Однажды телевизионщики спросили: «Как вы относитесь к Шаймиеву?» Я ответил: «В общем положительно, но…» И стал загибать пальцы. В эфир пошло: «В общем положительно». На ТВ это называется искусством монтажа.
70-летие — хороший повод для юбилейного глянца, но, к сожалению, этот жанр мне совсем не дается. К тому же Минтимер Шарипович пребывает в превосходной форме, и ничто не указывает на то, что он собирается удалиться от дел. Стало быть, время подводить итоги еще не пришло.
Шаймиев набрал политический вес благодаря выдвинутой и пылко отстаиваемой им концепции новых федеративных отношений. Хотя к настоящему времени так называемая «модель Татарстана» утратила обаяние новизны, настойчивость и упорство Шаймиева позволяют ему поддерживать статус «тяжеловеса».
Конечно, он сделал много для того, чтобы усилить подозрения, которые в России традиционно вызывает само понятие «федерализм». Однако набор имеющихся альтернатив весьма ограничен: либо Россия будет федеративной, либо ей не быть демократической. Так что при всех увлечениях и преувеличениях, в которых его можно было бы упрекнуть, историческая правота, мне думается, на его стороне.
Шаймиев — демократ, но лишь в том смысле, что он не барин и не сноб. Его демократизм идет от деревни и земли, с которыми он кровно связан, но они же не дают ему возвыситься до либерализма, признающего права человека и гражданина высшей ценностью.
«Власть земли», как выразился бы Глеб Успенский, придает его демократизму оттенок патриархальности. Безусловно, он любит свой народ, но любит как отец непутевого сына, опасаясь доверить ему свободу выбора.
Похоже, его подход к проблемам демократии остался в рамках «социализма с ленинским лицом»: он доброжелателен и внимателен к людям, разделяющим его точку зрению, но с трудом выносит оппозицию, если это не оппозиция Его Величества. Подобно императору Вильгельму II, он понимает лишь две партии — ту, что за него, и ту, что против него, и потому всякое принципиальное несогласие воспринимается им как личный вызов.
В давнем интервью автору этих строк Шаймиев поведал о своем отношении к Андрею Сахарову. Более всего его поразило, что у Сахарова были деньги, награды, статус, а он ради прав человека от всего отказался. Любопытно, как бы он отнесся к появлению кого-то, подобного Сахарову, в сегодняшнем Татарстане? Стал бы восхищаться им? Причем при жизни, а не после смерти? Ох как не думаю.
Поучительно проследить, как последовательно он не приемлет принцип разделения властей. В 1995-м, в соответствии с веяниями времени, он уверяет, что вскоре будет принят закон, исключающий совмещение депутатства c государственной службой. В 1999-м поражается, отчего назначенным им главам администраций следует запретить избираться в Госсовет — ведь они такие же граждане, как все. В 2002-м, скрепя свое вольнолюбивое сердце, этот запрет все же включает в новую Конституцию. Наконец, в 2003-м настаивает на расширении депутатского корпуса с 50 до 100 человек и отказывается от принципа профессионального парламента. Ясно, что таким образом он рассчитывал сохранить — и сохранил! — за собой контроль над госсоветовским большинством и тем самым минимизировать издержки, связанные, как ему кажется, с разделением ветвей власти.
Он обладает талантом коммуникатора и умело пользуется присущим ему обаянием власти. С каждым годом он все чаще и остроумнее шутит, при этом никогда не прибегает к самоиронии и не позволяет подшучивать над собой. Первое указывает на внутреннюю свободу, второе — на ее пределы.
Он умеет держать паузу. Например, когда в декабре договор с Москвой, так долго готовившийся и наконец парафированный им и Путиным, подвергся нападкам со стороны Сергея Миронова, Шаймиев не реагировал. И не отреагировал до сих пор. Пауза длиною в месяц — такое не снилось даже знаменитым мхатовским старикам.
Человек Азии по происхождению и воспитанию и человек Европы по образу жизни и устремлениям, он восприимчив к лести. О нем пишут апологетические книги, слагают стихи, ему придумывают родословные, прямиком ведущие к героям древности, — как и все, что финансируется из бюджета, это делается бездарно. Как-то один мальчик, несомненно, подученный взрослыми, выразился в том смысле, что не каждому дано право видеть и слышать президента. У Шаймиева достаточно вкуса, чтобы отличить невинное заблуждение от отвратительной гиперболы, но он никоим образом не дал понять, что последняя ему неприятна.
Он, по крайней мере публично, не реагирует на упреки в авторитарности, хотя они ему наверняка доставляют огорчение — как всякому, кто думает о роли, которую ему отведут будущие историки. Люди, способные конкурировать с Шаймиевым, в республике имеются: впрочем, все они (за исключением Рафгата Алтынбаева и Камиля Исхакова, удалившихся соответственно в Москву и Хабаровск) находятся в его же окружении и пока ничто не указывает на желание «темных лошадок» покинуть президентскую конюшню.
Экономическая политика Шаймиева чаще всего сводится к косметической коррекции курса, выработанного Москвой. Он не раз выражал свою симпатию правым, но при этом всегда оговаривался, что время их идей еще не пришло. Он, конечно, не возражает против рыночных реформ — правда, при условии, что они не помешают государственному регулированию.
В минуты острого кризиса Шаймиев способен растеряться. Хотя он привык повторять: «Как мы всегда говорили…», трудно сказать, наделен ли он даром предвидения и способностью генерировать оригинальные идеи. Однако он способен их улавливать и развивать, что не так уж мало для политика, который считается прагматиком.
Несмотря на возраст и обусловленный им консерватизм, Шаймиев меняется, как эволюционирует и созданный им режим. Например, 10 лет назад российская Конституция казалась ему настолько непригодной, что служила целью, оправдывающей применение против нее любых средств. Ныне же руководство республики причисляет себя к «принципиальным сторонникам Конституции РФ» и даже угрожает грудью встать на ее защиту.
Ахиллесова пята Шаймиева (как, впрочем, многих российских губернаторов) — склонность к кумовству. Сыновья и племянники, все как один, обнаружили в себе выдающиеся способности и в соответствии с ними занимают первые ряды в бизнес-элите Татарстана. Впечатление такое, будто совокупно они вознамерились опровергнуть закономерность, согласно которой на детях гения природа отдыхает. Или Шаймиев не гений?
Лет пять назад я писал: «Уверен, что Шаймиеву будет поставлен памятник как человеку, который сделал для татар то же, что Бен-Гурион для евреев, — он вернул им самоуважение». За эти годы основания для отказа от данной оценки не появились. И вряд ли появятся в дальнейшем — как бы ни сложилась карьера президента Татарстана. Однако это не значит, что он не подаст еще множество поводов для язвительной критики.
Автор — публицист, кандидат исторических наук, лауреат премии «Огонька» (1988), автор книг «Шаймиев — реальный и виртуальный» (2000), «Когда республики были большими» (Казань, 2004), «Татарский национал на rendez-vous» (Казань, 2006)
В РИФМУ
Нержавеющее железо и рахат-лукум
Как-то Центризбирком Татарстана затеял студенческий конкурс «Молодежь избирает президента». Среди работ-лауреатов обратило на себя внимание сочинение «Взгляд на политический портрет Шаймиева». «Взгляд» предварялся стихотворным эпиграфом неизвестного автора: «Сыналган, тик сынмаган нык тимер — ул безнен илбашы — Минтимер!» («Испытанное, но не сломленное железо — он наш глава государства — Минтимер!»). А завершался тоже стихами, на этот раз Р. Низамиева. Вот их подстрочный перевод: «После нас будет еще много весен,/ История будет кипеть, конечно,/ Но сегодня ты нужен государству/ Под названием Татарстан./ Сияющий и притягивающий,/ Этот алмаз — Татарстан,/ В бурные годы не пропавший,/ И при президенте не пропадет,/ Нет, не пропадет!»
А недавно в Казани издали сборник детских песен «Колокольчики». Среди них мы находим и «Главную маму Татарстана» — супругу Шаймиева Сакину-ханум. Музыка Г. Купаевой-Шакировой, слова Аркадия Мельникова. Авторы предлагают подрастающему поколению распевать: «Раньше мы не знали ее./ Пусть имя ее незнакомо,/ Но сердцу в душе так тепло от нее,/ Всегда веет радостью дома». То есть надо понимать так, что раньше детишки Сакину-ханум совершенно не знали, даже имени ее слыхом не слыхивали. Однако это никак не препятствовало им всем сердцем и душой ощущать исходящее от нее домашнее тепло. Что же будет, когда ребята с нею познакомятся?
Все точки над «i» расставляются в припеве: «Сакина-ханум, Сакина-ханум! Это и любовь, доброта и ум. Сакина-ханум, Сакина-ханум! Это имя, как изюм, как рахат-лукум... В заботах покоя не зная,/ Татарстану мама родная,/ Пусть звучит о тебе, не смолкая,/ О добрых делах твоих, дорогая!»
А что, в самом деле, пусть.
Не смолкая.
Фото: МИХАИЛ КОЗЛОВСКИЙ/ИТАР-ТАСС; СЕРГЕЙ ЖУКОВ/ИТАР-ТАСС; АЛЕКСАНДР САВЕРКИН/ИТАР-ТАСС