Пословица времен библейского пророка Иезекииля «Отцы ели кислый виноград, а у детей — оскомина» сегодня актуальна в Израиле как никогда, но оценить это в полной мере можно только в переводе на русский. Только русское ухо слышит намек в наиболее часто упоминаемом сейчас в Израиле имени.
Отставной судья Элиягу Виноград, глава правительственной комиссии по оценке действий политического и военного руководства страны во время Второй ливанской войны, заставил весь Израиль ссылаться на него и его именем требовать перемен.
30 апреля комиссия Винограда обнародовала промежуточные выводы, касающиеся первых пяти дней войны и предшествующего периода, — и с тех пор народ Израиля убежден, что им правят бездари и неумехи.
И кто этого не знал? Рейтинг премьер-министра Эхуда Ольмерта уже давно три процента, министра обороны Амира Переца — и того меньше, командующий армией — глава Генштаба генерал-лейтенант Дан Халуц в январе сам подал в отставку и уехал учиться в Гарвард. Чего же не хватало для народного прозрения? Зачем надо было ждать, чтобы маленький дедушка, внешне ничем не отличающийся от пенсионеров, играющих в шахматы на скамейках в парках, вышел к публике и тихим голосом объявил, что эта троица ни к черту не годится?
Оказывается, надо. Так работает демократия.
ЗА ЧТО НАДО ПЛАТИТЬ
Вторая ливанская война разразилась 12 июля прошлого года в ответ на похищение боевиками шиитской организации «Хезболла» двух израильских солдат, патрулировавших границу. Через несколько часов после похищения. И все были довольны такой мощной реакцией: население, министры, парламентарии — коалиция и оппозиция. На заседании кнессета, посвященном началу войны, Ольмерту аплодировали почти так же часто, как Джорджу Бушу в конгрессе во время речи о теракте 11 сентября 2001-го.
После этого надо было побеждать. Принести голову врага или акт о его капитуляции. Или свою голову, свое заявление об отставке. За все надо платить. За доверие тоже.
Израиль не имеет права проигрывать войны. Первое же поражение станет последним. Пережив шесть войн за менее чем 60 лет своей истории, Израиль всегда одерживал убедительные победы. Исключение — последняя. Поражения вроде бы не было. Но ни одной из объявленных целей достичь не удалось. Когда начальник Генштаба еще до отставки оценил результат как победу по очкам, его подняли на смех. Война, которая посеяла сомнения не только у врагов, но и у друзей, — это стратегическое поражение.
Страну и, что самое страшное, армию застали, как любят выражаться в Израиле, со спущенными штанами. Ничего толком не работало. Кроме разве что авиации и разведки.
Бывший начальник военной разведки АМАН генерал Аарон Зеэви-Фаркаш, завершая свою службу в декабре 2005 года, подал тогдашнему премьеру Ариэлю Шарону записку, где предупреждал, что летом 2006-го следует ждать обострения на северной границе, которое начнется с попытки похищения израильских солдат. То есть был абсолютно точный прогноз.
— Все очень просто, — объяснял мне генерал Фаркаш ход своих рассуждений. — После убийства в феврале 2005-го премьера Ливана Рафика Харири и вспыхнувших в связи с этим народных волнений, которые привели к выводу из Ливана сирийский войск, «Хезболла» оказалась в сложном положении. Ливанцы воспринимали ее как агента враждебного сирийского и чуждого иранского режимов, требовали разоружения ее воинских формирований. Шейху Насралле (лидер «Хезболлы». — «О») требовалось вернуть себе репутацию защитника Ливана. От кого? От Израиля, конечно. Но Израиль в Ливан не лезет. Значит, надо вызвать его на конфронтацию. Самое больное «у них» — собственные солдаты. Значит, похитить солдат. И сделать это следует, пока новое правительство Ливана под руководством Фуада Синьоры (ставленника клана Харири. — «О») еще не успело укрепиться. Лето 2006 года — крайний срок.
По словам Зеэва-Фаркаша, получив его записку, Шарон назначил совещание служб безопасности по поводу грядущей угрозы. Но провести не успел: болезнь свалила его раньше.
В качестве дополнительного стимула Насралла получил плюс к слабому правительству Ливана небывало слабое правительство в Израиле.
КОМА
Но как Израиль получил самое бездарное правительство за всю свою историю?
Усиление «Хезболлы» и создание на северной границе постоянного очага агрессии — следствие осуществленного в 2000 году премьером Эхудом Бараком одностороннего выхода Израиля из Южного Ливана и ликвидации там «зоны безопасности».
Усиление ХАМАСа, возникновение в Палестинской автономии правительства исламистов, а в Израиле — правительства Ольмерта — результат одностороннего выхода из сектора Газы в 2005 году, осуществленного Ариэлем Шароном.
Этот шаг и протесты внутри его партии «Ликуд» заставили Шарона сделать следующее: в конце 2005 года он вышел из партии, которую возглавлял, и создал новую — «Кадима», с которой и пошел на досрочные выборы.
Поскольку популярность Шарона была чрезвычайно высока, «Кадима» с самого начала формировалась как правящая партия. Правые, левые, вообще никакие, но стремящиеся к верным политическим постам, вошли в нее без всяких оглядок на прежнюю идеологию. Это был список номенклатуры, за который предлагалось проголосовать.
На днях нынешний кандидат в президенты Израиля, спикер кнессета прошлого созыва и близкий друг Шарона Реувен Ривлин рассказал мне, как тот уговаривал его перейти в «Кадиму». Гарантировал председательство в новом кнессете, а на завершение политической карьеры — президентский пост. Потомственный ликудовец Ривлин спросил старого друга по поводу его новой политики: уверен ли, что не ошибается, идя на уступки палестинцам? «Не волнуйся, — заверил Шарон. — Я знаю, где надо остановиться». — «А что будет после тебя?» «А я никуда не денусь, — успокоил его 77-летний Шарон. — Я всегда здесь».
Точно так же говорил приближенным Ицхак Рабин, когда его предостерегали от слишком смелых шагов навстречу Арафату: «Если обманет — я тут же все верну на круги своя». Не успел — убили.
Эти самонадеянные израильские генералы, взошедшие на вершину политической власти, вечно считают, что держат Бога за бороду. В разгар предвыборной кампании Шарона свалило кровоизлияние в мозг, он впал в кому, в которой пребывает до сих пор.
ПОДМЕНА
Вместо героя Израиля, обаятельного и мощного Арика Шарона, боевого генерала и успешного политика, лидером «Кадимы» стал бывший ликудовский аппаратчик, верный паж Шарона в новой партии Эхуд Ольмерт. Весь его военный опыт — служба корреспондентом армейского журнала, а высшее достижение в политике — пост мэра Иерусалима, должность в основном представительская.
Теперь Ольмерт формировал номенклатурный список «Кадимы». Но и это не остановило избирателей — за него проголосовали.
Главным партнером «Кадимы» по коалиции стала рабочая партия «Авода». Ей полагался среди прочих один из ключевых портфелей в новом правительстве — финансов или обороны.
Лидер «Аводы» Амир Перец претендовал на пост министра финансов. Этот популист и балагур с чапаевскими усами, не утруждавший себя даже экзаменами на аттестат зрелости, сделал политическую карьеру, возглавив могущественное объединение профсоюзов. При нем Израиль стал чемпионом мира по забастовкам, несколько раз страну сковывал экономический паралич, убытки от этих акций составляли миллиарды шекелей. Как было отдать такому гению финансы страны, только недавно избавленной от банкротства и сейчас (тьфу-тьфу-тьфу) процветающей?
В качестве отступного Ольмерт предложил «Аводе» Мин-обороны. В руководстве этой партии — целая обойма прославленных генералов, адмирал, бывший начальник «Моссада». Но пост министра обороны Амир Перец, в прошлом капитан-интендант, взял себе — по старшинству. Ольмерт не возражал: ну что он сможет испортить в самой крепкой структуре Израиля, когда есть Генштаб?
Так в стране, где боевое прошлое есть почти у всех и трудно найти на мало-мальски серьезном посту человека без хотя бы полковничьих погон, удалось создать правительство, где среди принимающих решения по оборонным вопросам военного опыта не оказалось ни у кого.
КОМИССИЯ И СОЗДАТЕЛЬ
Резервисты (они составляют основную часть армии во время широкомасштабных военных действий), едва выйдя из Ливана, разбили палатки протеста в Саду роз у кнессета и заявили, что не уйдут из парламентского сада, пока провалившиеся не уйдут со своих постов. «Вы считаете, я должен уйти? — отвечал им Ольмерт через своих помощников и пиарщиков. — А вы — это кто? Меня, например, народ избрал. А вас?» «Так ты же провалился! — кричали ему резервисты снизу. — Ты же нам приказы отдавал — один дурнее другого! Ты нас воевать послал без подготовки, без нормального вооружения, без четко поставленных целей!» «Я? — продолжал Ольмерт свой непубличный спор с резервистами. — Что вам видно с ваших сержантско-капитанских кочек? Вот создадим комиссию, она все расследует — тогда и будем решать».
Это было логично. Но комиссия комиссии рознь.
Правительство и кнессет совместным решением могут назначить государственную комиссию во главе с судьей Верховного суда, пусть даже отставным, она вправе делать оргвыводы, в том числе по премьеру и министрам. А кабинет может создать правительственную комиссию, и она, естественно, не вправе требовать отставки тех, кто ее назначил, ее выводы — рекомендательные.
Демонстранты в Саду роз вместо немедленной отставки «троицы» стали требовать государственную комиссию. Ольмерт пошел на компромисс: назначил правительственную комиссию во главе с отставным судьей, но наделил ее расширенными полномочиями. Подстелил соломку.
Но судья Виноград не стал валить премьера и его подельников на соломку. Шмякнул на пол. В промежуточных выводах (напомню, только по пяти первым дням войны) слово «провал» по отношению к трем главным «героям» было употреблено — подсчитали — 168 раз.
На 100-тысячной демонстрации, состоявшейся через три дня на центральной площади в Тель-Авиве, новый классик израильской литературы (его романы выходят и в России) Меир Шалев сказал: «Господин премьер-министр! Вы вроде говорили, что работаете у нас? Так вот — вы уволены!» «В отставку!» — скандировала толпа.
Однако Эхуд Ольмерт знает, что не писатель Шалев может его уволить, не 100 тысяч явившихся на митинг и даже не 97 процентов недовольных им израильтян. А руководство его партии, депутаты и министры правительственной коалиции, которые после новых выборов могут лишиться мест, и дорожат ими не меньше, чем он своим.
Он уже заявил, что не уйдет. Что Израиль не может себе позволить роскошь новых выборов перед лицом военной угрозы Ирана, «Хезболлы» и ХАМАСа. Как будто столкнуться с этой угрозой при таком лидере — позволительная роскошь.
ЕСЛИ СНОВА ВОЙНА…
Сегодня лиса Ольмерт уже пытается убедить публику, что виноград был зелен. Требует переэкзаменовки. Его адвокаты обратились с просьбой позволить премьеру еще раз дать показания комиссии: мол, по первости не во всем разобрались. Судья Виноград отклонил обращение.
В августе его комиссия представит окончательные выводы. И зная характер судьи, трудно усомниться, что он устоит перед соблазном дать прямые рекомендации об отставке премьера. Намек на это содержится и в промежуточных выводах.
Впрочем, это прошлые, гораздо более успешные (по крайней мере, в военном отношении) войны Израиля приводили к созданию госкомиссий и отставкам премьеров. Так, после войны Судного дня 1973 года, начавшейся для Израиля крайне неудачно, а завершившейся, когда израильская армия была в 100 километрах от Каира и в 30 — от Дамаска, была создана комиссия Аграната. Она взвалила всю вину на военных, но через 10 дней после доклада премьер Голда Меир подала в отставку. Ушел в отставку и премьер Бегин после военной победы в Первой ливанской войне 1982-го.
Но это были настоящие лидеры, они не держались за табуретки. Ольмерт, похоже, не из их обоймы. Он будет держаться, даже если уйдет Перец, которому 28 мая предстоят внутрипартийные выборы. Его соперники в «Аводе» уверяют, что выйдут из коалиции Ольмерта. Но и при этом коалиция устоит. До августа, до следующего выхода Винограда.
Возможно, Ольмерт ждет, что к лету разразится новая война (вдохновленные провалом ЦАХАЛа в Ливане, сирийцы концентрируют войска и сооружают ракетные бункеры на границе) и она его спасет. Не дай бог.
Но так работает демократия: за свой выбор всегда расплачивается народ. Пока они есть — и народ, и выбор.
Фото: HO NEW/REUTERS; YONATHAN WEITZMAN/REUTERS