Послы Азербайджана и Армении в России совершили невозможное: после почти 20 лет полного взаимного неприятия делегации азербайджанцев и армян посетили Нагорный Карабах и были приняты в Баку и Ереване президентами
Проход в минном поле разминировали сутки. Саперы работали с двух сторон — армянской и азербайджанской. Успеть нужно было к семи утра четверга. В 7:30 пять человек: дипломат, два артиста, ученый и инженер — должны были пересечь линию огня. После окончания войны в Нагорном Карабахе так эту границу еще никто не переходил. Линия огня простреливается, за каждым попавшим сюда начинают следить снайперские прицелы.
Четверо узнали от пятого, посла Азербайджана в России, композитора и дипломата Полада Бюль-Бюль оглы, что им предлагается отправиться в историческое путешествие в Нагорный Карабах и соседнюю Армению за 10 часов до отправления. Информация не должна была распространиться: боялись, что помешают. Согласились сразу. Трое из пяти (ректор Славянского университета Кямал Абдуллаев, инженер и бизнесмен Ильхам Фаталиев и сам Бюль-Бюль оглы) — карабахцы.
Минное поле пересекали после того, как представитель
ОБСЕ заслушал заявления офицеров с двух сторон: «Я такой-то и такой-то гарантирую в течение 15 минут неоткрытие огня при пересечении…»
От бронежилетов и касок отказались. Пошли.
В Ханкянды (азербайджанское название) — Степанакерте их ждали. По дороге они все оглядывались вокруг. Пейзаж после войны не стал веселее.
Самый шикарный ресторан в Ханкянды-Степанакерте — «Замок». Здесь позавтракали вместе с армянской делегацией, которую привез посол Армен Смбатян: ученый, ректор консерватории, врач, режиссер.
— Позавтракали быстро, но по-карабахски, — вспоминает Полад Бюль-Бюль оглы.
— Что это значит?
— Яичница с помидорами, мед…
После встречи с лидером Нагорного Карабаха Аркадием Гукасяном решили отправиться в Шушу. Делегация из Баку отказалась от машин, пошли пешком. Никто не сказал им худого слова по дороге, наоборот, многие пытались заговорить по азербайджански. Карабах был всегда двуязычен.
В Шуше пошли на азербайджанское кладбище, в разрушенную мечеть, наконец, в родовой дом Бюль-Бюлей, многие годы служивший музеем отца — кумира азербайджанской публики, певца и композитора. Все было на месте — и дом, и тутовое дерево, только лицо на памятнике было прострелено: то ли осколок, то ли автоматная очередь...
Из соседнего дома вышла немолодая армянская женщина: «Здравствуйте, Полад. Мы вас знаем. Добро пожаловать!»
До Еревана час лета. Так как в Нагорном Карабахе мобильная связь не работает, на сотовый телефон азербайджанского посла стали звонить из Баку, только когда он вышел из самолета: «Полад, тут какую-то дезу передают, что ты будто бы в Ереване…»
С самолета президента Армении — к президенту Армении. Долгий и доброжелательный разговор. Говорили о необходимости диалога, по-доброму вспомнили Гейдара Алиева, хвалили послов… Самую острую проблему — Карабах президент дипломатично обходил.
Место для обеда выбрали специальное — дом-музей Параджанова. Великий армянский художник часто шутил, что по национальности он то ли армянин, то ли грузин, но больше всего азербайджанец.
В то, что армянская делегация будет спокойно разъезжать по Баку, и сейчас сложно поверить. Общественное мнение тут очень болезненно. Настроение создают беженцы из Нагорного Карабаха. Возможно, и поэтому Ильхам Алиев в разговоре был жестче своего коллеги: нужно начинать движение навстречу друг другу, но начальная точка этого движения — признание территориальной целостности Азербайджана. Президент вспомнил о недавно установленной на Пискаревском кладбище в Петербурге мемориальной доске памяти погибших воинов Азербайджана, защищавших Ленинград. В списке азербайджанцы, русские, армяне, евреи… Хочется иметь героическую, а не братоубийственную общую историю.
… Армянский самолет впервые за два десятилетия сел в бакинском аэропорту. Экипаж ни на что хорошее не надеялся: с собой взяли хлеб, еду и даже воду. Кто ж им даст здесь выйти из самолета? Но вместо ожиданий они полдня просидели за столом со своими азербайджанскими коллегами. Перед отлетом, кажется, даже вместе пели. Русские, конечно, песни.
Прогнозы сбываются
«.. Оказывается, человек музыки понадобился азербайджанскому МИДу. Подозреваю, что не только для отношений с Москвой, но и для возможной дипломатии на московской площадке. Прежде всего по самому больному вопросу — карабахскому.
И тут интересно, что на противоположном переговорном берегу у композитора Полада Бюль-Бюль оглы находится композитор Армен Смбатян (кстати, один из героев прошлого номера «Огонька»). Смбатян тоже был министром культуры, а до этого ректором консерватории».
«ОГОНЕК», № 1, 2006 г.
Полад Бюль-Бюль оглы: «Раньше я стоял за изоляцию»
Знаете, что самое потрясающее?
Даже не догадываюсь.
Мама звонила: в Бакинский музей отца, Бюль-Бюля, несколько дней потоком идут наши карабахцы — поклониться земле Шуши, которую я привез с папиной родины.
То, что семья отца родом из Карабаха, было серьезным личным мотивом для этой поездки?
Видимо, с возрастом в генах происходит что-то такое, что тянет человека на свою малую родину. Я очень много ездил по всему миру. Но, может быть, именно из-за того, что поехать в Карабах невозможно, все чаще и чаще Шуша мне снилась. Как будто предки зовут меня в этот город. Так получилось, что послом Армении в России работает бывший ректор консерватории, министр культуры, очень интеллигентный человек, профессор Армен Смбатян.
Мы, еще будучи музыкантами, министрами, очень часто встречались. По алфавиту Азербайджан и Армению на международных конференциях и банкетах сажают рядом. Хочешь — не хочешь, мы общались. Лет пять назад меня выбирали председателем совета по культурному сотрудничеству СНГ. Армению там представлял посол Смбатян, который попросил слово для выступления. Наступила гробовая тишина. Все подумали, что раз представитель Армении, то обязательно выступит против кандидатуры азербайджанца. Однако он заявил, что считает это правильным решением, так как все знают Полада Бюль-Бюль оглы давно, и Армения считает, что только он может возглавлять этот совет. Эффект был как от взрыва бомбы. А вообще не всем понятно: разговаривать с армянской стороной — не означает принять ее позицию.
Когда-то вы были против контактов.
Я просто был ярым сторонником необщения. Будучи министром, я строго следил за этим. Я стоял за полную изоляцию.
Но надо иметь мужество признать, что такая политика не приносит успеха. Она просто удаляет стороны друг от друга. Причем уходит наше поколение, кому от 50 до 70 лет, тех людей в Армении и Азербайджане, которые знают друг друга. Когда придут другие, то они уже точно не смогут договориться. А война — это самый последний и самый плохой путь.
В этой поездке с каждой стороны было по одному телеоператору, и я заметил, что и они через полчаса совместной работы начали помогать друг другу. Ничто не может заменить человеческое общение! Азербайджан и Армения, вступая в Совет Европы, дали письменное обязательство, что будут решать нагорно-карабахскую проблему мирным путем.
Помимо этого сегодня работает Баку — Джейхан, который приносит стране немало выгоды. Как вы думаете, кто позволит воевать, когда труба приносит реальные доходы? Воевать не позволят ни США, ни Россия, ни Франция. Для того чтобы начать войну, нужно разорвать связи со всеми крупными странами мира. Может ли Азербайджан позволить себе такое?
Мы должны понимать, что после урегулирования конфликта нам будет необходимо воспринимать армян, живущих в Нагорном Карабахе, в качестве граждан Азербайджана, и мы должны быть готовы к диалогу с ними.
Как посол в России, могу сказать, что особенно в этой стране почти все общины армян и азербайджанцев живут в дружбе, и не надо закрывать глаза на то, что во многих случаях имеют общий бизнес. Значит, там, в России, армяне и азербайджанцы могут жить вместе, а здесь нет?
Ведь президент Азербайджана, принимая нас, тоже заявил, что он, как глава государства, будет использовать все возможности, в том числе и контакты интеллигенции, общественных организаций, которые способствуют пониманию.
Каким вы будете вспоминать этот день, когда впервые пересекли линию соприкосновения огня и вступили на земли Карабаха?
Естественно, что этот день я буду помнить всю оставшуюся жизнь. Поверьте, что трудно было сдержать слезы, когда видишь разоренный дом своего отца, деда.
Я говорил армянам, что Узеир Гаджибеков, Бюль-Бюль, помимо того что они азербайджанцы, они же и выходцы из Карабаха и гордость этих мест. Если вы хотите жить на этой земле, то вы должны гордиться ими. Есть армянские военачальники, которые воевали во время Великой Отечественной войны и которыми можем гордиться и мы, азербайджанцы, так как они — выходцы из Карабаха.
Самую большую критику в Баку вызвала ваша встреча с лидером сегодняшнего Карабаха — Гукасяном.
Мы не признавали и никогда не признаем самопровозглашенную республику. Но из слов Гукасяна становился ясен главный вопрос: «Как вы хотите с нами жить вместе, если не разговариваете с нами?» Это логичный вопрос, и на него нужно отвечать. Представляете, вы приглашаете к себе в дом человека, но вместе с тем не разговариваете с ним.
Вы понимаете, что вашу акцию в Азербайджане еще долго будут критиковать?
Вернувшись, я заснул с чувством выполненного долга. Мне в последние годы хотелось что-то сделать в этом направлении. Какая-то сила внутри меня всегда говорила, что я должен что-то сделать. Объяснить это невозможно. Засыпаешь, просыпаешься с этой мыслью. Беседуешь с кем-то, и вдруг эта мысль тебя пронзает. Мы прекрасно понимали, что найдутся люди, которые начнут пиарить себя вокруг нашей миссии и проклинать нас.
Умные и здравомыслящие люди понимают, что мы сделали важный, первый шаг. Мы прорвали завесу неприятия.
Армен Смбатян: «Эту неделю я молчал»
Армен Багратович, после дня неожиданных визитов прошла неделя, нигде нет ваших интервью, высказываний. Почему вы молчите?
Это не попытка заинтриговать публику, а желание не навредить делу. Конечно, все определила поддержка президентов, но общественная атмосфера очень неоднозначная. Один очень важный в Армении человек буквально накануне встречи позвонил мне: «Армен, этого не может быть! Они не приедут». По понятным причинам в Азербайджане отношение к случившемуся даже сложнее, чем в Армении. Мы с послом Азербайджана сделали важный шаг в интересах наших стран, и особенно в первые дни хотелось, чтобы оценивали его не мы сами.
Понятно, что вечно эта мертвая стена между двумя соседними странами стоять не могла. Кто-то должен был стать первым. Как вы думаете, почему этими первыми стали вы с Поладом Бюль-Бюль оглы?
Нужны были люди, имеющие общественный вес и готовые рискнуть. В чем была наша логика? Мы знаем друг друга двадцать лет и лично друг друга уважаем. Это шанс еще и потому, что следующие послы скорее всего будут людьми без истории личных отношений, настроенные холодно, если не враждебно. Конечно же все решали президенты, но это был тот случай, когда мы могли повлиять на общественную атмосферу. Я специально летал к Роберту Кочаряну. Идею поддержали, был лишь вопрос, как я себе все это представляю.
Это представление у двух послов, наверное, складывалось вместе. Какой была ваша первая по этому поводу встреча?
Все получилось во многом благодаря нашему общему другу. Мы встретились у него на даче. Он позвал нас пообедать и сам как-то корректно исчез. Мы проговорили четыре часа! Выпили немного, конечно. Начали с общих друзей. Этот разговор был и о нашей дипломатии, и о будущей встрече, и об очень личном…
Каково было самое сильное впечатление от дня, проведенного вместе с азербайджанцами?
Когда мы решили отправиться из Степанакерта в Шушу, Полад Бюль-Бюль оглы вспомнил дом отца, который до войны был его музеем, и тутовое дерево во дворе. Оно помнило ребенком не только самого Полада, но и его отца, известного композитора и певца, который, как рассказывают, мальчишкой пел, сидя на тутовнике. Все только вздохнули: «Война была, какое дерево!..» А оно, представьте, живо. И дом стоит. Я видел, в каком волнении был мой визави, когда собирал из-под этого дерева землю. Мы же были поражены и тронуты, когда в бакинской библиотеке, которая расположена сейчас в бывшей армянской церкви, обнаружили хранящимися 5 тысяч томов на армянском языке.
Что сказали вам президенты?
Кочарян с порога вспомнил о нашем композиторском прошлом: «Вы хорошо понимаете друг друга, потому что говорите на семи нотах».
Конечно, и для Роберта Кочаряна, и для Ильхама Алиева это была не рядовая встреча. И в Баку, и в Ереване мы разговаривали долго — больше часа. Лидеры попытались не свести разговор к болезненным проблемам, хотя президент Азербайджана начал с того, что
для его страны в наших отношениях первостепенен вопрос территориальной целостности.
В Ереване у делегаций был обед, в Баку — ужин. Мы не поверим, что даже в такой непростой обстановке кавказцы обошлись без тостов. За что вы поднимали бокалы?
За компромиссы.
ХРОНИКА КОНФЛИКТА
Февраль 1988 — облсовет Нагорного Карабаха проголосовал за перевод республики в подчинение Армении. В Ереване и Баку начинаются массовые демонстрации.
22 февраля 1988 — во время драки в поселке Аскеран были убиты два азербайджанца. Вторжение нескольких тысяч азербайджанцев в НКАО. В ответ в Сумгаите прошли погромы армян.
Июнь 1988 — Верховный Совет Армении принял решение о включении Нагорно-Карабахской области в состав Армянской ССР.
Декабрь 1988 — все члены армянского комитета «Карабах» арестованы.
Январь 1989 — в Карабахе вводится режим особого управления. По всему региону проходят армянские и азербайджанские погромы, жертвы исчисляются сотнями.
13 — 20 января 1990 — армянские погромы в Баку, в город введены войска, при разгоне демонстраций убито свыше 100 человек. Начало войны на границе Армении и Азербайджана.
6 января 1992 — декларация независимости Нагорно-Карабахской Республики.
Январь 1992 — армия Азербайджана входит в Карабах, ожесточенные бои идут у селений Дашалты и Ходжалы.
Август 1992 — в Армении создается Комитет обороны Карабаха, который возглавил Роберт Кочарян.
Апрель 1994 — войска Армении устанавливают контроль над территорией Карабаха и захватывают часть других районов Азербайджана (14 процентов территории).
5 мая 1994 — в ходе боевых действий погибли 40 тысяч человек. Около миллиона человек стали беженцами.