Мы вышли на мировой уровень. И это не шутки. Теперь RFW напоминает орбитальную станцию из космического сериала «Вавилон-5», где соседствовали зелененькие человечки разной степени зеленоватости. Раньше к нам тоже приезжали — испанцы давно обосновались, британцы вроде Дженни Пэкхем и продаются вовсю. И модные легенды вроде Джулиана Макдональда и Зандры Роудс заставляли московских модниц штурмовать мегапалатки RFW. Теперь дожили! Во-первых, коллекцию Вивьен Вествуд привезли (а это сродни явлению Христа народу по меркам моды). Во-вторых, слухи о нашей Неделе моды докатились до российско-китайской границы. А это чревато. Мало того, что ширпотреб у нас сплошь китайского производства, так теперь и индпошив тоже будет?!
А началось все с того, что в прошлом сезоне русские дизайнеры — Теплов, Николаева, Ромина, Далакян и Парфенова — с миссией мира съездили в Китай на China Fashion Week. Теперь с ответным дружественным к нам приехали четверо дизайнеров, тоже очень там известных: братья Ву Щуэйуэй и Ву Щуэкай, Джу Линь и Джан Тичан. Китайцы вели себя как коллективное сознательное: ходили стайкой, показы не задерживали, на контакт с прессой шли, но лишнего не говорили. Их «предводитель» — президент Китайской ассоциации моды Ван Кин — сказал только, что, мол, наши показы помогут понять традиции и современное китайское общество. И будут способствовать, естественно, дружбе между народами. От китайцев вообще было ощущение встречи на высоком уровне: миниатюрный Ван Кин и внушительный Александр Шумский, президент RFW, улыбались друг другу ласково, как вожди на трибуне.
— В Китае показы проходят чуть-чуть по-военному: военные проверяют билеты, к примеру, — рассказывает Александр Шумский. — Некоторые дефиле были с социалистическим колоритом: перед шоу на подиум выходили официальные лица и говорили речи. Китай — глобальный производитель всего чужого, но в своей моде у них много экстравагантного, такой азиатский шик. Зачем мы китайцам, юаровцам и Вествуд, которая получает сотни приглашений на недели моды? У Вествуд коммерческий интерес — у нее в России продажи хорошие. Дизайнеры из ЮАР тоже на это рассчитывают. Китайцы же у нас — скорее с дипломатической миссией. Российской публике ближе британцы с испанцами.
Вот на этот счет я бы так не радовалась: что мы их как потребители не устраиваем. Известно, что утомленная потоком китайских товаров Европа установила квоты — чтобы не ущемлять своих рабочих и избежать демпинга. Но европейский потребитель хочет дешевых вещей. А где их производить? Не в Италии же! Так рассуждает глава люксового концерна Prada Бертелли и переносит часть производства в Китай. Массовые бренды вроде Nike давно Китаем не брезгуют. Наиболее успешный в массовом прокате российский дизайнер Султанна Французова доступностью своих, заметьте, дизайнерских вещей обязана китайским шелкам и рукам. То есть Китай теснит с двух флангов — как самая дешевая в мире фабрика и теперь еще и как источник креатива.
Но если копировальщики они всегда были знатные — уж сколько с ними бренды показательно судились, а сумочки Louis Vuitton также исправно клепают в пекинских мастерских, — то что же с креативом?
А ничего сугубо китайского. Так ждали (я даже в китайский шелк нарядилась по случаю), а китайцы показали европейскую моду. Такую даже чересчур европейскую, на продажу. При этом представление о европейцах у китайцев свое, немного как об инопланетянах. Европеец в китайских фантазиях не любит цвет: тянет его, как Дракулу, во мрак всякий. В черный цвет, синий или коричневый. Европеец любит поблескивать — золоченым напылением. Стразами. Стеганое пальто любит европеец, с модными объемами — вроде рукава-фонарика. Так, в коллекции марки Bosideng (дизайнер Джу Линь) у курток и пальто с объемными рукавами — как паруса по ветру — вздувались и воротники, и оборчатые баски. А рукав-фонарик в некоторых моделях разросся до настоящего китайского фонаря.
А где драконы? Где бамбуковые рощи и водопады? Где иероглифы, я вас спрашиваю? Из национальной специфики только были пальто-коконы вроде тех, которыми Ямамото в 70-х Париж покорял. И асимметричные куртки, перевязанные поясами да украшенные красно-черными пятнами в духе национальной акварели. Европейские вещи какие-то слишком правильные, словно хорошие клоны. И в них идеи не как в модных коллекциях — с запасом на полгода-год, а словно их создали сразу для распродажи.
— Дизайна не хватает, — подтвердила модельер Виолетта Литвинова. — Культура работы с материалом есть, трикотажные полотна хорошие, а идеи содраны.
— Они выходят на мировой рынок, поэтому их не интересует показ креативных идей, — прокомментировал показы Вячеслав Зайцев. — Они хотят делать деньги. Я считаю коллекцию (Bosideng. — «О») очень грамотной (креативная часть — полное фуфло) по решению, пропорциям — все было сделано на европейском уровне. Нам оно совершенно не подойдет — мрачновато. Китайцы мыслят глобально — хотят завоевать рынки Европы.
Бог с ними, с идеями, ну нет у них драконов, так они ценой же берут, красной. У Ву Щуэйуэя дубленка стоит от 200 до 300. Чего, спрашиваю? Долларов, удивился Ву. Это же волосы дыбом! И тиражи как для кутюрной марки большие: модель отшивается от 3 до 10 тысяч экземпляров. Его младший брат, другой Ву, шьет одежду casual — кофточки, юбочки: те вообще стоят долларов 25. И то для китайцев дорого.
Дешевизна и подводит китайцев, считает режиссер Екатерина Двигубская: «Того, что ожидаешь от китайцев, — традиционного, не было, а до суперсовременного, что могло бы заинтересовать европейца, не дотягивало. Еще у них дешевого вида обувь, это портит картину. У китайцев нет навыка работать с европейскими аксессуарами».
Решительно отказались от права на своеобразия и дизайнеры из ЮАР — Малкольм Клюк и Кристиан Габриэль де Туа: «Мода — это международное явление, нас представляют как страну чернокожих, а это взгляд однобокий. У нас много русских, и в моде дорогие материалы — кожи и меха». Конечно, у них, на секундочку, Шарлиз Терон, Бейонс и королевские семьи Дании, Саудовской Аравии и Свазиленда одеваются. И впрямь, на их показах сидели темнокожие красотки, блестели слитками сумочек от «Шанель», а бриллиантами в часиках освещали окружающее пространство, как карманными фонариками. Юаровцы тоже хотели переиграть Европу, демонстрируя колониальную роскошь. Какая-нибудь Бейонс, конечно, может себе позволить великолепие черно-золотых шлейфовых юбок и крылышки, пристроченные к шифону на условно голой спине. И розовые кожаные брюки с золотыми (!) лампасами. Не из чего попало — из кожи страуса! «Кожа эта очень дорогая, страусы ведь маленькие! — пошутил Габриэль де Туа. — Сумочка стоит 6 — 7 тысяч долларов». Не ниже, чем у брендов с именем цены. Ничего, скоро китайцы эту вашу страусиную кожу клонируют — не отличишь!
О чем говорить, если даже у королевы треша Вивьен Вествуд кое-где просочились блестки. Правда, Вествуд что — ей же не надо казаться европейской. Она сама — диктатор моды. Заострила и чуть вытянула все, что могла: плечи жакетов, вытачки на груди и пониже талии. В итоге лифы платьев были похожие на вылепленные из гипса конусы. Рыбацкие раздутые сапожищи, конногвардейские плащи и гротескно-громадные головные уборы вроде уланской конфедератки добавляли коллекции размашистого факсимиле истинного художника: мол, не бойтесь творить смело и дерзко, быть собой и плевать на конъюнктуру, как бы сообщала нам Вивьен Вествуд.
А может, она сообщала это китайцам?