Гиппократ лечил депрессию настойкой опия и многократными теплыми клизмами. «Психиатры» средневековой Европы опускали пациентов в ледяную воду до первых признаков удушья. Если бы ХХI век был менее гуманным, депрессий было бы намного меньше. Заламывать руки, хандрить и тосковать сегодня так модно, что иногда отличить реальную болезнь от выдуманной очень сложно.
— Известно, что любая эмоция представляет собой сложную систему взаимодействия биохимических веществ в разных органах организма, — говорит директор Московского института кибернетической медицины Александр Авшалумов. — Врачам, работающим с психо-эмоциональной системой человека, всегда не хватало конкретных показателей, которые бы выявили наличие заболевания и определили его тяжесть.
Когда в офисе начальник доказывает менеджерам, что они — глупые животные, негодные для интеллектуальной работы, в организме униженных начинаются мощные биохимические изменения. Мозг, оценивая степень опасности, для сохранения всего менеджера в целом, запускает защитную дофамин-энергетическую систему, которая выбрасывает в кровь большое количество адреналина — самого древнего и простого сигнального механизма.
— Выброс адреналина в ответ на стресс может вызывать совершенно разную реакцию, — рассказывает к м н. Наталья Шемчук, врач-психиатр Научного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского. — В одном случае люди проявляют крайнюю активность и возбуждение, в другом — впадают в прострацию, а в третьем — ведут себя рационально и взвешенно. При этом именно у третьей группы, по нашим исследованиям, адреналин в этот момент превышает допустимую норму в семь раз! Если такому человеку вовремя не оказать помощь, через две-три недели он заработает инфаркт или язвенную болезнь.
Но даже если внешне униженные менеджеры будут выглядеть одинаково, внутренние процессы у них могут проходить по-разному. Например, у одного адреналиновая волна выплескивается в кровь один раз, а дальше вся система придет в норму. А у другого гормон стресса так и будет выделяться повышенными темпами, пока сначала не израсходуется сам адреналин, потом его предшественник — норадреналин, а затем и предшественник норадреналина — дофамин.
Дофамин — гормон радости и комфорта. Опустошение его запасов означает тяжелую депрессию. В принципе болезни можно избежать, если вовремя понять, что коллега за соседним столом не просто грустит тихой есенинской грустью, а катится в пропасть, в депрессию.
ЗАМОРОЖЕННАЯ ГРУСТЬ
Измеритель грусти, разработанный учеными из московского Института кибернетической медицины, мне не показали. Оказалось, что он представляет собой двойной динамический тест. Сначала у пациента берут кровь и определяют в ней уровень гормонов стресса — адреналина, норадреналина и дофамина. После этого испытуемого на три минуты отправляют в криосауну — странное сооружение, похожее на большой холодильник с отверстием для лица. Здесь при минус ста градусах организм получает стресс, и специалисты по следующему анализу смотрят, как именно организм на него отреагировал.
— В здоровом организме подскочат все три параметра, — говорит Александр Авшалумов. — У людей, страдающих неврозами и повышенной тревожностью, уровень адреналина и норадреналина никак не повысится, что говорит об функциональной истощенности надпочечников. Думаю, что если мы будем проверять бойцов элитных войск, то получим ровно эту картину. А вот у пациентов с тяжелыми депрессиями анализ покажет пониженное содержание дофамина — естественного антидепрессанта. То есть, оценивая уровень нейрогормонов, мы получаем индекс настроения. Очень важно, что, когда к нам пациент приходит после терапии, нам не нужно полностью полагаться на его субъективные ощущения. Новый тест достаточно очевидно покажет, насколько эффективно было лечение.
Если с определением грусти ученые кое-как разобрались, то с остальными чувствами дело обстоит хуже. Ученые выяснили, что гормон верности и гормон сексуальной раскрепощенности производится одним и тем же органом — гипофизом, что любовь до гроба хранится в гипоталамусе, а страх и агрессия — в коре надпочечников. К сожалению, эти знания пока еще не объясняют, как именно работает вся психоэмоциональная система.
ЗАМКНУТЫЙ КРУГ ПЕЙПЕЦА
Первую более или менее стройную модель, объясняющую, где живут эмоции, в 37-м году прошлого века предложил американец Джеймс Пейпец. Положив на алтарь науки не один десяток подопытных кроликов и кошек, он определил, что эмоции связаны с четырьмя структурами мозга, включая гиппокамп, гипоталамус, таламус и поясную извилину.
Интересно, что, как только научный мир принял эту систему, появились новые данные. Нейрофизиологи Клювер и Бьюси в начале 40-х удалили у обезьян обе височные доли и обнаружили, что животные перестали понимать, что такое хорошо, а что такое плохо. Они перестали бояться змей, которых до этого боялись просто до ужаса, пробовали проглотить несъедобные вещи, пытались спариваться с животными другого вида, чего обычно за обезьянами не наблюдалось. Примерно такую же клиническую картину описали спустя 20 лет и у людей. Пациенты с пораженными височными долями мозга выражали совершенно неадекватные эмоции, переставали узнавать самые обычные предметы, проглатывали все, что попадалось под руку, выглядели апатичными и безразличными, а иногда начинали бессмысленно улыбаться и копировать жесты других людей.
С тех пор количество органов, тканей и клеток, связанных с эмоциями, открыто столько, что кажется, эмоции пропитывают нас насквозь, как вода губку. В связи с этим некоторые религиозные нейрохимики говорят, что в системе «дух-душа-плоть» мозг является духом, плоть — телом, а эмоции — душой, связующим звеном между небом и землей. Тем не менее генеральное руководство все-таки остается за мозгом.
ДОБРАЯ И ЗЛАЯ ПОЛОВИНКА
Так сложилось, что правое полушарие мозга отвечает за отрицательные эмоции, а левое — за положительные — просто по количеству контролируемых нейронов. То есть, когда у человека плохое настроение, ему просто необходимо активизировать левое полушарие. Для этого психиатры советуют затеять какую-нибудь игру типа шахмат, можно разгадывать кроссворд или лучше пофлиртовать. Но традиционно в России левую половинку мозга активируют при помощи спиртного.
Механизм потребления алкоголя в общих чертах таков: взял и выпил. Тем не менее за этот молниеносный отрезок времени мозг успевает проделать массу манипуляций. Так, в правом полушарии, ответственном за мотивацию, родилась потребность выпить. А так как она не была удовлетворена, злое правое полушарие выбросило негативные эмоции. Чтобы их побороть, нужно было срочно высвободить дофамины, хранящиеся в левом полушарии, а шахмат под рукой как назло нет.
Интересно, что вместе с дофаминами алкоголь стимулирует другие левополушарные центры, в частности центр Брока, отвечающий за болтливость. Так что алкоголики живут строго по учебнику нейрофизиологии. Кстати, потребность поговорить бывает так велика, что психологи не раз отмечали случаи, когда двое пьяных, говорящих на разных языках, часами вели содержательные для обоих беседы.
ВСЕ КАК У МЫШЕЙ
Считается, что, чем сложнее организовано животное, тем более оригинальные эмоции оно испытывает. То есть читать Бродского дельфинам или лосям, может быть, имеет смысл, а вот черепахам и ящерицам уже не стоит. У низших позвоночных эволюционно развивались исключительно ствол и некоторые задние отделы мозга, поэтому у них возможно только жестко запрограммированное поведение. Например, если на варана нападают, он в ста процентах случаев, без всяких экзистенциальных метаний повернется и выставит на обозрение свой горловой мешок. У человека тоже есть такие древние отделы мозга, но контролируют они не только некоторые аспекты поведения, но и эмоции. У младенцев всех народов присутствует генетически запрограммированное выражение лица — подобие улыбки, которое как у людей, так и у человекоподобных обезьян означает отсутствие агрессии. (Некоторые русофилы считают западную манеру улыбаться наследием ящериц.)
Но так как наша древняя система эмоций связана с лобными областями ассоциативной коры, взрослея, человек переживает все более разнообразные эмоции. В итоге он может испытывать гнев от одной мысли о несправедливости, взятках или реформе ЖКХ. Вроде бы низшим существам такой полет даже не снился, тем не менее встречаются очень интересные факты.
Ученые из Института проблем экологии и эволюции РАН совместно с коллегами из Университета Сан-Франциско, решили узнать, что вызывает самые негативные эмоции у больших песчанок — мышей, обитающих в пустынях. Шесть лет трудолюбивые биологи наблюдали за жизнью подопечных, регулярно брали у них анализы и проверяли уровень гормона стресса — кортикостерона. В итоге в список тревог попали: плохая погода, недостаток в пище, большое количество жен и детей, теснота в норе и обилие конкурентов, готовых вышвырнуть из этой норы под открытое небо. Думаю, что скоро большие песчанки научатся активировать левое полушарие, пропустив стаканчик-другой или засев с друзьями за шахматную доску.