Семь лет назад именно Моше Кацав, обвиняемый ныне в сексуальных преступлениях, победил Шимона Переса на выборах президента. Вопреки всем прогнозам избиратели — депутаты кнессета — предпочли льву серого котенка, к тому же, как выяснилось, шкодливого. Все эти семь лет Перес словом никого не попрекнул. Словно предвидел реванш — показательный, как в сказках о добре и зле.
Шимон Перес прибыл на церемонию принятия присяги в кнессет в сопровождении эскорта из шести мотоциклистов и шести всадников (редкая для нецеремонной страны торжественность) за две недели до своего 84-летия. А наутро, после инаугурации, впервые отправляясь в президентский дворец в Иерусалиме, сказал журналистам, ожидавшим у подъезда дома, где находится его тель-авивская квартира:
— Надо осмотреть место, где мне предстоит провести ближайшие семь лет.
Без тени улыбки. Он уверен, что так и будет.
В этом и ему можно верить. В остальном — вряд ли. В частности, не стоит верить в то, что Перес с его послужным списком, характером, опытом, авторитетом в мире и в стране, одержимостью в отстаивании собственных идей может, а главное — хочет быть тем, чем положено быть президентом в Израиле, — почетным гражданином с кучей привилегий и почестей и никакими полномочиями.
В этой должности заключен политико-психологический парадокс, обладающий взрывной силой. Позолоченный реактор.
ЗАТЯНУВШАЯСЯ ШУТКА
В Израиле любят уповать на Бога, а пенять — на Бен-Гуриона.
Считается, все хорошее и дурное, все мудрое и нелепое, что заложено в этом государстве, придумано и запущено им — основателем и первым премьер-министром страны. Бен-Гурион (его называли Стариком — как Ленина) был, конечно, настоящим лидером. А многие считают — диктатором. Он всегда был уверен, что знает лучше других, что делать, и всегда делал только то, что считал нужным.
Такой человек не мог допустить, чтобы в ком-то еще видели отца нации. А такие были. Бен-Гурион обладал непререкаемым авторитетом в рабочем движении, стоявшем у руля еврейской Палестины. Однако в еврейском мире и на общей международной арене была фигура и покрупнее — один из основоположников сионизма, выдающийся химик Хаим Вейцман. Первый считается основателем еврейского государства. Но второй для его основания сделал, может быть, больше.
Во время Первой мировой войны британский флот столкнулся с дефицитом бездымного пороха для орудийных снарядов — нужно было огромное количество ацетона. Морской министр Уинстон Черчилль обратился за помощью к Хаиму Вейцману. И профессор-иммигрант изобрел новый способ производства ацетона, необходимого для изготовления боеприпасов. Через год установки Вейцмана уже работали в Британии, Франции, США и Канаде — канонирам было чем стрелять.
Черчилль не забыл ему этого до конца жизни: Вейцман был одним из немногих, кто мог входить к нему без доклада. А другой британский премьер, Ллойд-Джордж, сказал химику-сионисту: «Вы оказали выдающуюся услугу отечеству, я собираюсь рекомендовать вас Его Величеству для представления к награде». «Мне ничего не надо, — ответил Вейцман. — Но я хотел бы попросить кое-что для своего народа».
Это «кое-что» стало этапным моментом в истории сионизма: в 1917 году была обнародована «Декларация Бальфура» — официальное обязательство британского правительства обеспечить условия для создания еврейского государства на территории Палестины.
Когда через 30 лет Великобритания передала решение о разделе Палестины на рассмотрение Генассамблеи ООН, именно речь Вейцмана склонила большинство к положительному решению. Именно в ответ на его личное письмо президент США Трумэн, который (в отличие от Сталина) колебался до последнего, заявил о признании Израиля, а через несколько дней принимал Вейцмана в Белом доме как президента временного госсовета нового государства. Еврейское государство было создано. И Вейцман стал его президентом.
Ах, вот кто президент?.. Бен-Гурион, глава правящей партии и правительства, держал все нити управления новорожденной страной, пока Вейцман ездил по миру, обеспечивая ей международное признание. Он определял все — в том числе и функции президента, раз уж им стал не он сам. Словно в насмешку над англоманом Вейцманом, Бен-Гурион сделал его английской королевой в еврейском государстве: все почести формальной власти и никаких полномочий.
Лучше всего положение президента в Израиле позже сформулировал сам Хаим Вейцман: «Единственное место, куда мне позволено совать свой нос, — мой носовой платок».
В 1952 году первый президент умер. Но шутка Бен-Гуриона пережила их обоих — была закреплена законодательно и достается по наследству всем президентам Израиля.
БЫЛИ ЛЮДИ…
Вторым президентом Израиля должен был стать Альберт Эйнштейн. Он отказался. Но израильтянам до последнего времени удавалось находить на роль «отца нации» и «первого гражданина страны» незаурядных личностей.
Их любят. О них принято рассказывать анекдоты. Для которых сами они и дают поводы.
К примеру, пятый президент Израиля Ицхак Навон, известный ученый и драматург (он автор первого израильского мюзикла, который уже десятки лет не сходит со сцены), рассказал мне, что попал в политику по чистой случайности. Дело было так. Один аргентинский профессор прислал Бен-Гуриону свою книгу о философии Спинозы — естественно, на испанском. И Старику так захотелось ее прочесть, что он решил выучить испанский. За этим обратился к Навону — тот только что вернулся из Аргентины, где был послом. Бывший посол испанского толком не знал — владел ладино — еврейско-испанским, что не одно и то же. Бен-Гурион сказал: «Вместе разберемся».
— Я ему, как мог, переводил написанное, — смеется Навон, — а он мне объяснял, что это значит. Было интересно, но домой я приходил за полночь. Жене надоело: «Ты определись — либо я, либо он». Я сказал Бен-Гуриону, что вынужден прекратить занятия. Он, как всегда, нашел выход — предложил перейти к нему на работу, чтобы дома была отмазка. Так я стал политическим секретарем главы правительства. А «Дон Кихота» в оригинале Бен-Гурион прочел уже без меня.
Шестой президент, Хаим Герцог, попал в учебники истории для голландских школ как освободитель от нацистов города Наймихена. Тогда он был командиром танкового батальона в британской армии. «Да мы случайно там оказались, — оправдывался Герцог позже, — просто заблудились в этой Голландии». В начале 1945-го будущий президент Израиля стал командовать английской военной разведкой на севере Германии.
Легендарная личность — седьмой президент Израиля, Эзер Вейцман, — племянник первого президента, один из первых израильских летчиков, джентльмен и хулиган. Ему Израиль обязан не только победой в Шестидневной войне 1967 года, но и тем, что ВВС страны считаются одними из лучших в мире. Это он выдвинул еще в начале 1950-х лозунг — «Лучшие парни — в летчики, лучшие девушки — летчикам». Правда, в отношении девушек на летной службе Вейцман был непримирим. Настырной Алис Миллер, первой женщине, добивавшейся приема на летные курсы, он отказал по-отечески: «Милочка, ты когда-нибудь видела, чтобы мужчина вязал носки?»
В бытность Эзера Вейцмана начальником авиационного отдела штаба ВВС один летчик, заходя на посадку после разведывательного задания, пролетел над военной базой, где в душевой без крыши совершали утренний туалет девушки-военнослужащие. Бортовые фотокамеры были на взводе, хотел снять, но поостерегся — пленки сразу отправлялись на проявку в Генштаб.
После приземления его позвали к телефону.
— Говорит Эзер Вейцман, — прозвучало в трубке. — Это ты только что пролетел над душевой, полной голых девок, и не заснял их?
— Я, — смущенно ответил пилот.
— Ну и дурак! — пригвоздил его начальник штаба ВВС.
Даже став президентом, Эзер Вейцман так и не научился держать язык за зубами и норм политкорректности не усвоил. Беседуя со школьниками, он как-то ляпнул: «Я люблю мужчин, которые хотят быть мужчинами, и женщин, которые хотят быть женщинами».
Эта невинная фраза чуть не стоила ему поста. Активисты секс-меньшинств и левых движений требовали отставки президента-гомофоба. Они еще не знали, что их ждет.
СЛУЖЕБНОЕ СООТВЕТСТВИЕ
Естественно, таким людям импотентность президентских функций давалась трудно. Все они на чем-нибудь да срывались. Кто больше, кто меньше, кто чаще, кто реже…
Лишь один был в этом смысле идеален — предыдущий, восьмой, президент Израиля Моше Кацав. Он — ничего и никогда. Полное служебное соответствие.
За полное служебное соответствие (в том понимании, которое было у Кацава и у тех, кто его проталкивал) его и предпочли политическому тяжеловесу Пересу. Рассуждали чисто обывательски: ведь никчемная, блатная должность. Сиди семь лет в президентском дворце с кучей обслуги, почет — как премьеру, зарплата — выше, ответственности — никакой, работы — чуть, да и какая это работа? Знай принимай послов, да сам в гости езжай. Даже не синекура — халява. Джокер из прикупа. Любой справится.
С тех пор как в Израиле из-за смены поколений к политическим должностям стали относиться как к доходному месту, амплуа «отца нации» и стало возможно доверить никакому Кацаву. Его, в отличие от предшественников, это вполне устраивало.
БЕЗ ПРОТОКОЛА
До того как стать президентом Израиля, Шимон Перес был дважды премьер-министром, дважды — министром обороны, трижды — иностранных дел. А также: министром финансов, транспорта, связи, пропаганды, эмиграции, регионального развития. Еще он был главой крупнейшей партии, вице-председателем социалистического интернационала.
Мало кто из израильтян сделал столько для страны, сколько он. Благодаря ему начались поставки в Израиль танков, самолетов и подлодок, а потом возникли оборонная промышленность, авиастроение, электронная промышленность, ядерный реактор.
— Меня и тогда, когда я все это затевал, считали фантазером, — говорил он мне, улыбаясь, потому что знает: фантазером, тель-авивским мечтателем считают его и сейчас.
Как Хаим Вейцман в первой половине прошлого века, Шимон Перес более почитаем в мире, чем в Израиле, но он — верный ученик и любимый протеже Бен-Гуриона. Старик заметил его еще «комсомольцем» Партии труда («Аводы»). Доверил ему, ни разу не служившему (сам не пустил его в армию), в 29 лет «свое» министерство обороны, громадные деньги, львиную долю бюджета страны. И Перес выковал мощь страны по гвоздику. Сегодня этот старик — инициатор развития в Израиле нанотехнологий. Он уверен, что только они дадут миру оружие, способное победить террор.
— Хотя, — говорит он, — победить террористов военным путем — не решение проблемы. Это как борьба с комарами — мало поубивать в комнате, надо осушить болото, среду террора. Только комариное болото полно воды, а болото террора — отчаяния.
Загляните в старые советские книги об Израиле. Там Шимон Перес — свирепый ястреб. Сегодня у него репутация голубя. Израильтяне никогда не простят ему «мирного процесса Осло», с которым связывают усиление террора. Я тоже хотел узнать, не раскаялся ли он.
— Нет, — ответил Перес. — Я знаю, что большинство израильтян мечтает проснуться — и увидеть вместо палестинцев шведов. А большинство палестинцев мечтает увидеть поутру вместо нас норвежцев. Но так как в ближайшем будущем этого не произойдет — выхода нет, нам надо договариваться о мире с ними, кто бы их ни представлял. А им — с нами, хотя мы тоже не сахар.
— Разве ваше Осло не завело нас в тупик?
— Было лучше решение. В 1987 году я договорился в Лондоне с королем Иордании Хусейном о палестино-иорданской федерации. Это уже была бы не наша проблема. Тогда Ликуд торпедировал это решение, и Иордания ушла в сторону. Пришлось договариваться самим с Арафатом.
В своей инаугурационной речи он уже пообещал вернуться к иорданскому варианту.
Это слишком отличается не только от Кацава, но и от всех президентов, что были до него. Перес тихо сидеть не станет. «Он ни за что не будет «протокольным» президентом, — написал один комментатор. — Он захочет стать главой государства… Будет интересно».
Другое поколение. Таких больше не делают.
Его учитель, Бен-Гурион, придумал роль президента без функций — не для себя. Перес может изменить эту роль под себя. Если хватит времени. Силы-то у него есть.
Фото: HO/REUTERS; RONEN ZVULUN/REUTERS; HO NEW/REUTERS