Если кто думает, что Кинель-Черкассам статус самого крупного села страны достался за просто так, то этот кто-то сильно ошибается. В основном досаждали станичники — мол, у нас, в Краснодарском и Ставропольском краях, и станицы больше, и жителей там погуще. Кинель-черкассцев, однако, не проведешь: они, в Самарской области живущие, сами потомки казаков, из украинских Черкасс — тех, кого Екатерина II еще 260 с лишним лет назад для охраны тогдашних окраин Российской империи сюда залучила. Разницу между селом и станицей здесь не только понимают, но и — что интереснее — умеют довести до остального мира. По крайней мере, до своей страны наверняка: статус «самого большого села России» Кинель-Черкассы имеют вполне официально.
— А где, в принципе, больше-то людей по селам? Здесь 19 тысяч живут, в лучшие годы было 26, — говорит Владимир Смирнов, замглавы Кинель-Черкасского района. «Лучшими» здесь, понятно, называют годы СССР: перестройку даже в устной речи стараются окрестить «так называемой». Перед распадом Союза вроде даже было принято решение о переводе Кинель-Черкасс из сел в городские поселки — но потом, конечно, стало не до того. Сельчане даже рады, что все так вышло, — нет, не распаду, конечно, а тому, что остались селом.
— Самое большое село в России — это, конечно, бренд, — формулирует Сергей Полищук, замначальника Кинель-Черкасского управления культуры и по совместительству куратор здешнего гражданского общества. Тоже, между прочим, не шутки: в обществе этом в селе целых 48 единиц — от шахматного кружка и объединений приемных родителей до отделений партий. — Инвестиционная привлекательность территории и формируется из таких, грубо говоря, имиджевых фишек.
Если есть деньги, то можно озаботиться и фишками. А деньги в Кинель-Черкассах есть. Не то чтобы из бюджета — он как раз наполовину дотационный, как у большинства сельских районов. Правда, надбавки здешним учителям и врачам сохранили — областной бюджет выплачивает, 25 процентов «сельских» не срезают. Но опять-таки дело не в бюджетах.
— За год примерно 500 миллионов рублей инвестициями получаем, — прикидывает Василий Обухов, глава секретариата районной администрации. — В разные годы здешний бюджет за счет инвесторов рос в 2, а то и в 3 раза; что до дефолта, что после него. Не то чтобы так уж стремятся — но средства вкладывают…
ЗАРАБОТАТЬ НА ВСЕМ
Слово «грант» здесь вполне русское. Даже сельское. Три года назад в селе была одна таксофирма — хозяин, Сергей Музалевский, получил грант от Сороса (была такая идея — бизнес-инкубаторы для тех, кто дело свое начинает). Теперь таких фирм в Кинель-Черкассах пять: 40 рублей в любой конец села. Водители — профи из накрывшейся некогда автоколонны. Те, кто без руля, тоже при деле. Валентина Яковлева, например, диспетчером в автоколонне была — а сейчас хлебом торгует: пенсия 2 тысячи, за торговлю еще 2500. Частных хлебопекарен тут тоже пять, три открыты на гранты и кредиты.
— Белый за шесть, свежий. А там по восемь, — кивает Валентина на соседний ларек. Стоят хлебные торговцы впритык, конкурируют и демпингуют отчаянно.
Зарабатывают в селе все вплоть до школьников. В первой школе (всего в Кинель-Черкассах их три, около тысячи учеников в каждой) старшеклассники отправляются благоустраивать территории добровольно: цветники-клумбы, по селу и по району. И сами при деньгах, и школа на этом имеет 25 тысяч в год. Или ту же макулатуру собрать — смех смехом, а 5 тысяч в год.
— Но в основном на гранты живем, конечно, — говорит Ольга Золотийчук, директор Кинель-Черкасской школы № 1. — И от федерального Минобразования, и от нефтяников, которые в районе работают. Но все на конкретные программы пробиваем. Сейчас получили 12 тысяч на цифровую камеру для школьной телестудии. Будет у нас вторая камера. Монтажный комплекс свой. В классах — сенсорные доски; компьютерная технология такая, очень удобно…
Хозяйство у Ольги — иным губернским центрам на зависть: два школьных автобуса, интернат, три новых компьютерных класса с интернетом. Только что в школе провели всероссийскую научно-исследовательскую конференцию — открытую, с ближним зарубежьем вроде Казахстана и Киргизии. Для школьников. 240 участников, 19 направлений — от сельского хозяйства и медицины до культурологии и археологии: привезти, разместить, экспертный совет со всей страны из вузов собрать. По результатам — собеседования с преподавателями вузов Питера. На предмет поступления. Поступают, кстати, постоянно — вплоть до МГУ, где результаты учебных олимпиад предпочитают результатам ЕГЭ. Плохо, что из села в вузы уезжают, допустим, 25 человек, а возвращаются в село с этим высшим образованием, например, 10. С другой стороны — а покажите-ка село, куда из городов в этой ситуации стабильно возвращается хоть кто-нибудь?
— Какие рефераты на нашей конференции? — удивлена Золотийчук. — Только собственные исследования. Вплоть до того, как умер Наполеон — мол, мышьяк возможен, но логичнее предположить то-то и то-то. Или, допустим, новое исследование по мхам и лишайникам из Томской области девочка-девятиклассница привезла. Кандидаты наук из экспертного совета ахнули: все поперек их представлений, но доказательно. Пришлось высокое призовое место давать, никуда не денешься…
Всероссийский масштаб — это для кинель-черкассцев дело обычное. Например, сельские игры по самбо — благо тут живет трехкратный чемпион мира, супертяжеловес Иванов — на поверку оказываются не такими и сельскими: судьи всероссийской категории, результаты в зачет Кубка России идут. То же и с шахматами — тоже первенство России, тоже для молодых. Местные юноши-девушки всю сельскую Россию обыгрывают — что в настольный теннис, что на соревнованиях по фитнесу. И опять-таки — победы обещают новые гранты: на спортшколу, на инвентарь, на поездки, вплоть до международных.
— Где дадут денег, там и хорошо, — разъясняют в администрации. — Выходит, конечно, не всегда: допустим, пару лет шел инвестиционный проект по сахарному комбинату, но в итоге не окупился. Зато больница новенькая, дома культуры тоже не закрываем. Да и кредитов по личным подсобным хозяйствам больше, чем где-либо по области; не пенсионеры же их берут. И наградные для одаренных выпускников школ у нас выше, чем областные, — в Кинель-Черкассах бывает и до 10 тысяч, — гордятся в администрации. — У нас даже станция «Толкай» называется. Вот и толкаем все село, как можем: мы — грантами, сельчане наши — в основном помидорами…
ЖИЗНЬ КАК С КУСТА
— Вес, доходность, спрос, объем работ — по всему этому помидор для своего хозяйства выгоден, — объясняет Сергей Полищук. На помидорах здесь поднялась практически каждая вторая семья в первые годы новой России — в Кинель-Черкассах и около несколько тысяч гектаров под пленкой. Теперь, к примеру, кирпичный дом электрика, промышляющего помидорным бизнесом, мало чем отличается от стоящего напротив него кирпичного же (а завод кирпичный в Кинель-Черкассах на что?) особняка здешнего банкира — то бишь директора филиала банка. Разве что спутниковая тарелка у электрика будет побольше.
У Владимира Шурасьева и его жены Ирины — тоже дом, и тоже из кирпича. При нем — две теплицы с помидорами, уже лет 15; типичнейший для Кинель-Черкасс вариант. В год с теплиц они «снимают» до 300 тысяч рублей чистыми. Потому что личное подсобное хозяйство (ЛПХ) суть тот же огород, во всяком случае, для налоговиков: облагают несильно. Торгуют Шурасьевы сами, в Тольятти на рынке уже пять лет. Они — те самые коренные производители сельхозпродукции. Впрочем, то, что остается, Владимир и Ирина продают в том же Тольятти азербайджанскому ресторану.
— Не верят, что сами вырастили, — говорит Владимир Шурасьев.
У него, впрочем, не только помидоры свои, но и свой колхоз — по-нынешнему ООО. Владимир там председатель, при нем 34 человека. Зерно, молоко, коровы, бараны.
— Я больше в колхозе, — объясняет он, — а Ирина помидоры растит, а потом торгует. К ней постоянно подходят: «Перекупщица, коммерсантка, на руки свои посмотри — маникюр у тебя какой, как ты с ним в помидорах возишься? Импортные за местные выдаешь, не иначе…»
— Маникюр, да. А перчатки резиновые на что? — смеется Ирина.
Пришлось фотокарточки на рынок возить — вот Шурасьевы, вот теплица, вот рассада, в которой Ирина копается. Все равно время от времени публика рыночная бурчит: «Фотомонтаж».
— А что мне делать было? — говорит Ирина. — Я в Союзе работала в ателье индпошива. Развалилось, закрылось ателье. Образование среднее техническое — ну, пришлось перепрофилироваться на помидоры.
У Владимира и Ирины через всю теплицу — труба с теплом. На газу. Тут район постарался — выбили у газовиков «специально для помидорщиков» дополнительные лимиты, когда те стали ворчать на перерасход газа по социально ориентированным ценам. «Без этого нашего помидорного бизнеса не было бы», — уверен Владимир.
— По закону о местном самоуправлении у нас, допустим, забрали платежи от нефтегазовых компаний, на наших землях работающих, — объясняет замрайонного главы Владимир Смирнов. — Это 80 миллионов в год. И еще много чего забрали. А газ на помидоры дали. И гранты дают. Не сказать, что так на так выходит — но можно и жить, и дальше двигаться.
Сейчас в Кинель-Черкассах думают, как от выращивания помидоров перейти к их переработке. Во-первых, шаг вперед и стимул к развитию: переработка — это уже производство, новые рабочие места. Во-вторых, опять-таки бренд работает: «Кинель-черкасские помидоры» — марка на областных сельхозрынках не только известная, но уже и подделываемая («Просто табличку ставят торговцы из других мест и продают под видом наших свои помидоры», — объясняет Ирина Шурасьева). Одно дело табличка картонная, из ящика торчащая, другое — этикетка на банке. Тоже шаг, стимул — и продвижение села в мир. Пока выходит, правда, что перерабатывать невыгодно, но через несколько месяцев здешние бизнесмены обещают представить другой план.
* * *
Деньги — к деньгам, статусность — к статусу. В Кинель-Черкассах только что Алексея Гордеева принимали, министра сельского хозяйства России. Опять-таки не просто так, а на мероприятии всероссийско сельского масштаба — конкурс личных подсобных хозяйств. Приехал Гордеев итоги подводить, вручил призы лучшим подсобным хозяйственникам со всей страны: «Ниву» с наворотами, мини-трактор...
— Прикиньте, каких усилий стоит обычному селу министра к себе залучить, — гордятся в кинель-черкасской администрации. — А мы ему интересны. Так что лучше первое село, чем последний город.
