Желько Ражнатович — командир сербской военизированной группировки, действовавшей в Хорватии, Боснии, Косово; убит в 2000 году в ходе мафиозной разборки), руководитель турецкой правоэкстремистской организации «Серые волки», наркоторговец и суперагент Абдулла Катли и другие — порождение противоестественного союза мафии и тех, кто призван с ней бороться.
О подобных командирах армий «нового мирового беспорядка» нередко говорят как о вышедших из-под контроля агентах спецслужб. Но что значит «вышел из-под контроля»? Может быть, изменились формы и цели контроля? Или агент поменялся местами со своим контролером?
Похоже, что терроризм, проявляющийся в виде массовых убийств и действий по захвату заложников, — это только инструмент в руках трех игроков: спецслужб, мафиозных структур и взращенных ими армий «нового мирового беспорядка».
В целом ряде сфер преступного бизнеса три указанных игрока просто не имеют возможности действовать друг без друга. В первую очередь это относится к незаконной торговле оружием. В 2005 году в мире, по оценкам различных экспертных структур, насчитывалось более 500 млн единиц стрелкового оружия и легких вооружений, причем около 60 процентов из них — незаконные. Стрелковое оружие использовалось во всех 49 крупных конфликтах последних лет в разных точках планеты, в результате чего погибло более 4 млн человек. Осуществлять экспорт и реэкспорт оружия в таких объемах способны только армии «нового мирового беспорядка» в содружестве со спецслужбами и мафией.
Иногда происходит полная трансформация спецслужб, их диффузия в мафиозные структуры. Так, например, случилось в середине 1990-х в Турции, когда в ходе «турецкого Уотергейта» выяснилось, что особый отдел Министерства обороны и отряд специального назначения этой страны, по сути, превратились в криминальные подразделения. Этот скандал привел к падению правительства, которое возглавляла премьер-министр Тансу Чиллер.
Что произошло за прошедшие пять лет с «Аль-Каидой», взорвавшей башни-близнецы в Нью-Йорке?
Видеть «Аль-Каиду» за любым актом терроризма удобно. Выступая с докладом на заседании национальной комиссии по расследованию событий 11 сентября 2001 года, Марк Сейджмен, бывший резидент ЦРУ в Афганистане, вербовавший первых членов «Аль-Каиды», а ныне известный социолог, автор книги «Сетевые структуры терроризма», выделил основные, по его мнению, черты «Аль-Каиды». Эта организация развивается самопроизвольно. Централизованная вербовка новых членов, судя по всему, не проводится: сеть пополняется за счет молодых людей, которые сами стремятся стать членами организации. Она структурируется вокруг популярных личностей, выступающих в роли «ядер»; к последним примыкают «узлы» — отдельные члены или группировки, деятельность которых имеет более обособленный характер. При этом, как утверждает Сейджмен, прозелитизм «Аль-Каиде» не свойствен.
Многие эксперты считают, что главного организатора или спонсора террористической деятельности не существует. Тер-акты в Мадриде, на Бали и в Лондоне, а также многочисленные террористические заговоры, раскрытые в США и Великобритании, характеризовались отсутствием централизованной организации.
«Аль-Каида» является прекрасным примером «сетевого» общества, и я думаю, что именно это и выступает одной из основных причин того, что ее исключительно сложно разрушить, поскольку у нее нет командного центра или главного идеолога. Достаточно сравнить эту ситуацию, например, с борьбой против левацкой организации Cendero Luminosso в Перу, когда поимка Абинаэля Гусмана вызвала крах всего движения. Даже захват или устранение
бен Ладена не положит конец террористическим атакам, так как современные террористические организации уже живут собственной жизнью.
Но, на ваш взгляд, нет человека, управляющего мировой сетью террора, и бен Ладен — это в некотором смысле миф?
Что касается самой «Аль-Каиды», то бен Ладен, надо думать, и не предполагал, что ему удастся заманить американскую армию сначала в Афганистан, затем в Ирак и навязать им бесконечную войну по своим партизанским правилам. Но главная удача бен Ладена в другом: США расправились с его лютым врагом Саддамом Хусейном.
Многие аналитики полагают, что изображать бен Ладена и его «Аль-Каиду» неким авангардом террористического движения, охватившего мир, — значит закрывать глаза на более неудобную реальность. За пять лет после 11 сентября произошло то, что эксперты по терроризму называют «передачей эстафетной палочки». От ядра первородной «Аль-Каиды» эту палочку приняла глобальная сеть не связанных друг с другом радикальных ячеек.
Мимикрийные свойства современного терроризма заключаются в том, что он постоянно меняет свой облик. С одной стороны, действительно нельзя говорить о единых центрах управления, о жесткой вертикали подачи команд. Но, с другой, данные спецслужб многих стран, в том числе и России, говорят об обратном: о скоординированной, эшелонированной, хорошо организованной экспансии.
Считается, что в государственном масштабе от всех американских антитеррористических операций последних лет есть главный победитель — Иран.
Действительно, потратив колоссальные материальные средства и человеческие ресурсы, США создали себе большую головную боль, но зато избавили иранцев от злейших врагов — талибов в Афганистане и режима Саддама Хусейна в Багдаде.
Мало того, в Ираке шииты теперь играют лидирующую роль, опираясь при этом на американские же штыки. Что не только не помешало, а, наоборот, помогло Махмуду Ахмадинежаду резко поднять ставки в противостоянии с Вашингтоном. Как отмечает президент Совета по внешним сношениям США Ричард Н. Хаас, «те, кто считал, что Иран находится на грани драматических внутренних преобразований, ошибались. Иран накопил огромное богатство, он является самой влиятельной внешней силой в Ираке и пользуется огромным авторитетом у ХАМАС и «Хезболлы». Это классическая имперская держава, мечтающая выстроить регион в соответствии со своими представлениями и располагающая возможностями претворить свои намерения в жизнь».
Последние события с отравлением и облучением Литвиненко еще с большей остротой ставят вопрос: не стоим ли мы перед возможностью применения радиоактивного оружия террористами в самое ближайшее время?
На протяжении всех пяти лет в разведслужбы разных стран поступали данные о том, что «Аль-Каида» и другие террористические организации наращивают усилия по получению радиоактивного устройства. В 2005 году западные спецслужбы, включая MИ-5 и MИ-6, предотвратили 16 попыток контрабанды плутония и урана. В двух случаях было сообщено о пропаже малых количеств высокообогащенного урана. Перехват контрабандных радиоактивных материалов, из которых террористы могут сделать «грязную бомбу», вырос вдвое за 2002 — 2006 годы, явствует из официальных данных, полученных The Times.
Контрабандистов, пытавшихся провезти опасные радиоактивные материалы, ловили более 300 раз с 2002 года, свидетельствует статистика МАГАТЭ. Большинство инцидентов произошло в Европе.
В 2005 году было зафиксировано 103 случая незаконной торговли радиоактивными материалами, тогда как в 1996 году — меньше 30. В 2002 году было зарегистрировано 58 инцидентов, число которых увеличилось до 90 в 2003-м и 130 в 2004-м.
«Аль-Каида» не делает тайны из своего желания получить «грязную бомбу». В сентябре 2005 года ее лидер в Ираке Абу Хамза аль-Мухаджер призвал ученых вступать в организацию и экспериментировать с радиоактивными устройствами для применения таковых против коалиционных войск.
В октябре 2006 года один из лидеров «Аль-Каиды» Абу Яхим аль-Либи выступил с видеообращением, в котором призвал своих приверженцев научиться собирать атомную бомбу джихада. Вместе с ним на часовом видео, показанном в эфире спутникового телеканала Al Arabiya, появляется некий неизвестный мужчина, который также обращается к боевикам с призывом осваивать передовые технологии.
Еще до 11 сентября 2001 года бен Ладен пригласил двух пакистанских атомщиков в учебный лагерь в Афганистане, чтобы обсудить, как собрать бомбу из украденного плутония. Схваченные лидеры «Аль-Каиды» впоследствии признались ЦРУ в попытках незаконно переправить радиоактивное устройство в США.
Безусловно, самая большая опасность, по мнению ряда аналитиков, может возникнуть при падении режима Мушаррафа в Пакистане и попадании к талибам пакистанского ядерного оружия. Тем более что в докладе комиссии по безопасности в американо-китайских экономических отношениях прямо отмечено, что Северная Корея получала ядерные продукты, которые поставляла тайная пакистанская сеть во главе с пакистанским ученым А. Ханом. В этой ситуации занимать страусино-снисходительную позицию в связи с ядерными программами Пхеньяна и Тегерана было бы преступлением перед будущими поколениями.
ДОСЬЕ
На операции в Афганистане и Ираке, а также другие мероприятия в рамках объявленной «войны» с терроризмом за пять лет из американского бюджета, по данным Исследовательской службы конгресса США, потрачено 509 млрд долларов. Из них на войну в Ираке ушло 379 млрд долларов, в Афганистане — 97 млрд долларов, еще 26 млрд долларов выделено на усиление безопасности американских объектов за рубежом. 91 процент общих затрат освоило Министерство обороны США. В 2007 году Америка планирует потратить на войну с терроризмом еще 50 млрд долларов.
Начавшаяся 7 октября 2001 года в качестве ответа на теракты контртеррористическая операция в Афганистане унесла жизни около 500 военнослужащих коалиционных сил, из них две трети — американцы. Ранения получили около тысячи американских военнослужащих и гражданских лиц из США. Убитыми, по данным Госдепа США, считаются 5 тысяч членов движения «Талибан», 1,5 тысячи членов «Аль-Каиды», 2 тысячи афганских военнослужащих и полицейских и 3,5 тысячи мирных граждан.
19 марта 2003 года началась операция в Ираке. На начало октября 2006 года потери коалиции составили около 3 тысяч человек, из которых три четверти — американцы. Ранения получили более 20 тысяч американских военнослужащих. Потери Ирака администрацией Буша оцениваются в 30 тысяч военных и 19 тысяч гражданских лиц.
По данным независимой организации Iraq Body Count, с начала войны погибли от 44 до 49 тысяч мирных иракцев.
Число «уязвимых» стран, где растущая бедность приводит к риску терроризма, вооруженных конфликтов и эпидемий, возросло с 17 до 26 за последние три года. Пять стран выбрались из этого списка, однако в нем появилось 14 новых регионов, в числе которых Нигерия и еще семь африканских стран, Косово, Камбоджа, Восточный Тимор, а также Западный берег и сектор Газа.
Фото: МИХАИЛ СОЛОВЬЯНОВ/ИТАР-ТАСС; REUTERS; JIM RUYMEN/GAMMA/EAST NEWS