В Америке это ожидаемый релиз. Прокатом занимаются сами братья Вайнштейны (они открыли миру Тарантино), киноэлита предрекает экшну про казахского героя успех. Над «Кочевником» работал не один режиссер. Последним, кто довел все до состояния готового фильма, стал Бодров-старший. Именно его продюсеры позвали вытаскивать безнадежно застрявший в степях проект. Для самого Бодрова «Кочевник» стал главной репетицией перед работой над давно задуманным фильмом о Чингисхане «Монгол»: он производится на студии СТВ и должен выйти в сентябре. О «Кочевнике» и «Монголе» Бодров-старший рассказал «Огоньку».
Почему все-таки завершать «Кочевника», даже отодвинув работу над «Монголом», позвали именно вас?
Меня, чего там таить, вызвали как пожарную команду. Над фильмом начинал работать очень хороший режиссер — Иван Пассер, друг Милоша Формана. Участник новой чешской волны, уехавший потом в США. Мы познакомились, когда он был членом жюри фестиваля в Карловых Варах, где мне за «Кавказского пленника» дали Гран-при. Когда я был в Казахстане (мы с Гукой Омаровой снимали «Шизу»), заехал к Пассеру на съемочную площадку. Он говорит: «Слушай, давай неделю ты будешь снимать «Кочевника», неделю — я. А то тяжело». Вроде как шутка, но я понял, что дела у них действительно не очень. А вскоре я оказался на этой картине.
Пассер просто устал?
Все вместе. И материал не его, и психологическая несовместимость с частью группы. Я же согласился войти в проект главным образом из-за... чувства азарта. Плюс студия обещала помочь мне с «Монголом».
В Казахстане фильм хорошо приняли?
Очень. Даже те люди, которые заранее к этому относились плохо: приехали, мол, ничего не понимают, много денег потратили, в результате приняли фильм. Зрители плакали. Это первая большая киноистория об их стране.
Это было удачной разминкой не только для вас лично, но и для восприятия публикой «Монгола»?
Я боялся путаницы и не хотел, чтобы картины совпали по времени. И так уже спрашивают: какой «Монгол»? Ведь уже есть «Кочевник»! Хорошо, что возник год разрыва. А если бы мы выпускали «Монгола» в 2006-м, как планировали, получилась бы полная неразбериха… Безусловно, «Кочевник» — серьезный опыт. Хотя «Монгол» много сложнее, и в постановочном смысле тоже. Причем сам я уже гораздо лучше понимал и как снимать экшн, и что у нас не получилось на «Кочевнике».
Даже у нас не все отчетливо видят этническую разницу между казахами и монголами. А в Америке, наверное, вообще не знают, о чем речь.
Казахстан в Америке стал знаменитым после фильма «Борат». Глупо, что его в России запретили к кинопрокату. Казахи тоже сначала напряглись, но потом поняли, что надо к этому относиться с юмором. Зато теперь все в Америке знают про Казахстан, стали появляться уже серьезные материалы о стране. Казахи и монголы этнически действительно очень близки. Недаром казахи считают, что Чингисхан — их. Правда, буряты тоже считают Чингисхана своим, как и якуты, и даже японцы…
А японцы-то почему?
У них был в то же самое время национальный герой, очень знаменитый, и, спасаясь от врагов, исчез. Японцы считают, что он-то и стал Чингисханом. Кстати, у нас Чингисхана играет японский актер.
Откуда столько разночтений? Ведь жизнь Чингисхана известна с самого детства.
Источник один — он называется «Сокровенное сказание монголов». Обнаружили его в конце XIX века. Написано очень эмоционально. Поэма. Письменности-то в то время там не было, значит, передавалось по памяти, с приукрашиванием, как это обычно происходит. Вот Марко Поло, например. Все время пишет, что в путешествии по Китаю пил молоко. Но не пили тогда в Китае молоко! Значит, придумал: был где-нибудь на Кавказе, дальше не пошел.
У вас в фильме огромная массовка, многочисленная конница, а ведь по сюжету вы не доходите до момента основных завоеваний.
Да, мы имеем дело только с Монголией. Это местные разборки. Мы не доходим до его больших походов. Но ведь это очень интересный период — история мальчика, который стал вождем.
Если судить даже по «Кочевнику», на Востоке люди могли пойти за мальчиком, только если верили в какое-то особое его предназначение.
Конечно. Он отличался. Он ребенком ходил на священную монгольскую гору, просил помощи, защиты от врагов. Перед каждым сражением по три дня проводил в своей юрте. Потом заявлял: «Я поговорил с небом, и нам обещали победу». И они побеждали. Все были уверены, что он — самый главный шаман.
Вы рассказывали, что, перед тем как начать фильм, ходили к шаманам спрашивать разрешения. А в процессе съемок к ним обращались?
Конечно. Как что случится — сразу. У актрисы приступ аппендицита, очень серьезный. До ближайшей больницы — шесть часов по сквернейшей дороге. Кто может помочь? Шаман и местный лама. И они снимают приступ. Причем так, что операция уже не требуется; то есть говорят: когда-нибудь лучше все-таки вырезать, но срочности уже нет. А когда в Северном Китае мы снимали самые важные батальные сцены, мне рассказали, что рядом одна пещера, там мумия. Казахи считают, что казахская, монголы — монгольская. Все знают, ходят, поклоняются. Вдруг у нас начинается цепь неприятностей: катастрофы автомобильные и так далее. Мы обращаемся к местному ламе. Он говорит: «Не ходите, оставьте мумию в покое!» Я всем своим настрого запретил туда наведываться. Ламу привезли на площадку, он провел обряды, и все прекратилось. Мы снимаем дальше, все спокойно, и вдруг сообщение — мумия исчезла! Скандал. КГБ китайский, переполох. Сначала заподозрили казахов: они говорили, что это казахский древний герой, и просили мумию продать. Но я за своих казахов ручаюсь. Была еще одна версия: местные взяли и перепрятали. Третья версия сводилась к тому, что мумия ушла. И именно этой версии я сочувствую.
Почему у вас на картине работают аж два оператора?
В прошлом году у нас был голландец Роджер Стофферс, последние годы работавший в Голливуде и снявший, в частности, «Перо Маркиза де Сада». А в этом году, чтобы снять экшн, я позвал Сергея Трофимова, оператора «Дозоров», и очень доволен нашим сотрудничеством. У него по-настоящему хорошая рука.
Все спецэффекты вы делаете в России. У вас их будет много?
Немного: грозы, ливни. У нас большая массовка, около тысячи человек, но должно быть несколько десятков тысяч, это доделывается компьютером.
У вас очень дорогой фильм, вы рассчитываете на международный прокат. А на российский рынок рассчитываете?
Весьма. Россия сейчас уже большой рынок. Фильм стоил 15 миллионов евро, хотя изначально мы рассчитывали на 10. Но доллар упал, юань укрепился, погода подвела, спецэффектов стало больше. В общем, потратись. Хотя американцы считают, что фильм вообще стоит 20 миллионов евро.
Уже есть прокатчик в Америке?
С американцами договор был заключен еще до начала съемок. Нас прокатывает компания Picturehouse Entertainment и продюсер Боб Берни. Когда-то он выпускал «Кавказского пленника». «Большая греческая свадьба» — тоже его. А главное, когда никто не хотел за это браться, он, еще с компанией Newmarket Films, выпустил «Страсти Христовы» Мела Гибсона и собрал в Америке 370,6 миллиона долларов (при бюджете фильма в 30 миллионов). В общем, это такой чудо-человек, под которого New Line и HBO создали специальную компанию, чтобы он искал и покупал фильмы.
Я слышала, что «Монголом» уже давно заинтересовались крупные международные кинофестивали.
Это правда. Есть интерес Венеции, есть интерес Канна. Но нам технически сложно успеть к Канну. Для этого надо потратить еще больше денег, набрать еще больше людей. И я лично сейчас впервые в жизни совершенно спокойно к этому отношусь. Я помню, как обиделся, когда «Кавказского пленника» в Канне взяли не в основной конкурс, а в программу «Особый взгляд». Тогда это было очень для меня важно. А сейчас — как будет, так и будет.
Для студии СТВ, знаменитой такими картинами, как «Брат», «Сестры», «Кукушка», это был первый опыт большого постановочного фильма. Вы довольны сотрудничеством?
Очень. Сельянов — молодец. Он действительно сильно рискует, но, когда у нас возникали проблемы, он приезжал и решал их за три дня. Сейчас у нас на фильме работает один из лучших в мире режиссеров монтажа. И один из самых дорогих — Зак Стэнберг, тот, что смонтировал все три «Матрицы». Он заинтересовался картиной, сказал, что верит в нее, очень хочет монтировать, но в Россию приехать не может. А нам было неудобно и дорого ехать в Лос-Анджелес. Конечно, я с ним договорился на особых условиях, но все рано это большие деньги. И я говорю Сельянову: «Решай ты. Если не захочешь, буду искать кого-то еще». Но он отвечает: «Езжай, работай с ним». Это действительно важно, и для продажи фильма тоже. Человек с таким именем! И вот мы нашли дом на берегу океана, который принадлежал когда-то Чарли Чаплину, отремонтировали, на первом этаже оборудовали монтажную и там сейчас сидим работаем. У Зака обычно по десять ассистентов, а сейчас — один. Он время от времени дергается: а где остальные?! Но в общем, все нормально.
Молодые годы Чингисхана — это «Монгол. Том первый»? Второй будет?
Не сразу. Но должен быть.
А ваш следующий проект?
Не знаю еще. Я с удовольствием сниму маленькую картину — я же не мегаманьяк. Но пока мы вместе с Сельяновым будем продюсировать новый фильм Гуки Омаровой «Баксы», с ударением на последнем слоге. «Баксы» — это «шаман» по-казахски. Героиня — реальная женщина, целительница, ей лет шестьдесят. Удивительная личность! Если едешь на машине и сгущается туман, она начинает кричать, и туман расступается. Со всего Казахстана люди едут к ней за помощью. Гука уже пишет сценарий, осенью начнем съемки.
Фото ГЕМИНИ