На днях в России стартовала первая Международная экспедиция зоологов, организованная Институтом биологии внутренних вод РАН. Несколько десятков ученых на теплоходе «Академик Топчиев» пройдут по Волге, через Рыбинское и Шекснинское водохранилища, чтобы исследовать, в какой мере нас касается то, о чем давно трубят ученые всего мира. Буквально на наших глазах меняется видовой состав привычной нам окружающей среды, и вселенцы (так ученые называют чужеродные для той или иной среды виды флоры и фауны) по всем фронтам теснят аборигенов. Помешать этому люди не в состоянии, но ученые хотят хотя бы понять: какими последствиями могут обернуться для всего человечества миграции животных и растительных видов?
«СОПЛЯКИ»-ЗАХВАТЧИКИ
В августе Черное море похоже на наваристый суп. Только вместо клецок и масляных кругляшков вода заполнена медузами-аурелиями и студенистыми гребневиками мнемиопсисами, которых здешние рыбаки называют просто «сопляками». Нырнешь под воду и попадаешь в снежную пургу — в маску со всех сторон летят белесые полупрозрачные организмы. Некоторые отдыхающие брезгливо их отталкивают, другие уже привычно не обращают внимания…
— А ведь я помню время, когда в Черном море не было ни одного «сопляка», — говорит инструктор Севастопольского дайвинг-клуба Максим Овчаренко, который уже более четверти века обучает пловцов с аквалангом. — Вся эта гадость появилась в море в середине 1980-х годов, а до этого крымчане медуз видели только по телевизору. Ученые говорят, его завезли с балластными водами из Атлантического океана.
Гребневики, с виду похожие на обычные целлофановые пакетики, оказались настоящими монстрами по части еды. Плотоядный мнемиопсис съел практически весь зоопланктон, лишив тем самым пищи планктоноядных рыб. Тех стало меньше — лишились пищи хищные рыбы, дельфины. В итоге катастрофически упали уловы рыбаков — в начале 1990-х годов рыболовецкая отрасль ежегодно теряла до 350 — 400 миллионов долларов в год. На фоне общего экономического кризиса и распада СССР, казалось, на рыболовецких хозяйствах можно ставить крест.
Положение удалось исправить лишь после 1999 года, но это было вовсе не заслугой человека. Просто в Черном море появился еще один мигрант из Атлантики — гребневик Beroe ovata, который сам поедал мнемиопсисов. Этого нового гребневика провозгласили было «спасителем Черного моря», но радость оказалась преждевременной — последние две аномально холодные зимы едва не привели к исчезновению этого беспозвоночного «спасателя». К тому же стало ясно, что сокращение улова рыбы — лишь малая толика всех тех неприятностей, что может принести с собой агрессивный вселенец мнемиопсис. Как выяснилось, именно нашествие гребневиков способствует помутнению воды в Черном море, поскольку съеденный ими зоопланктон более не поедает мелкие водоросли. Кроме того, этот гребневик в процессе жизнедеятельности выделяет колоссальное количество слизи.
А помутнение воды означает снижение концентрации кислорода в воде.
— Экосистема Черного моря несколько лет балансировала на грани кризиса, — считает доктор биологических наук Михаил Флинт из Института океанологии РАН. — Опасность была связана с уменьшением поступления кислорода в верхние слои морской воды и со стремительным увеличением толщины сероводородного слоя, который за последние 15 лет вырос на 12 метров.
Напомним, что Черное море представляет собой самый крупный на нашей планете резервуар ядовитого сероводорода. Жизнь в море располагается лишь на поверхности, а вот глубже 130 — 150 метров море заполнено анаэробными водами, содержащими ядовитый сероводород. И «прорыв» этого ядовитого для всего живого слоя может привести к крупнейшей в истории человечества экологической катастрофе, последствия которой трудно даже спрогнозировать.
ПАЛЬМЫ НА ВОЛГЕ
С реальной опасностью инвазии (то бишь проникновения) чужеродных видов в сложившуюся биосистему россияне столкнулись еще в 1949 году, когда в Европу из США слу-чайно был завезен жук Leptinotarsa decemlineata, или просто колорадский жук, — страшный враг всех колхозников и садоводов, из-за которого, по данным РАСХН, некоторые области России ежегодно теряют до 40 процентов урожая картофеля. Сегодня же с проблемой агрессивных вселенцев мир сталкивается все чаще, а последствия, создаваемые чужеродными видами, становятся все серьезнее.
Вот несколько примеров: в Финский залив через Волго-Балтийский речной путь из Каспия проник хищный рачок Cercopagis pengoi. Рачок не просто забил собой все рыбацкие сети, но оказался мощным аллергеном — от контакта со слизью, которую рачок выделяет, рыбаки начинают отчаянно чихать и кашлять. Не меньшей проблемой стал и моллюск дрейссена Dreissena polymorpha, прибывший тем же маршрутом. Ракушка селится на твердых поверхностях, выказывая явное неравнодушие к железным конструкциям — водозаборным сооружениям, трубопроводам, забивая все вокруг собственной массой. В США дрейссена стал национальным бедствием для Великих озер Америки — на очистку труб, водозаборных сооружений, в том числе и атомных станций, ежегодно тратится около 400 млн долларов.
А вот из балтийского водного бассейна на юг — в Волгу и Каспий — мигрировал хищный мохноногий китайский краб Eriocheir sinensis, которого в Балтике разводили для лова. В Волге краб уничтожил всю прибрежную флору и фауну и даже угрожает прибрежным коммуникациям, прогрызая в бетоне норы. Но настоящий шок у жителей Поволжья вызвали растительные вселенцы из Саудовской Аравии — так, из-за жаркой погоды в самом центре Ульяновска разрослись стихийно возникшие пальмовые рощи. Пальмы растут группами — от 5 до 30 деревьев и достигают трех метров в высоту, а заботливые горожане для устойчивости даже подвязывают деревья к колышкам.
Однако вместе с семенами тропических растений в Россию приходят и тропические микроорганизмы — возбудители смертельно опасных заболеваний. В начале августа этого года в Ростовской области было зарегистрировано несколько случаев заболевания лихорадкой Западного Нила, типичной африканской болезни, возбудителей которой переносят тропические комары.
Чтобы понять, насколько чувствительны и масштабны могут быть последствия бесконтрольного переселения микроорганизмов, — один пример. От завезенного с балластными водами холерного эмбриона в 1991 году в Перу (Латинская Америка) умерло 10 тысяч человек, а общее количество заболевших перевалило за миллион. Прекращение туристических потоков и введение эмбарго на экспорт обошлись экономике страны в 770 млн долларов.
САНИТАРЫ ПРОТИВ ЭВОЛЮЦИИ
Именно после этой катастрофы мировое сообщество и среагировало на опасность дальнейшей инвазии чужеродных видов, и в 1992-м в Рио-де-Жанейро была подписана международная Конвенция о биологическом разнообразии. Через несколько лет в США и России были приняты свои законы о контроле над распространением вселенцев, а в 2002-м в Гааге были утверждены «Руководящие принципы по предотвращению интродукций и уменьшению воздействий чужеродных видов», согласно которым правительства всех стран обязаны остановить распространение опасных видов.
В том, как эти законы работают, сегодня может убедиться, к примеру, каждый житель Владивостока: на прошлой неделе Россельхознадзор из-за угрозы инвазии бабочек непарного шелкопряда — опасного вредителя леса — запретил всем портам Приморского края вести погрузочные работы в темное время суток. «С начала июня в крае сложилась критическая ситуация, вызванная небывалым распространением непарного шелкопряда, — объяснили свое решение в Приморском управлении сельхознадзора. — Теперь бабочки слетаются в порты на свет прожекторов и откладывают на судах яйца. Наши специалисты при осмотре лишь одного судна обнаружили свыше 70 тысяч бабочек и их яйцекладок, а это уже создает реальную угрозу распространения непарного шелкопряда в США, Канаде, Австралии — словом, по всем странам, куда отходят наши суда. Поэтому мы и были вынуждены усилить фитосанитарный контроль вплоть до отказа выхода в море зараженных судов».
Но чаще всего человечество может лишь бессильно наблюдать за миграцией животных, как это, например, происходит сегодня в Баренцевом море, где миграция вселенца — камчатского краба Paralithodes camtschaticus — стала причиной настоящего дипломатического скандала между Норвегией и Россией. Эксперимент по разведению камчатского краба в Баренцевом море был предпринят еще в конце 1950-х, когда в северные воды было выпущено 1,5 миллиона личинок, 10 тысяч экземпляров молоди и более 3 тысяч крупных крабов. Несколько лет подряд после этого ни ученые, ни местные рыбаки не обнаруживали камчатского краба, и лишь в 1974 году был зарегистрирован первый случай его поимки.
— А с 1990-х годов произошло то, что мало кто ожидал: вспышка увеличения численности камчатского краба, — рассказывает научный сотрудник Мурманского морского биологического института Лариса Павлова. — В настоящее время, по разным оценкам, численность популяции краба в прибрежье Баренцева моря достигает 12 — 15 миллионов особей. Правда, увеличение численности краба не особенно сильно изменило структуру донных сообществ — в рамках наших исследований мы наблюдали лишь сокращение численности некоторых видов рыб…
Не так давно эта армия крабов, основательно «почистивших» дно Баренцева моря, двинулась в сторону Норвегии, что вызвало в Скандинавии настоящую панику. «На русских лежит вся полнота ответственности за экологию нашего моря! — заявили прессе сотрудники норвежского Комитета по охране природы. — России следует вылавливать краба, и хотя мы не сможем вывести его совсем, можно значительно сократить его численность и предотвратить серьезные последствия для экосистем».
Однако примеров того, как человеку удалось изничтожить адаптировавшихся вселенцев и возродить популяцию аборигенных видов, практически не существует. С самым старым своим врагом человечество безуспешно воюет уже около 500 лет — это серая крыса, проникшая в Европу из Азии в XV веке. Кого сделает новым врагом человечества в XXI веке сочетание климатических факторов и человеческой неосторожности, пока неясно, но некоторые ученые уже подумывают о том, не как его победить, а как к нему привыкнуть. Что поделать — такова эволюция.