Скончался Алексей Ильич Комеч. Многие годы, когда на Градостроительном совете при мэре Москвы решалась судьба очередного грандиозного проекта, угрожавшего историческому центру, столичные начальники привычно напрягались, когда слово брал директор Государственного института искусствознания Комеч. Этот прекрасно образованный ученый, автор десятков трудов по архитектуре и реставрации мог негромко, без пафоса и высокомерия объяснить властителям, сносящим старинные здания, что они истребляют не камень, а самый дух Москвы; перестраивающим памятники — что они создают муляжи, изгоняя из города подлинность и культуру. В отличие от многих уважаемых деятелей нашей культуры он позволял себе не только иметь собственное мнение, но и высказывать его прямо. К нему прислушивались — как когда-то прислушивались к академику Лихачеву.
— К примеру, в том, что городские власти отказались от идеи вырыть под возрожденным Манежем подземный гараж, изуродовав памятник, безусловная заслуга Комеча, — говорит Алексей Клименко, член президиума Экспертно-консультативного общественного совета при главном архитекторе города. — Он выступал против задуманного Зурабом Церетели «Музыкального квартала», грозившего старинным московским переулкам рядом с консерваторией. Он был последним рубежом в защите москвичей, охраняющих собственные старинные дома — исторические памятники от напористых инвесторов и «реконструкции со сносом». Вместе с ними он спас — правда, теперь неизвестно, надолго ли, — старинную усадьбу на Большой Никитской, 26/2, — пушкинский адрес, место, где бывал, Наполеон.
«Нас не услышат, но говорить о сохранении истории все равно надо, иначе будет еще хуже», — часто повторял Алексей Ильич. Это как будто о нем написал Арсений Тарковский: «Соратников, способных поддержать, было немного. И он брал удар на себя. Многие из тех, кто обзавелся просторными начальственными кабинетами, так и не научились быть гражданами своей страны. А он им был».
Он, казалось бы, человек структуры, умел идти против течения. Пусть и выглядел порой Дон Кихотом, воюющим с мельницами. Последнее, что он пытался защитить, — переданный в собственность Москве музей-заповедник «Царицыно» и Средние торговые ряды на Красной площади, 5. Федеральный научно-методический совет по охране памятников культуры, одним из руководителей которого он был, взял на себя смелость написать отрицательное заключение на «реставрацию» царицынского Хлебного дома и Большого дворца. Назвав то, что сегодня происходит с исторической усадьбой, не реставрацией, а грандиозным капитальным строительством. А о Средних торговых рядах он писал, что если проект реконструкции памятника будет согласован, то это станет «самой настоящей публичной продажей закона. Но это не единственный случай. Идет планомерное и повсеместное нарушение законодательства об охране наследия». К сожалению, «публичная продажа закона» состоялась. А ту статью, одну из его последних, назвали «Наследие Алексея Комеча». Хотя этот мужественный человек еще надеялся победить тяжкую болезнь.
Фото ПАВЛА МАРКЕЛОВА/ИТАР-ТАСС