В Беловежской Пуще они лишь зафиксировали то, что уже случилось
Первый президент России ушел из жизни с ярлыком человека, «развалившего великую страну — СССР». Всевозможные империалисты, всплывшие на политическую поверхность нынешней России, конечно, должны иметь виноватого. Тем более теперь он им не ответит. Попытаемся мы
У СССР накануне распада было 60 тысяч танков, но не было школьных тетрадок, еды, электрических лампочек, стирального порошка и нормальных денег. В смысле денег, за которые можно было что-то купить и ради которых был смысл работать. Последний советский финансист Павлов печатал новые сторублевки, выдавал ими зарплату, а потом отказывался принимать от населения в сберкассах. Накануне развала генералы требовали у Советского правительства направлять консервы из западной гуманитарной помощи в первую очередь в армию, чтобы поддержать ее боеспособность перед лицом потенциального противника. Когда народы Прибалтики, которые меньше других жили под советским колпаком и еще не успели забыть о связи между буржуазными свободами и наличием еды, стройными рядами двинулись на выход, у Москвы не было иных аргументов, кроме тех же танков. Зимой 1991 года Родина двинула танки на Вильнюс. И получила от них примерно такой же политический навар, что незадолго до того в Афганистане. К счастью, с гораздо меньшими обоюдными потерями.
Только при чем здесь Ельцин? Он стал президентом России на полгода позже. Да и России, как политического субъекта, тогда не было. Был СССР — гигантское омертвевшее пространство, где мозг — Москва — уже не реагировал на катастрофические сигналы с периферии. Технически не мог реагировать: иных ресурсов, кроме брони, в его распоряжении не было.
А как же Беловежская Пуща?! Она была почти через год. После попытки группы «силовиков» в августе 1991 года перехватить власть и замкнуть управление на себя. Но их холодеющие трясущиеся пальцы хватали воздух: власти не было. Рычаги не соединялись с шестеренками. Их приказы и угрозы повисали в пустоте. Наверное, в стране оставалось достаточное количество палачей, готовых пройтись гусеницами по соотечественникам, но даже им советская власть надоела хуже горькой редьки.
Отставая от жизни на добрых 70 лет, мы привыкли считать, что размер территории есть отражение могущества. Да, если рассуждать в терминах советской военной стратегии. Нет, если речь об экономической конкуренции и эффективности. Экономика дает большую отдачу там, где насыщенней инфраструктура и теснее сконцентрированы человеческие, финансовые, культурные и социальные ресурсы. Тому примером Германия, Британия или Голландия, которая производит равный нам ВВП; Япония, ВВП которой вчетверо больше нашего. Притом, прошу заметить, по площади Япония (378 тысяч кв. км) меньше одной нашей Архангельской области (587,4 тысячи кв. км).
Огромная, но слабо освоенная территория, на которой необходимо поддерживать жизнь и порядок, ложится тяжким грузом на экономику. Советская Россия десятилетиями черпала людские ресурсы в староосвоенной части империи и распыляла по новым и новым пространствам. В результате мы вырыли в сердце страны демографическую и экономическую пропасть, окружив Москву зоной экономической пустыни и на многие десятилетия вперед подорвав способность своей опорной территории к саморазвитию. Один лишь Таджикистан за время своего существования получил из Москвы в 2,6 раза больше бюджетных инвестиций, чем произвел валового внутреннего продукта. За счет чего? А еще были Узбекистан, Туркменистан, Казахстан и многие другие отстающие «окраины».
СССР был империей наизнанку, в которой Центр не столько забирал из «колоний» нужные ему природные ресурсы, сколько, наоборот, закачивал туда финансовые, кадровые, организационные и материальные ресурсы, превращаясь в контору по обслуживанию запросов периферии. Что характерно, чем дольше это продолжалось, тем агрессивнее элитами «колоний» использовалась прямо противоположная действительности риторика насчет «ограбления» Москвой их земель. (Здесь надо делать поправку на географическую асимметрию: одно дело отсталая Средняя Азия, другое — сравнительно продвинутые страны Восточной Европы.)
Рост национального негативизма — тоже издержка устаревшей модели территориального менеджмента. Стимулируя развитие окраин, оплачивая там образование и подготовку кадров, Центр раньше или позже начинает испытывать их сопротивление. Вплоть до прямого саботажа со стороны региональных и национальных кланов, которые тоже хотят быть большими и не видят, чем они хуже этих «империалистов». А действительно, чем?!
В классических империях позапрошлого века проблема решалась отправкой экспедиционного корпуса. На рубеже XX и XXI веков эта технология перестает работать. Не из гуманных соображений, а из чисто прагматических — корпусов не напасешься. Это ведь тоже ресурс. Он очень быстро дорожает.
Это убедительно показал как наш прежний опыт в Афганистане, так и нынешний американский опыт в Ираке. Ну, можно себе позволить дорогие глупости и преступления, если казна ломится от денег. Но раньше или позже собственная территория задаст своему руководству вопрос: а не слишком ли жирно?
Почему бы средства, направленные в Афганистан, не вложить в медленно деградировавшие Ивановскую, Владимирскую, Смоленскую или Тверскую области? Там что, образовался избыток молодых мужчин, которых надо бросить под Кандагар? Да нет. Просто советские начальники видели мир не как поле экономической, а как поле военной конкуренции. Что нам Смоленщина! Чай, на Луну не взовьется, потерпит, пока Родина решает насущные геостратегические проблемы.
Действительно, не взовьется. Где смирно лежала, там и останется. Все больше напоминая при этом лунную поверхность. По крайней мере, с экономической точки зрения.
Когда советская власть рухнула Ельцину под ноги, у СССР в кармане была блоха на аркане. Он чисто технически не мог позволить себе содержать прожорливых сателлитов. Это сегодня, когда наконец рыночная экономика производит достаточный объем денег и нефть стоит в зените, мы можем себе позволить платить кадыровской элите по два миллиарда долларов в год. За их лояльность.
А что будет завтра, если к тому же, не дай бог, нефть опустится? Впрочем, в любом случае оставшаяся с советских времен бездна в центре страны будет требовать все больше и больше. Десятилетиями ведь ждали, пока власть позволит жить по-человечески. Для себя, а не для геостратегических мифов.
Вот когда мы все это поймем и осознаем (думаю, не скоро), тогда общественное мнение и переоценит ту тяжкую ношу, которую взвалил на себя Борис Ельцин.
А пока — ну что ж, пусть улюлюкают.
Фото: Ф. МАШЕНКО/АРХИВ «ОГОНЬКА»; ИВАНОВ, STF/РИА НОВОСТИ