В массовой драке, произошедшей в конце мая возле одного из компьютерных клубов Ставрополя, в которой сошлись несколько сотен русских и кавказцев, был убит студент юридического факультета Современного гуманитарного университета Ставрополя Гелани Атаев и ранен другой студент-чеченец, Заурбек Ахматов.
Президент Чечни Рамзан Кадыров вместе с Дмитрием Козаком прибыл в город требовать тщательного расследования.
Спустя несколько дней в Ставрополе при нападении неизвестных убиты два русских студента — Дмитрий Блохин и Павел Чадин. В городе заговорили о мести со стороны чеченцев.
В Ставрополь начали стекаться активисты славянских националистических движений.
Пару недель назад на площади перед мэрией Ставрополя собрался тысячный митинг, прошедший под лозунгами выдворения кавказцев. Несколько сот человек приняли участие в антикавказских погромах, к счастью, обошедшихся без серьезных жертв и разрушений. Погромщики разнесли летнее кафе, пинали и пытались останавливать машины с водителями-кавказцами. Погром скоро превратился в парад: выкрикивая лозунги «Слава России!» и вскидывая руки в нацистском приветствии, толпа прошла до места убийства русских студентов.
ГАСТРОЛИ КУКЛОВОДОВ
Иногда понять происходящее здесь и сейчас помогает взгляд на события, происходившие давно и не с нами.
Ставропольские события напомнили мне то, что я видел когда-то в Азербайджане времен распада. В 1988 году часть, в которой я служил, направили в Баку, а оттуда — в небольшой азербайджанский городок Шеки, на подавление антиармянских выступлений.
Командировали только славян. Армян и азербайджанцев, служивших вместе с нами, оставили в казармах. Мы вернулись спустя полгода и застали их вполне мирно сосуществующими друг с другом. После всего того, на что мы насмотрелись в Баку и Шеки, это стало для нас большой неожиданностью: никакой вражды между армянами и азербайджанцами, их даже ставили вместе в караулы (а это значит — выдавали оружие).
Но все было вполне объяснимо.
В Шеки даже после начала войны в Карабахе долгое время сохранялся мир. Азербайджанцев, живших бок о бок с армянами, от приступов этнической ненависти удерживали отнюдь не увещевания советской власти, добрососедские отношения. Как рассказывали нам местные жители, поначалу даже сходки были — на них сосед клялся соседу в вечной любви и проклинал тех, кто пытался вбить между ними клин. Увы, вечной любви в Шеки не случилось, скоро его захлестнула волна погромов. Погромы начались, как только в город явились пришлые, разношерстные агитаторы: бывшие члены обкомов-горкомов, переквалифицировавшиеся в националистов, истеричные ребята, вкусившие первой крови кто в карабахских горах, кто в бакинских переулках.
В казармах, где оставались наши армянские и азербайджанские сослуживцы, внешнего источника, от которого полыхнуло бы пламя межнациональной вражды, не было. И они справились.
В Ставрополе маховик вражды раскручивается по отработанным технологиям. После убийства чеченцев — гости с Кавказа. После убийства русских — из Москвы и других городов России. Местные жители, не принадлежащие (увы, приходится добавить — пока не принадлежащие) ни к одному из шовинистических течений, год за годом рост напряженности в регионе связывают с волной мигрантов с юга. Это тоже фактор внешнего влияния. И не в том смысле, что понаехали. Но ни чеченская диаспора, ни миграционная служба не пытаются поставить заслон тем, кто, приезжая в этот сложный многонациональный край, не имеет ни навыков мирного межэтнического сосуществования, ни желания их обрести.
Попробуйте въехать на территорию Израиля, если ваша физиономия не понравилась израильскому пограничнику. Прохождение пограничного пункта станет для вас экзаменом на хладнокровие. Вам зададут десятки вопросов, пытаясь спровоцировать на проявление агрессии, и, поверьте, если она гнездится в самом темном углу вашего сознания, ее вынут оттуда, ее пресекут на дальних подступах. А потом отправляйтесь к южному въезду в Ставрополь, посмотрите, какими князьями будут смотреть на вас сидящие в стареньких и новеньких «мерседесах» молодые люди. Предлагаю ли я ввести фейс-контроль? Почему бы нет? Для Москвы ведь возможна система регистрации. А для небольшого южного города, который вот-вот взорвется от взаимной ксенофобии, ничего такого нельзя. Да и что скажет Кадыров…
Никто из пришлых не идет сюда с миром.
Кстати, сильно ли помог ставропольским чеченцам визит Рамзана Кадырова, второй раз после Кондопоги картинно демонстрирующего кавказскую готовность вступиться за своих? Зато ставропольских русских этот визит обозлил наверняка.
Помогло ли ставропольским русским славяно-фашистское воинство, слетевшееся в город на запах крови? Молодчики завтра уедут, а тамошние подростки, вкусившие погромного адреналина, захотят его снова.
Ну а поведение властей со времен распада СССР мало изменилось. Как говорится, других властей у нас для вас нету. Пока заезжие кукловоды подталкивают стороны к столкновению, чиновники пытаются развести беду замалчиванием и забалтыванием.
СТРАУСИНЫЕ НАКЛОННОСТИ ВЕРТИКАЛИ
Кондопога, Ставрополь. И после каждого кровопролития государство затевает с нами игру в страусиные прятки.
— Никакого оттенка межнациональной розни в этом событии не усматривается, — отреагировал Борис Грызлов на убийство чеченского студента.
— Каких-либо вопросов, связанных с национальным мотивом этого преступления, не прогнозируем, — подтвердил Рашид Нургалиев.
— Обычная бытовая драка, каких происходит много и везде, — описал еще один федеральный руководитель поножовщину с применением огнестрельного оружия.
Даже на секунду не могу допустить, что все эти люди могли говорить это всерьез. Просто такая у них официальная позиция. И мотивы ее ясны: отрицать, дабы не накалять.
К нам относятся как к детям, от которых лучше скрыть истинный масштаб несчастья: от малых сих все равно ничего не зависит — мы уж сами, большие серьезные дяди, все уладим, все утрясем.
Такая вот у нас вертикально ориентированная страна. А вы думали это работает по-другому?
Но когда в городе, исполосованном надписями «Смерть чуркам!», собравшиеся на экстренное совещание чиновники на голубом глазу заявляют, что никакого межэтнического противостояния нет, когда толпу, скандирующую: «Самосуд!», пытаются утихомирить очередной отеческой благоглупостью в жанре «все будет хорошо», — понимаешь, что ждать решения проблемы от этих больших серьезных дядей не приходится.
Слишком далеко зашла обоюдная игра народа и власти в отцов и детей: дети так и не научились творить свою страну, а у отцов до всего просто не доходят руки.
Швейцарский писатель Фридрих Дюрренматт сказал: «То, что касается всех, могут решить только все». Но, похоже, эта формула в вертикально ориентированных странах не работает.
ЧЕЧЕНСКАЯ ПЕРМАНЕНТНАЯ
Айнди Бетризов, адвокат чеченцев, признанных потерпевшими после массовой драки 24 мая, заявляет, что жертва побоища, Гелани Атаев, погиб в тот день от рук сотрудников милиции. А когда другой участник драки, Заурбек Ахматов, попытался спасти товарища от избиения, один из милиционеров прострелил ему обе ноги. Вообще чеченцы утверждают, что милиция не столько разнимала дерущихся, сколько участвовала в драке — на стороне русских.
Конечно, это не будет доказано. Но в любом случае очевидно, что чеченская война, которую многие из сотрудников ставропольской милиции знают не понаслышке, для них не окончена. И именно они, те, кому там было приказано воевать так, чтобы это было похоже на наведение конституционного порядка, здесь противопоставлены тем, в ком они опознают своих вчерашних врагов. Вряд ли отцы-командиры, отправлявшие их когда-то на зачистки, взяли на себя труд объяснить им, что настало время прощать — мирное время.
Да, к сожалению для многих и многих горячих голов, истинный мир невозможен без обоюдного прощения.
Есть другая сторона этой правды: для того, чтобы простить, нужно видеть раскаяние противной стороны.
Кто, где и когда попытался свести русских и чеченцев для открытого разговора о чеченских войнах? О том, как все было на самом деле. Для разговора, после которого вся страна не могла бы уснуть. Нам нужно переболеть этим, черт возьми! Каждому. Если мы — народ. Если мы достаточно повзрослели, чтобы преодолевать боль и принимать решения, способные переломить логику распада. Если мы — нация, достойная быть хозяйкой своей жизни, а не комплектом солдатиков в руках националистов.
Нужно во что бы то ни стало увидеть друг в друге людей — существ, способных на ошибки, на жестокость, на подлость и коварство. Но способных еще и на покаяние.
Не ясно, правда, как это сделать. Конечно, есть телевидение. Ведь именно телевизор каждый вечер превращает нас в аудиторию получше любого лектора и любого пастыря. Кажется, там хватило бы места всему. Но пока места хватает лишь на дюжину потасканных звезд и звездочек — на льду, на цирковой арене, в боксерском ринге. Хватает места всему, что делает нас овощами, которым приделали глаза. То, что учило бы нас думать, признано нерентабельным.
Ситуация, когда с народами, еще вчера воевавшими друг с другом, не говорят о раскаянии и прощении, а вместо этого предлагают им забыться в молчаливом беспамятстве, и не могла иметь другого исхода. Вчерашние враги, так и не победившие войну через подвиг покаяния, продолжают вести ее изо дня в день.
Мне доводилось общаться с дагестанцем, которого пьяные дембеля, стащив с полки, выбросили из поезда. Попутчики молчали. Говорил я и с девушками из ростовского общежития, в котором кавказцы установили свои порядки: та из них, которая не прижимается к стене с опущенными глазами, когда мимо проходит горец, получает кулаком в живот. Однокурсницы этих девушек, землячки храбрых горцев, тоже молчат.
Война продолжается. И все мы, молча позволяющие своим унижать и уничтожать чужих, — ее пушечное мясо.
Фото АЛЕКСАНДРА ПЛОТНИКОВА/ИТАР-ТАСС