Ожидают ли страну радикальные перемены? Существует ли угроза «разбалансировки» Китая? С этими вопросами «Огонек» обратился к ведущему эксперту по китайским проблемам Игорю РОГАЧЕВУ.
— Ожидать сюрпризов от китайцев сегодня не стоит, — убежден Игорь Рогачев. — Нынешняя сессия ВСНП — это очередной важный шаг в реализации неизменного курса на либерализацию экономики и политическую стабильность. Главный лозунг остается прежним — это тезис Дэн Сяопина «Строительство социалистической рыночной экономики с китайской спецификой».
На открытии сессии ВСНП премьер КНР Вэнь Дзибао выстроил свою речь на тезисах социальной справедливости. Не вполне рыночный посыл, согласитесь.
Одно не исключает другого. Насколько мне известно, на сессии обсуждались три главных вопроса. Первое — повышение уровня материального благосостояния народа в целом. Второе — экологическая проблема: с бумом развития промышленности связано сильное загрязнение окружающей среды. Третье — сельское хозяйство и уровень жизни крестьянства.
По официальным данным, крестьян в Китае вдвое больше, чем горожан....
800 — 900 миллионов крестьян, по разным данным. Уровень их жизни далеко отстает от уровня жизни городского населения. Конечно, он тоже растет, но не так интенсивно, как в городах. В развитых регионах успешно функционируют десятки специальных экономических, индустриально-внедренческих зон, зон технико-экономического развития — там работают десятки тысяч предприятий... Но все это «светлое завтра», главным образом на востоке и юге Китая, а запад и север отстают. Особенно, повторюсь, отстают сельские районы. Социальная защита на селе практически отсутствует, то же можно сказать о медицинском обслуживании. На сессии ВСНП обсуждались многочисленные меры для улучшения такой ситуации. В качестве примера можно сослаться на планы ввести бесплатное девятилетнее обучение для жителей сельских районов.
Насколько велика вероятность того, что центробежные тенденции могут возобладать в ходе реформ?
На мой взгляд, в высшем руководстве КНР сегодня преобладает сугубо прагматический подход к проблемам внутреннего развития страны. Китайские лидеры отнюдь не скрывают недостатки и проблемы от себя, своего народа и международной общественности. Они говорят вслух о трудностях везде — будь то нынешняя сессия, партийный пленум или международные конгрессы. Постоянные сюжеты китайского телевидения — это посещения руководителями страны самых бедных уездов и деревень, откровенные беседы с крестьянами, которых просят высказываться о существующих трудностях напрямую. Полагаю, что ситуация в стране контролируется.
Когда я приехал в апреле 1992 года послом в Китай, у меня было много встреч с коллегами по дипкорпусу. Многие из послов западных стран говорили: «Мы с вами — свидетели того, как китайский режим идет к краху: финансовому, социальному, геополитическому. Вот-вот наступит коллапс, нескольких лет не пройдет — так дальше продолжаться не может». С той поры прошло, однако, уже 15 лет, а Китай идет все выше и выше; по темпам экономического роста китайцы сегодня первые в мире — 10,7 процента роста в прошлом году. На сессии ВСНП как раз говорилось о сдерживании этих темпов, чтобы не перегревать экономику огромным приростом внешней торговли: в 2006 году внешнеторговый оборот Китая составил более 1700 миллиардов долларов. Там сегодня думают о том, как сократить экспорт китайских товаров и увеличить потребительский спрос внутри страны.
Недавний обвал на Шанхайской бирже — разве не тревожный звонок для Китая?
Скорее, это звонок для глобализировавшейся мировой экономики в целом. По мнению китайских экономистов, Китай не может вызвать глобальный экономический кризис, поскольку масштаб китайского фондового рынка незначителен, а юань не является свободно конвертируемой валютой.
Там полагают, что точка возможного распада для страны уже пройдена?
О распаде Китая говорить никак не приходится. Конечно, проблемы внутри страны существуют и могут возникать и в дальнейшем. Время от времени возникают общественные беспорядки. Несколько дней назад, например, в провинции Хунань произошли волнения: там повысили стоимость проезда на автобусе в два раза и тысячи крестьян вышли с протестом на улицы.
Только по правительственной статистике, в прошлом году таких инцидентов в Китае было 23 тысячи.
Но если сравнить эту цифру с общим населением Китая, то получится не так много.
Один из ключевых законов, рассмотренных и принятых на прошедшей сессии ВСНП, «О содействии трудоустройству». По нему государство берет на себя функцию поиска работы для граждан Китая за рубежом, по факту централизованно пополняя китайские диаспоры.
Ничего пугающего в этом не видел и не вижу. Китайская рабочая сила в течение десятилетий широко используется во многих странах: США, Австралии, Канаде, на Ближнем Востоке... Строят китайцы быстро и в короткие сроки — шоссе, железные дороги, порты, вокзалы, больницы. И делают это дешево. В такого рода вопросах решающее значение имеет законодательная база в области миграции. А что у нас делалось до сих пор? До недавнего времени настоящего, глубоко продуманного миграционного законодательства не было, сейчас оно только формируется. Вот недавно президент подписал указ о создании госкомиссии по проблемам социально-экономического развития Дальнего Востока, Бурятии, Иркутской и Читинской областей.
Проще говоря, по китайской проблеме?
Почему же? Тут целый комплекс проблем. Я еще 20 лет назад, будучи замминистра иностранных дел СССР, занимался, допустим, проблемой корейцев, приезжающих на лесозаготовки и остающихся в нашей стране. Только при строгой продуманной политике мы можем привлекать рабочую силу на определенных условиях — без чайна-таунов, без специальных китайских деревень. Заканчивается строительство — пожалуйста, возвращайтесь домой.
Звучит верно. Получится ли?
Уже получается. Все это во многом зависит от того, как действуют власти на местах. В приграничных регионах есть губернаторы, которые наработали в этом плане очень полезный опыт. И все довольны: и стройка идет, и деньги китайцы получают, и миграционное законодательство соблюдается — контроль появился. Надо просто законы принимать вовремя — не держать проекты по несколько лет в законодательных структурах. Конечно, требуются и меры, чтобы остановить отток наших граждан из этих регионов. Полвека назад я некоторое время работал в Амурской области и побывал во многих деревнях. Все они были в нормальном состоянии, но сегодня населения там почти нет.
Тем не менее я всегда рекомендую тем, кто раздувает миф о «желтой экспансии», обратить внимание на то, что уже несколько лет между Россией и Китаем не существует территориальных проблем. Есть базовый договор от 16 июля 2001 года — Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, он подписан на 20 лет с последующим продлением. Там зафиксировано важнейшее положение о том, что у сторон отсутствуют взаимные территориальные претензии. Это историческое достижение наших двух стран.
Что мы можем адаптировать из китайского опыта и, главное, насколько он нам полезен?
Полностью копировать китайский опыт, конечно, не имеет смысла: очень много различий между нами. Но есть весьма полезные моменты, которые обязательно нужно изучать и перенимать. В течение 13 лет я работал в Пекине. За это время в Китай из нашей страны приезжало много делегаций, которые интересовались опытом создания специальных экономических зон. Приезжали, проводили с китайскими коллегами встречи по два-три часа, например в Госплане, после чего предавались развлечениям — туризму, экскурсиям, шопингу. Все эти поездки оставались без последствий. В результате закон о спецэкономзонах, как известно, был принят только недавно. Сколько времени упущено!
Беседовал ЮРИЙ ВАСИЛЬЕВ
ДОСЬЕ
Рогачев Игорь Алексеевич (род. в 1932 году), кадровый дипломат, специализация — Китай и страны Юго-Восточной Азии. С 1986 по 1991 год — заместитель министра иностранных дел СССР. С 1992 по 2005 год — посол России в Китае. С 2005 года — член Совета Федерации РФ от администрации Амурской области.
Фото: АЛЕКСЕЙ ДМИТРИЕВ; JASON LEE/REUTERS; CRACK PALINGGI/REUTERS