В следующем году будет 10 лет с тех пор, как девушка появилась на русской сцене, и с тех пор она у нас своего рода барометр, ценник, мера весов, по которой принято мерять талант в современном поп-искусстве.
Французский философ Жан Бодрийяр писал еще в начале 90-х, что общество потребления более всего пугается обнаружить в себе пустоту: в результате мы все сегодня живем в зубодробильном, бодром и бессмысленном ритме, навязываемом эстрадой, чтобы не дай бог не задуматься ни на минуту «о вечном», не обнаружить пустоту и «лишние» вопросы в себе. В новом альбоме Земфиры «Спасибо» нет даже так называемых боевиков — песен, сознательно написанных для радиостанций (песни «Мальчик» и «В метро», впрочем, уже крутят по радио), которые должны по всем законам шоу-бизнеса грохотать во время первых недель продаж нового альбома. Этот альбом, как и все ее прочие, абсолютно не считается со слушателем, но парадокс в том, что слушатель как раз за это ее и любит, и отличает от других. Посмотрим, конечно, окажется ли альбом коммерчески успешным. Но кое-какую победу — едва ли не большую, чем сам альбом, — Земфира уже одержала. За время своей карьеры Земфира последовательно опровергла два главных закона русского шоу-бизнеса, которые до ее прихода казались незыблемыми. Опровергла не столько своими песнями, сколько вообще своим отношением к жизни и творчеству.
Первый закон русского шоу-бизнеса гласил: нет бога, кроме Аллы Пугачевой. Русская эстрада с середины 80—x годов ХХ века (!) выстраивалась по закону той самой властной вертикали. Эта система, при которой вершина вертикали несменяема, неподотчетна и неподсудна, а все остальные певицы даже на уровне этики и эстетики стараются походить на божество, копировать его привычки, принципы, повадки. До 1998 года вся наша поп-музыка была совокупностью малых, средних, пониже и пожиже копий Пугачевой: ох, не случайно это ее божественное звание — Примадонна. Хотя больше оно подходит как раз ее бледным копиям, то есть дословно означает — быть ПРИ мадонне, ПРИ мамке, но никак не вместо или над. Таковы были все эти бесчисленные овсиенки, королевы, аллегровы, валерии, которые принципиально не могли предложить никакого альтернативного пути «на сцену», кроме как повторить с меньшим или большим талантом путь примадонны. Это не значит, что Пугачева плохая, вовсе нет. Плоха только ситуация без выбора. Западная модель шоу-бизнеса (которую внешне скопировал русский шоу-биз) построена именно на постоянной конкуренции 20 — 30 персонажей, друг другу равных в смысле возможностей: сегодня этот в рейтинге первый, завтра — второй и т д. Конкуренция! У нас же на музыкальном Олимпе Пугачева безраздельно властвовала в течение 30 лет. Худо-бедно пошалить в отрыве от примадонны разрешалось только рок-музыке, но любовь миллионов к Цою или Шевчуку длилась по большому счету не более трех-четырех лет. Это чем-то напоминает нынешнее состояние либералов, которые успели побыть кумирами на заре перестройки, а теперь борются за свои несчастные 5 процентов.
Но тут в 98-м пришла Земфира — без роду, без племени, без реверансов и без любовных скандалов. Уровень текстов, стилистика, музыка, вообще сам принцип постановки вопросов в ее творчестве были несравнимы с полусоветской эстрадой, которая умела только «радовать». Вся их якобы «современность» была туфтой: это как нельзя ярче продемонстрировал проект «Старые песни о главном», после которого стало ясно, что ничего лучшего, чем советский репертуар, новорусские звезды не способны исполнить.
А Земфира пела совсем про другое и по-другому. Она пела от лица тех людей, которые относились к музыке не как к «культурному до’сугу», а как к актуальному высказыванию о себе. Она пела для свободных, самостоятельных, не лишенных сердца и вкуса людей. У нас впервые появился шанс любить современника, живого человека на эстраде, а не изваяние (недаром в последнем романе Пелевина богиню Иштар зовут Алла Борисовна). Впервые со сцены пелось не про неземную любовь, с розами и грезами, а про нормальную, обывательскую: с запахом тела, с бычками затушенных сигарет, когда «куришь каждые пять» (Земфира). И про тоску, и про радость — как в жизни, как у людей. Недаром и короткое прозвище, данное безошибочно народной молвой Земфире — Зёма, производное от земляк: так в армии и на производстве наши люди обозначают родство по духу, а не только по месту рождения.
До Земфиры модель поведения эстрадной звезды была такая: на сцене ты шоколадный, ласковый, любишь всех «дорогих зрителей», поешь про «неземное чувство», а в жизни являешь пример вполне заурядного бытового хамства, плебейского презрительного отношения к пиплу. Земфира тоже не ангел, но она в отличие от постсоветской попсы не лицемерна. Она не скрывает своей ненависти к тем, кто не любит ее музыку — и начальник ЖЭКа, приходящий без спросу в помещение, арендуемое певицей Земфирой для репетиций в Факельном переулке Москвы (две недели назад), получает с разбега в живот от Зёмы лично — точно так же, как получил в глаз подполковник милиции на концерте в Киеве лет шесть назад. Все-таки баскетбольная выучка (Земфира в детстве играла за казанскую сборную) — это вам не бальные танцы.
Фактически Земфира стала могильщицей самой поп-культуры 90-х, ее эстетики: очень скоро, уже в начале 2000-х, от той попсы не осталось и следа — последним рухнул Киркоров после случая с Ароян и развода с Пугачевой: всем понятно, что какое-то время он еще продержится, но по 30 концертов во дворцах спорта бывшего СССР больше уже не будет. Все остальные его подельники рухнули еще раньше. Где сегодня поет Овсиенко? В клубе «Бешеные бабки»? А где это? На пару с Аллегровой и Шурой? А кто это?
Однако на смену одной вертикали пришла другая: с середины 2000-х власть в радиоэфирах и на экранах безраздельно захватила другая, еще более безликая и вездесущая «фабрика звезд», которая установила другой основной закон русского шоу-бизнеса, второй по счету: его можно обозначить как количество вместо качества. Неважно, какова эстетическая ценность того, что ты делаешь, важно, насколько часто ты появляешься на экране, часто ли о тебе говорят. Отсюда и напряженный, каторжный труд нынешних звезд: их главная забота состоит в том, чтобы попасть как можно в большее количество ток-шоу, побывать в роли экспертов всего на свете, поучаствовать во всех возможных забегах, заплывах, ползаниях по пересеченной местности и катаниях на коньках: главное — светиться, мелькать, заполнять собой все имеющееся теле- и эфирное пространство. Чем более убого твое творчество, тем чаще надо светиться, однако и среди приличных членов этого сообщества сегодня считается, что по-другому удержаться на сцене сегодня НЕЛЬЗЯ. В результате все известные люди в России вынуждены играть в эту утомительную, изнурительную игру, подсчитывая количество упоминаний о себе в течение месяца: от этого зависит твой гонорар, успех, благосклонность публики.
Земфира, как было сказано, опровергала и этот закон. Причем, как ни странно, опровергла своим молчанием. За те два с половиной года, что прошли с момента выхода предыдущего альбома, она не появилась ни в одном (!) ток-шоу, ни в одном телевизионном проекте, ни в одном кулинарном ристалище. Все это время она пыталась учиться на философском факультете МГУ. Попытка эта, правда, не закончилась ничем хорошим, но даже само это благое намерение стоит отметить — оно слишком сильно контрастирует с повседневным бытием ее коллег! Земфира пропала из эфира, но не пропали ее песни: на всех музыкальных радиостанциях ее крутили регулярно — хотя и не ежедневно.
Земфира наплевала не только на присутствие в эфирах, но и на святая святых — на регулярность выхода альбомов: один альбом в два с половиной года — это просто дерзость, это роскошь, это плевок в лицо работяжкам-портняжкам отечественного шоу-бизнеса, которые пекут по два альбома в год и по восемь клипов. А новый альбом Земфиры к тому же будет продаваться по совершенно другой, непривычной для нас схеме: выпуском альбома впервые будет заниматься не музыкальный рекорд-лейбл, а мобильный бизнес-триумвират: издательский дом «Коммерсантъ», сеть салонов связи «Евросеть» и сама Земфира. Неожиданна и технология продаж: первые две недели альбом будет продаваться только в киосках печати (вместе с новым журналом ИД «Коммерсантъ»), вторые две недели — в салонах связи и лишь потом поступит в продажу повсюду. Будет ли успешной эта технология в России — посмотрим: на Западе же ориентация на какую-то отдельную группу населения, а не на всех сразу — обычная практика. Таким образом, Земфира покушается даже на незыблемые с 90-х годов законы продаж дисков. Смелая девушка.
Земфира в течение последнего полугода гастролировала по Европе, в рамках тура. «А в России? — спрашиваю ее директора, известного музыкального критика Бориса Барабанова. — В России она дает в среднем по два-три концерта в месяц. — Это не мало? Ведь русский артист зарабатывает на гастролях, это общеизвестно». — «Она выступает, если ее устраивает сумма гонорара. Естественно, она довольно высокая». «А не упала ли стоимость Земфиры за эти два года?» — задаю подлый вопрос. «Не упала, точно. Пожалуй, что и выросла. А что до гонорара, который Земфира получит за новый альбом, можете написать дословно: это сумма, которой позавидует ЛЮБОЙ русский артист».
Рекламы особой, как мы можем видеть, ей и не нужно: потому что слушатель и зритель наш — он, конечно, заложник телеэкрана, но про себя все равно хорошо понимает разницу между талантом и популярностью.
Вы будете смеяться, но талант оказался сильнее. Земфира доказала, что в России возможна альтернатива: другой образ жизни известного человека, другой ритм творчества, другая бизнес-стратегия.
Пример Земфиры доказывает: если сегодня в большой политике или экономике альтернативный способ существования еще невозможен, то в «массовой музыке» уже вполне. «В России можно по-другому» — вот как коротко можно сформулировать то главное, что доказала нам всем Земфира всем своим существованием и творчеством.
«Спасибо» — лучшего названия для нового альбома и не придумаешь. Ей спасибо.
Фото ZEMFIRA.RU