Тут главное не искать ответы, а правильно задавать вопросы. С чего это вдруг В. Зубков, еще не севши в сани, со всего простодушного размаха заявляет, что, мол, не прочь и президентский полушубок примерить? И с чего это действующий президент, услышав такое невероятное для карьерного чиновника признание, сразу реагирует сугубо доброжелательно.
Пожар, что ли? Первое политическое действие премьера, противу всех правил, — смелое заявление президентских амбиций; первый политический отклик сверху — поддержка этих амбиций. Значит, так было надо. Причем срочно.
То, что решение было никакое не стратегическое, а чисто ситуативное, подтверждает история с зятем нового премьера — министром обороны Сердюковым. Только человек уселся как следует, замов вокруг рассадил, начальника Плесецка уволил, то есть вошел в курс, а тут раз, и тестя делают премьером. Значит, пожалуйте, уважаемый министр, в отставку! Такого мельтешения в путинской кадровой политике мы, кажется, еще не наблюдали. Как, впрочем, и столь скоропалительных заявлений.
Налицо минимум два административных прокола. Во-первых, не успели подумать, что есть статья 20 КЗОТа, которая не одобряет трудоустройства родственников и свойственников под одной административной крышей. И еще статья 21 закона о госслужбе, где примерно то же самое повторено конкретно в адрес чиновников. Правда, не чиновников категории «А», и не об отношениях тесть — зять, так что формально препятствие можно было бы объехать на кривой козе. Но все равно не очень красиво выходит. И, во-вторых, на то в администрации президента и учрежден юридический отдел, чтобы подобные шероховатости устранять не после, а до публичных кадровых решений. Видимо, ответственное решение состоялось помимо юристов. Или времени было в обрез, или утечки опасались. А скорее и то, и другое вместе.
Некоторая судорожность чувствовалась и в отставке Фрадкова, перед которой последовал массированный слив про будущее премьерство Сергея Иванова.
Рассуждать на этом фоне о том, уволят Зурабова или не уволят — значит покорно вестись на тупую административную разводку. Похоже, на самом деле мы имеем дело с чем-то более существенным. Скорее всего, была в экстремальном режиме пресечена попытка какого-то из кланов перехватить инициативу за спиной у президента. Тогда мы скоро увидим не просто удаление отдельно взятых министров из отдельно взятых кресел, а системную чистку административного аппарата с последующим закатом одного из вице-премьеров. Как это случилось с генпрокурором Устиновым, который в режиме столь же непредсказуемой рокировки поменялся местами с министром юстиции Чайкой. После чего громогласный Устинов стал тишайшим, а у нового генпрокурора Чайки отобрали главный козырь — следствие, с помощью которого можно было без проблем нейтрализовать любого политического противника.
То, что Зубкова в ударном порядке представили как нового и, следовательно, самого перспективного преемника — конечно, сигнал. И уж точно не нам с вами, не журналистам и не Западу. Сигнал той группе бюрократических игроков, которая в центре и на местах готова уже была выстроиться «свиньей» (вслед за С. Ивановым? За каким-то иным лидером в правительстве?) и решительно двинуться к высотам думской избирательной кампании. Сигнал понятен: вы, господа, ошиблись с лидером. Кто бы он ни был, ему не светит. Ибо светит Зубкову. Разоружайтесь!
Тогда понятно, почему горячка.
Если так, Зубков, конечно, фигура абсолютно промежуточная. Промежуточность ничуть не исключает, что он и впрямь может стать президентом. Пожалуй, она даже увеличивает шансы: нет ничего более постоянного, чем времянка.
Пока же задача нового премьера, устранив или изолировав проколовшихся на фальстарте амбициозных выскочек, обеспечить единение административного ресурса в центре и на местах для организации эффективной избирательной кампании в пользу партии власти. Игры с двухпартийностью отложены до следующего избирательного цикла: Миронов не успел или не сумел, региональные начальники не смогли или не научились работать на две партии власти, а рисковать нельзя. Правительство, как предвыборный штаб, и губернаторы, как генералы на фронтах, должны быть отмобилизованы и выстроены, чтобы работать без внутренних дрязг, утечек, конкуренции и воровства на одну партию. Эта задача, вероятно, была не по плечу Фрадкову. А Зубкову, возможно будет по плечу. От него не требуют прорывных решений в области экономики, реформ и стратегического планирования. От него требуют обеспечения дисциплины, учета и контроля. Это как раз его профессия. Да и по возрасту он самый старший человек в правительстве, с социалистической закалкой. Социализм, как учил нас В И. Ленин, — прежде всего учет и контроль. Так что все сходится.
Чтобы решить задачу, новому премьеру понадобится время — не меньше 2 — 3 месяцев. Так что срочность и отсюда тоже. Но это не все.
Планируя скорее не слишком далекий и не слишком долгий отход в сторону от вертикали, президент Путин, с одной стороны, крайне заинтересован в получении конституционного большинства лояльной «Единой Россией». С другой стороны, сейчас вовсе не в его стратегических интересах чрезмерное усиление какого-либо одного из действующих политических институтов — хотя бы и ручной партии. Президент в последние месяцы решает задачу, принципиально противоположную той, которую решал на протяжении 7,5 года. А именно, разрушает вертикаль власти. Разделяет, чтобы властвовать, не находясь формально на вершине.
ЮВЕЛИРНАЯ РАБОТА
Вертикаль — это хорошо, когда она под тобой. Ты контролируешь и суд, и закон, и прокуратуру, телевидение… А когда она под кем-то другим, это плохо. Потому что тогда все, от суда до телевидения, к тебе безразличны и даже враждебны. Будет сверху команда — вываляют в компромате, осудят, разденут донага и посадят. И никто не защитит от поклепов и наветов, потому что вертикаль выстроена не чтобы рядовых граждан защищать, а чтобы обеспечивать комфортное существование ее архитекторов и обитателей.
Так что уходить в принципе нельзя. Такие конструкции не предусматривают возможности ухода. Но, с другой стороны, уходить надо.
В общем, парадоксальная ситуация. В полностью авторитарном государстве хозяин вертикали ее бережет, лелеет, ни на минуту не расстается до самой смерти. Правильно: отойдешь за угол по делам, вернулся, а она уже под другим. И тебя уже разыскивают как виновника всех народных бед, потому что должен же кто-то ответить за все?! Но у нас-то в России ситуация не полностью авторитарная! Поэтому Владимир Путин, коль скоро ему кажется неприличным игнорировать Конституцию, должен каким-то образом обозначить перерыв в своих властных полномочиях. Но при этом, конечно, не упустить рычаги реального контроля. Для этого есть только один способ: найти максимально лояльного преемника, на всякий случай максимально ослабить его политические позиции и как можно теснее окружить сильными, влиятельными, но все же недостаточно могущественными лоббистскими группами, чтобы каждая из них в одиночку не могла претендовать на власть. Но все они между собой конкурировали и сдерживали бы нового президента от неразумных попыток нагнуть вертикаль под себя.
Действительно, уникальная задача. Решали ее многие виртуозы власти, но не решил, кажется, никто.
Тем не менее нечто похожее на выравнивание игроков по росту и весу действительно имеет место: ЕР» усиливается, правительство слабеет, губернаторы ослаблены, потенциальный преемник выглядит гораздо слабее предшественника, а рядом укрепляются такие гиганты. как Рособоронэкспорт с Чемезовым во главе, следственный комитет (Бастрыкин), «Роснефть», «Газпром» и многие-многие другие. При условии их ужесточающейся, но не имеющей завершения конкуренции необходимой станет фигура умного и опытного человека, который хоть временно без работы, но обладает уникальными навыками разруливания внутриэлитных конфликтов. На фоне не слишком сильного преемника.
Тогда Путин и после 2008 года остается в центре внимания, с уважением и безопасностью… Может быть. Но может быть, и нет.
Но в любом случае при таком повороте просматривается некоторое торможение плановых работ по возведению вертикали. Откат от единоличной власти к коллективно-олигархической. С той несущественной разницей, что среди нынешних олигархов есть и не чуждые крайней патриотической риторики.
Диковатая модель восстановления олигархии (а потом, при нормальном ходе событий, через появление более мелких и многочисленных конкурентов — и к демократии) заставляет задуматься: а верны ли наши детские представления о том, что восставший народ сам завоевывает себе свободу и демократические институты? А что если азы буржуазной демократии способны формироваться внутри элиты? Вовсе не оттого, что элиты такие добрые и гуманные, а оттого, что при некоторых ограничениях (например, не хочется резать соотечественников или совсем уж откровенно врать в глаза) им иначе не удается решить проблему совместного выживания?
Тогда все начинает выглядеть немного не так, как мы привыкли. И роль ограничений в поведении элит оказывается неожиданно значительной. Если так, то и наш журналистский труд не вовсе лишен смысла.
Все равно, кто премьер
Каждое новое правительство имеет все меньший лимит надежд
Исследование Левада-центра, посвященное отставке кабинета Фрадкова и назначению нового премьера, комментирует Лев ГУДКОВ, руководитель Левада-центра
— В результатах, которые мы получили, нет ничего неожиданного. Большинство людей (60 процентов) не были готовы к смене правительства и удивлены самой манерой назначения, присущей скорее стилистике спецоперации, настороженным отношением к населению, к обществу. Или, если хотите, отсутствием политической ответственности правительства перед обществом. Люди воспринимали это как явно верхушечное назначение, никак не связанное с проблемами их жизни. Поэтому реакция такая — событие само по себе неожиданное, но никакими общественными обстоятельствами или причинами не мотивированное. Отношение к правительству Фрадкова довольно сдержанное, если не сказать негативное. Относительное большинство — 39 процентов против 30 — считают, что правительство и надо было отправить в отставку, потому что оно плохо справлялось со своими обязанностями.
Можно ли сказать, что людям все равно, кто будет премьером?
Да. Раз нет ответственности властей перед обществом, раз люди понимают, что это чисто конъюнктурное решение, обусловленное приближающимися выборами, то они и не считают, что смена в верхах как-то может отразиться на их жизни, на положении дел в стране.
Этакая покорность жертвенного агнца?
Скорее понимание, что это связано лишь с какими-то интригами наверху, а потому реального влияния на их жизнь, на уменьшение, например, коррупции или, скажем, бюрократического произвола иметь не будет.
Прошлые исследования Левада-центра показали: правительство само по себе слабо влияет на жизнь людей. И люди не связывают с его работой изменения к худшему или к лучшему.
Тут ситуация посложнее. На правительство возлагают ответственность за все ошибки и просчеты. А президенту приписываются все достижения, поскольку его рейтинг держится на надеждах, а не на реальных результатах политического руководства. Здесь мы видим, как в общественном мнении работает механизм разгрузки президента от ответственности.
А чем же тогда мы объясним то, что люди ожидают изменений к лучшему в работе правительства? 32 процента респондентов говорят, что правительство Зубкова будет более эффективно, чем правительство Фрадкова, решать проблемы, стоящие перед страной.
Если мы посмотрим на оценки всех других правительств, то увидим, что уровень надежд и ожидания лучшего с каждым правительством падает. В этом отношении выше всего оценивалась деятельность правительства Примакова и Касьянова.
Потому что они были в начале этого процесса?
Да. И у Касьянова вообще по всем статьям более высокие оценки. 52 процента респондентов считали, что никаких оснований отправлять в отставку правительство Касьянова не было. А у Фрадкова только 30 процентов. И напротив, 21 процент считал, что Касьянова надо отправить в отставку, — против 39 у Фрадкова. То есть протестный фон у Фрадкова почти вдвое больше. Вообще говоря, надежды на правительство с каждой его новой сменой снижаются. И люди меньше всего ожидают от власти изменений к лучшему.
Почему же? Ведь опрос показывает, что 45 процентов опрошенных ждут от властей социальных реформ.
Эти надежды слабеют. Для россиян в целом на первом месте среди множества критериев оценки работы правительства всегда стоит способность руководства страны решать реальные проблемы повседневной жизни людей — социальная защищенность, повышение уровня жизни. Причем значимость социальной составляющей в ожиданиях людей растет постоянно. В 1998 году только 27 процентов называли это направление среди приоритетных. А в 2007-м — 45 процентов.
Но ведь по сравнению с 1998-м наша защищенность как раз выросла! И уровень жизни стал выше, и уверенность в завтрашнем дне появилась. Почему же сейчас потребность в социальной защищенности повысилась?
Люди не видят в этом направлении больших изменений. Хотя действия и жесты правительства, демонстрирующие заботу о людях, приветствуются. Национальные проекты были оценены очень высоко и прибавили президенту 10 — 15 процентов популярности. Но вместе с тем люди полагают, что деньги, выделенные на национальные проекты, будут использованы неэффективно либо растрачены, а контроль за распределением этих средств будет слабый.
Можно сравнить пессимизм наших респондентов с отношением к власти людей в других странах? Может, это неверие в лучшее — вообще сегодня типичная оценка обществом власти?
Нет, что вы. Существует принципиальная разница между нашими настроениями и в развитых европейских странах. Уровень и ответственности, и участия, и готовности включиться в политическую борьбу, требовать, настаивать, поддерживать те партии, которые выдвигают более конкретные требования и программы, там гораздо выше. Это показали, например, недавние выборы во Франции.
Беседовала ЕКАТЕРИНА ДАНИЛОВА