29 августа начинается Венецианский кинофестиваль: 64-й по количеству прошедших и юбилейный (75 лет) по году рождения (1932). Политические и экономические проблемы могут поставить крест на нынешнем формате фестиваля — если не на самом его существовании: у Венеции пытаются выдрать из рук знамя первенства и торжественно перенести его в Рим
Победа «Возвращения» Звягинцева в 2003-м, участие «Гарпастума» и «Первых на Луне» в 2005-м, победа «Эйфории» Вырыпаева и участие «Свободного плавания» Хлебникова в 2006-м. В 2007-м в Венеции — вновь русский бенефис: здесь покажут три русские картины, включая конкурсную «12» Михалкова. Надо ли объяснять, что Венецианский фестиваль является для нас главным пропуском в киномир? И надо ли объяснять, чем может обернуться для нас потеря Мостры (местное название фестиваля) в том виде, в котором существовал до сих пор?
Тучи, увы, сгущаются над Мострой, хоть с виду и не скажешь: в конкурсе 22 фильма, среди которых картина победителя Канна-2006 Кена Лоуча, легендарного мастера триллеров Брайана Де Пальмы, романтичного философа, создателя «Горбатой горы» Энг Ли, «дитя» независимого кино США Тодда Хэйнса, который привезет с собой звездный состав во главе с Ричардом Гиром, Джулианной Мур, Шарлоттой Гинзбург, Хитом Леджером. Голливуд представляют Джордж Клуни, Брэд Питт, Кейт Бланшетт. Бернардо Бетолуччи и Тим Бартон получат в этом году «Золотых львов» за вклад в кино. Вне конкурса покажут «Мечту Кассандры» Вуди Аллена. В Европе этого режиссера можно увидеть, пожалуй, лишь в Венеции (во время фестиваля) и в Лондоне (во время съемок). Приедет легендарный француз, представитель nouvelle vague, Клод Шаброль. Новая картина Такеши Китано, любимого в Венеции, называется «Слава режиссеру!». Другой завсегдатай, Квентин Тарантино, возглавит программу недавно отреставрированных итальянских вестернов. В жюри заседают скандальная феминистка Катрин Брейя и надежда итальянцев, Эмануэле Криалезе, который, однако, предпочитает жить в Америке.
Удачная смесь из Голливуда, европейского и азиатского кинематографа явно удалась фестивальному директору Марко Мюллеру. Венецию традиционно (и справедливо) упрекают за плохой быт — за подержанный фестивальный дворец, за хмурое «Казино» — фестивальный пресс-центр, за отель «Эксельсиор», который является почти единственным местом встреч для звезд и знаменитостей на Лидо. Все постройки давно обветшали, а стенания администрации из-за вечного отсутствия денег на строительство не прекращаются уже многие годы. Лишь программа интеллектуала и эстета Мюллера еще завораживает сердца синефилов. Из-за нее сюда продолжают съезжаться журналисты и профессионалы, к ней с уважением относятся в кинокругах, поэтому-то Венеция и продолжает привлекать гостей в свою обветшалую лагуну. В отличие от светского Канна или политизированного Берлиннале, Венеция славилась тем, что выдавала мировой сертификат качества фильмам непростым, сложным, спорным — и мировая индустрия вынуждена была с этим считаться. При этом фестиваль, как мог, умело маневрировал между экономическими и политическими проблемами, однако на этот раз, кажется, оба врага искусства объединились. И политику, и экономику всегда интересуют две вещи: выгода и предсказуемость. Венецию до последнего времени интересовали вещи прямо противоположные.
Однако у Мюллера и его фестиваля появились враги не только абстрактные, но и вполне конкретные — внутри страны, в итальянском сердце — в Риме.
Постоянная борьба между левыми и правыми в Италии всегда отражается на искусстве: так идефиксом левых (которые сейчас у власти) давно уже является тезис о «непатриотичности» Мостры: мол, итальянцам здесь никаких наград не дают, зажимают! (вечный культурный «комплекс» левых — мечты о возвращении итальянскому кино статуса «царя кино» времен Феллини и Мастроянни). Такой бренд — а реальной выгоды от Венеции для самой Италии, кроме сомнительного имиджа культурной лагуны для синефилов, никакой!
… Четыре года назад, после выдвижения коренного римлянина Марко Мюллера на пост директора Мостры, итальянский Минкульт (традиционно левацкий) наконец-то вздохнул спокойно: «Вот человек, который вернет нашему кино заслуженное место под солнцем!» Однако Мюллер итальянских режиссеров в Венецию приглашать не спешил. Вместо этого он, известный востоковед, стал открывать фестивали азиатами и зазывать в Венецию Голливуд. За 4 года его «правления» в лагуне побывало больше американцев, чем за все годы существования Мостры.
«Легкомысленная» и «художественная» Венеция, с ее особым статусом и свободомыслящим духом, всегда находилась слегка на отшибе от «высокоорганизованной» итальянской бюрократии и уже давно заслужила опалу. Напрасно Мюллер намекал, что Венеция в каком-то смысле больше принадлежит миру, чем даже Италии, — чем и надо гордиться. В Риме снова нервничали; ни одного «Золотого льва» итальянские фильмы за 4 года так и не получили.
В октябре 2006-го Рим подготовил Венеции засаду: сразу после закрытия Мостры в Риме с большой помпой открылся новый международный кинофестиваль, с бюджетом, намного превышающим венецианский (10 миллионов евро, львиная доля — частные инвестиции). Министр культуры Италии Франческо Рутелли, в свою очередь, сумел перенаправить потоки госсредств из Венеции на поддержку Римского фестиваля.
«Смогут ли в Италии сосуществовать сразу два международных фестиваля?» — забеспокоилась общественность. «Пришла бы Парижу абсурдная идея устроить столичный фестиваль сразу после закрытия Канна?» — задавалась вопросом пресса. Мюллер легкомысленно отмахнулся: «Риму нас не догнать. Им придется питаться объедками от Венеции и Канна».
Зря он это сказал, конечно: мэр Рима, амбициозный Вальтер Вельтрони, который когда-то сидел за одной партой с Мюллером, на «объедки» обиделся. Венеция же обвинила Рим в нарушении закона о рекламе (Римский фестиваль нельзя рекламировать в последнюю неделю перед Венецией), а также в перекупке у Венеции фильма «Мех» с Николь Кидман; в Риме фильму якобы пообещали бесплатной рекламы на полмиллиона долларов… Впрочем, Риму даже и с такими деньгами было бы не потягаться со статусом Венеции, если бы не главнвый козырь столицы: Рим — более удобная, а значит, перспективная для привлечения спонсоров площадка, чем Венеция, где ничего заново не построишь. И тут уж Венеции было крыть нечем.
Фестивальный дворец в Венеции не может конкурировать с римским (он отстроен по проекту архитектора Ренцо Пьяно). Специально к фестивалю в Риме отремонтировали улицу Венето — центр «сладкой жизни» времен Феллини, где уютно разместился кинорынок. С утра до вечера здесь сновали продюсеры и прокатчики, договариваясь о будущих сделках. В Венеции же даже не всегда находят места для создателей фильма, не говоря уже о продюсерах. Атмосфера на венецианском побережье далека от гламурной. Пляжи огорожены заборами и решетками, жители венецианского Лидо давно стонут от туристов. Ведь Лидо — не Канн. В Канне гостиницы стоят в боевой готовности, фасад к фасаду, в четыре уличных ряда. А в Венеции? Домик здесь, вилла там. Среди гостиниц, где не стыдно принять гостей из Голливуда, можно назвать, кроме Excelsior и Des Bains, отель Cipriani, однако и он не может вместить многочисленных гостей, как каннский Majestic...
Рим тем временем готовит новые интриги: самый экстравагантный слух — Рим собирается перекупить у Венеции... самого Мюллера. То есть предложить ему возглавить Римский фестиваль! Перед Марком теперь дилемма: бороться с богатыми конкурентами или работать на них? (Рим, понятно, вольничать Марку не даст). «Огонек» попросил высказаться самого Марко Мюллера.
КОММЕНТАРИЙ
Я не боюсь Рима
МАРКО МЮЛЛЕР,
директор Венецианского фестиваля, специально для «Огонька
Сегодня большинство фестивалей устраиваются не для открытия нового кино, а для его продвижения на рынок. Венеция отличалась тем, что пыталась открывать новое кино. Это не значит, что мы подбираем исключительно «эстетские» фильмы. Наша задача как раз именно в том, чтобы придать фильму-участнику эстетический вес. Но понятно, что множество других фильмов, коммерческих, которые приходят в кинотеатры как ледоколы, обеспеченные мощным продвижением, в оценке Венеции и не нуждаются.
Коньком римской программы прошлого года, да и, наверное, нынешнего, являются именно такие фильмы. У Венеции — другая доблесть, и именно поэтому я не боюсь конкуренции с Римом: мы умеем превращать художественную ценность фильма в рыночную ценность. И это не липа, как говорят в России: иначе американские мейджоры не давали бы нам своих картин. Сегодня и большие, и средние продюсеры знают, насколько важна Венеция для последующего выпуска фильма на DVD. В этом смысле Венеция, безусловно, остается и важнейшим коммерческим трамплином для любой картины. Вообще же, противопоставление Рима и Венеции демонстрирует некоторый провинциализм итальянской культурной политики, но при этом бюджет Римского фестиваля велик. Как это отразится на Венеции? Я думаю, что ответ дам не я, а продюсеры, дистрибьюторы и прокатчики, которые сегодня предпочитают Венецию. Для справки: в этом году количество спонсоров у нас утроились.
Фото: FABRIZIO BENSCH/REUTERS