30 июня председатель ЦБ Виктор Геращенко возглавил наблюдательный совет Сбербанка (см. также стр. 32). Теперь в совете Сбербанка он будет представлять интересы ЦБ, а в совете ЦБ, надо полагать,— интересы Сбербанка. Любопытно, а что по этому поводу думает глава ФКЦБ Дмитрий Васильев?
О Васильеве я вспомнил не случайно. В прошлом году мне довелось присутствовать на презентации книги "Фондовый рынок дореволюционной России", где глава ФКЦБ блестяще провел параллели между прошлым российского рынка ценных бумаг и его настоящим. Среди прочего на примере Евгения Ламанского он рассказал о конфликте интересов, возникающем, когда чиновник входит в руководящие органы коммерческих предприятий.
Ламанский был управляющим Государственным банком и по совместительству членом правления ряда частных кредитных учреждений. Согласно Васильеву, "все эти предприятия были убыточными, а Ламанский, пользуясь высоким положением, их покрывал". Одно из таких "убыточных предприятий" — Петербургское общество взаимного кредита — первое в России частное кредитное учреждение, которое в конце прошлого века занимало на российском финансовом рынке примерно такое же место, как сегодня Сбербанк,— заслуживает особого внимания.
В мае 1862 года Ламанский (тогда он был заместителем управляющего Госбанком, но фактически руководил всей его текущей деятельностью) получил анонимное письмо, в котором сообщалось, что здание Госбанка в скором времени подожгут. Но загорелся не банк, а расположенные на противоположной стороне улицы Апраксин и Щукин рынки. Став свидетелем бедствия, Ламанский настоял на том, чтобы Госбанк выдал погорельцам 300 тыс. рублей. "Но приведенная мера,— как позже писал он в своих воспоминаниях,— не могла вознаградить и одной сотой или даже тысячной доли понесенных торговцами потерь... Тогда я остановился на мысли прийти на помощь торговому сословию устройством кредита, специально приспособленного для мелкого люда. Припоминая примеры коммерческих потрясений, которые были пережиты в Бельгии и Франции, я пришел к заключению, что достижению намеченной цели могло бы содействовать общество взаимного кредита". Его созданием Ламанский и занялся.
17 марта 1864 года Петербургское общество взаимного кредита, разместившееся в здании Госбанка (возглавил его сам Ламанский), начало операции. Поначалу оно кредитовало лишь мелких и средних торговцев, затем стало выдавать кредиты крупным торговым домам, затем железным дорогам, затем частным банкам и, наконец, Государственному банку, "который весьма часто страдал недостатком в средствах". К концу 60-х прибыль общества достигла 30%, а годовая зарплата членов правления, получавших 15% от чистой прибыли,— 27 тыс. рублей. Такой размер вознаграждения не мог остаться незамеченным, и Ламанскому, который с 1867 года возглавил Госбанк, было официально указано на "невозможность оставаться более во главе общества". В 1871 году он попросил членов общества освободить его от занимаемой должности, но те настояли на том, чтобы Ламанский остался хотя бы почетным членом совета. Это должность не обязывала его ни к чему, "кроме платонического направления дел и посещения несколько раз в год заседаний совета". И вот как раз с этого момента в обществе начались злоупотребления, которые в конце концов поставили его на грань банкротства. Спасли его от разорения активное вмешательство Ламанского в текущую деятельность и стабилизационный кредит Госбанка.
Что, для иллюстрации конфликта интересов этот пример звучит слабовато? Может быть. Зато для иллюстрации того, что в руководстве системообразующих организаций целесообразно присутствие госчиновников, подходит как нельзя лучше. Такой организацией является и Сбербанк, а потому присутствие в его совете председателя ЦБ меня совершенно не смущает. Судя по всему, не смущает это и Васильева (во всяком случае, его высказываний на этот счет я не встречал). Но почему же тогда в прошлом году главу ФКЦБ вдруг так смутило присутствие представителей Центробанка — Александра Потемкина и Андрея Козлова — в биржевом совете Московской межбанковской валютной биржи? (Упомянутая презентация проходила как раз в самый разгар конфликта между ФКЦБ, с одной стороны, и ЦБ и ММВБ — с другой. Поэтому, когда Васильев говорил о Ламанском, все без труда поняли, на кого намекал глава ФКЦБ, хотя фамилий он не называл.) Почему Геращенко может сидеть на двух стульях, один из которых находится в регулирующем органе, а другой — в регулируемом, а Потемкин — нет? Ведь конфликт интересов налицо и в том и в другом случае.
Не надо в качестве ответа сыпать ссылками на законы и инструкции. Важнее здравый смысл. А здравый смысл говорит, что и ММВБ, и Сбербанк имеют такое значение для финансового рынка России (не важно, кто большее), что присутствие в их руководстве представителей власти (и прежде всего ЦБ) просто необходимо. Но если в совете Сбербанка нашлось целых восемь стульев для представителей Центрального банка, то в совете ММВБ (кстати, в отличие от Сбербанка, организации некоммерческой) после прошлогоднего противостояния с Васильевым — ни одного. Впрочем, это не мешает бирже ревностно выполнять любые прихоти ЦБ. А иногда даже ФКЦБ.
ЮРИЙ КАЛАШНОВ
ММВБ И СБЕРБАНК ИМЕЮТ ПРИМЕРНО ОДИНАКОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ФИНАНСОВОГО РЫНКА. НО ЕСЛИ В СБЕРБАНКЕ ДЛЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЦБ ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО ЦЕЛЫХ ВОСЕМЬ СТУЛЬЕВ, ТО НА ММВБ — НИ ОДНОГО