В советской традиции Великий Октябрь представлял собой всенародный порыв к социалистическому будущему, который разметал защитников буржуазного мира во главе с опереточным Керенским.
Сегодня те же события приняли прямо обратную, но столь же двухцветную окраску — последний бой демократии перед лицом наступающего тоталитаризма под кровавым знаменем коммунизма.
В действительности все было гораздо сложнее и по-человечески — драматичнее. Люди, осаждавшие Зимний дворец, считали себя куда большими демократами, чем его защитники. А правительство Керенского не было демократическим — оно самочинно сосредоточило в своих руках всю исполнительную и законодательную власть до Учредительного собрания (которое все не созывалось и не созывалось). И главный парадокс этих дней — лидерами антибольшевистского сопротивления были как раз сторонники социализма, симпатизировавшие и коммунистическому идеалу, — социалисты-революционеры (эсеры) и социал-демократы (меньшевики).
Но они видели, что путь к социализму — обществу без господствующего над трудящимися класса — лежит через демократию и согласие большинства трудящихся. Самым страшным для социалистов было допустить раскол среди самих трудящихся масс. Если они передерутся, начнется гражданская война, власть сама собой окажется в руках военных, и выиграет российский Бонапарт. А вот большевики как раз не боялись гражданской войны, надеясь увлечь на свою сторону большинство рабочих и значительную часть крестьян — с такой силой никакая «реакция» не страшна. Дело в том, что социально-экономический кризис и усталость от войны достигли таких масштабов, что миллионы людей переходили из-под влияния умеренных социалистов (эсеров и меньшевиков) под руку радикалов — большевиков и анархистов.
Умеренные социалисты и сами были в этом виноваты. Народ требовал преобразований, а социалисты все откладывали их «до Учредительного собрания». Ведь если начать — наверняка значительная часть общества окажется против. Правое крыло социалистов во главе с премьер-министром эсером Керенским надеялось договориться с либералами — партией кадетов. Получалось идиллическое единение «труда» и «капитала». Но к осени стало ясно, что тянуть с реформами дальше нельзя, а договориться социалисты и кадеты не могут. Тогда лидер эсеров В. Чернов и такие левые меньшевики, как Ю. Мартов, стали выступать за создание правительства без кадетов, которое сможет действовать более решительно и перехватить инициативу у большевиков.
ПОСЛЕДНИЙ ШАНС МИРА
Кадеты, в свою очередь, надеялись на установление «твердого порядка» главнокомандующим Л. Корниловым. Однако такой «пиночетовский» вариант либеральных реформ не удался — когда 26 августа Корнилов попытался отодвинуть Керенского от власти, оказалось, что самоорганизация рабочих и солдат — Советы — куда сильнее, и «корниловщина» провалилась. Агитаторы-социалисты и большевики сумели убедить солдат, что не стоит воевать с братьями-рабочими. Кадеты оказались замешаны в этом «ГКЧП», и теперь лидеры социалистов были категорически против коалиции с ними как с «заговорщиками».
Лидеры левого крыла социалистов заговорили о том, что нужно заменить кадетов на большевиков, сделать правительство ответственным перед Советами (хотя бы до Учредительного собрания), что сделает власть куда устойчивее, предложить всем воюющим странам мир без аннексий и контрибуций, начать земельную реформу и ввести государственное регулирование хозяйства. Эти требования предвосхищали политику большевиков после Октябрьского переворота. Но было принципиальное отличие — такие сложные преобразования без ожесточенных конфликтов может провести только широкая коалиция левых сил, опирающаяся на большинство рабочих, крестьян и разночинной интеллигенции.
Перспектива такого мощного союза была настолько соблазнительна, что даже Ленин, находившийся в Финляндии после июльских событий, признал желательность союза большевиков, эсеров и меньшевиков. Еще последовательнее за такой союз выступал правый большевик Л. Каменев. Казалось, возник шанс отойти от края пропасти гражданской войны. Для создания новой власти, ответственной перед самоорганизацией трудящихся, созывалось специальное Демократическое совещание. Но ничего из этого не вышло.
Керенский демонстративно сорвал планы создания более левого правительства. Этим он сохранил свою власть, но почти совершенно лишил правительство опоры даже в собственной партии.
Правительство потеряло опору в активной части общества как раз в тот момент, когда Керенский считал свое положение наиболее устойчивым. Керенский разгромил левых в июле и правых в августе, обвел вокруг пальца наивных политических говорунов в сентябре. Еще два месяца, и он торжественно откроет Учредительное собрание, проведя корабль демократии сквозь бури и грозы…
ПЕРЕВОРОТ: ЗА, ПРОТИВ, ВОЗДЕРЖАТЬСЯ?
Под давлением снизу 10 октября ЦК большевиков поддержал курс на вооруженное восстание. Однако часть ЦК продолжала сопротивляться этому курсу — неудача вооруженного восстания на этот раз могла привести к полному разгрому партии. Наиболее последовательно эту позицию отстаивали Л. Каменев и Г. Зиновьев.
В ходе напряженной внутрипартийной борьбы радикальное течение возобладало, но и умеренные большевики сохранили влияние. В этих условиях центральной фигурой в руководстве ЦК большевиков оказывается недавний меньшевик Л. Троцкий, политический вес которого вырос еще и потому, что этот ветеран советского движения занял пост председателя Петросовета. Троцкий поддерживал идею скорейшего захвата власти, но настаивал, что этот акт должен быть совершен от имени съезда Советов и потому приурочен к нему. Съезд был удобным политическим прикрытием переворота, так как лозунг «Вся власть Советам» к этому времени вновь приобрел большую популярность. Советы в тот период были олицетворением демократии — органами самих трудящихся.
В конце 1917 г. — начале 1918 г. лидерам большевиков приходилось делить власть с другими советскими движениями — от левых эсеров до анархистов. Они вместе действовали в штабе восстания — Военно-революционном комитете. Этот союз обеспечил советской власти победу в скоротечной гражданской войне осенью 1917 г.
Большевики стремились представить захват власти как ответ на угрозу реакции, и поведение Керенского как нельзя лучше способствовало этому. Он продолжал считать, что обладает военным перевесом над большевиками. 24 октября правительство объявило о закрытии большевистской прессы и приказало верным частям занять ключевые пункты города. А. Керенский не понимал, что он потерял поддержку и слева, и справа. 25 октября большевики перешли в контрнаступление.
Большевистский переворот протекал в условиях относительного равнодушия тех сил, которые спустя год будут вести с большевиками войну не на жизнь, а на смерть. А осенью 1917 г. «расчетливые» политики были уверены, что большевистская авантюра не может продлиться долго. Правительство Ленина или падет под ударами контрреволюционеров, или уступит власть Учредительному собранию.
Опорой правительства были юнкера, часть офицерского корпуса (впрочем, недолюбливавшего Керенского за приказ об аресте Корнилова), женский батальон и казаки. Но казаки и часть женского батальона ушли, не понимая смысла борьбы. Сил юнкеров и офицеров явно не хватало, чтобы удержать гигантское здание Зимнего против напиравших со всех сторон красногвардейцев, солдат и матросов. Никто не хотел умирать, так что враждующие стороны брали в плен друг друга, но стреляли больше поверх голов. Керенский отправился на фронт, чтобы привести в Петроград верные ему войска и раздавить большевиков. К утру 26 октября хлынувшие в коридоры дворца сторонники советской власти арестовали министров.
Другой центр сопротивления перевороту образовался в городской Думе, где социалисты во главе с Н. Авксентьевым и А. Гоцем создали Комитет спасения родины и революции (КСРР). Колонна демократической интеллигенции, в основном эсеров и меньшевиков, двинулась по Невскому проспекту вызволять Временное правительство. Но отряды Красной гвардии преградили им дорогу, и пришлось вернуться назад.
Страсти кипели и на II съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, от имени которого, собственно, и делался переворот. На его открытие прибыло не менее 739 делегатов, из которых большевиков было только 338. Это соотношение давало явные преимущества правым большевикам и левым эсерам, которые оказывались в центре политического съезда и надеялись все-таки добиться компромисса всех левых сил. Но представители меньшевиков и эсеров покинули съезд в знак протеста против начавшегося переворота, и инициатива на съезде перешла к Ленину. Он возглавил правительство, ответственное перед съездом Советов и его многопартийным исполкомом.
ПЕРВЫЙ РАУНД
Когда партия большевиков захватила власть в Петрограде, мало кто из их противников думал, что это надолго. Сами большевики утверждали, что взяли власть до Учредительного собрания и готовы разделить ее с другими левыми партиями. Петроград тут же был парализован забастовкой служащих. Эта первая кампания гражданского неповиновения большевистской эпохи вошла в историю как «саботаж». В городе начались разгромы винных складов. Многие воинские части по-прежнему сохраняли нейтралитет. Власть большевиков могла пасть в любой момент. 29 октября несколько сот юнкеров захватили Инженерный замок и телефонную станцию. Только полная ничтожность их сил позволила ВРК быстро справиться с выступлением.
Многое зависело от Москвы. 25 октября пробольшевистские части здесь попытались захватить власть, как в Петрограде. Но образованный городской Думой Комитет общественной безопасности во главе с городским головой эсером В. Рудневым и полковником К. Рябцевым сумел мобилизовать юнкеров и часть солдат, после чего в городе развернулись бои, противники большевиков заняли Кремль. При этом пролилась кровь, стороны еще сильнее ожесточились друг против друга.
Тем временем Керенский получил от ставки отряд генерала Краснова в несколько сот казаков и двинулся к Петрограду. Большего премьеру ожидать было трудно — часть офицерства не могла простить ему конфликта с Корниловым, солдаты неудержимо рвались домой и потому поддерживали большевиков. Премьер потерял к этому времени поддержку даже собственной партии эсеров.
Социалистические партии в этих условиях боялись не столько большевиков, сколько казаков Краснова. Казаки же вовсе не желали восстанавливать власть социалистических партий в лице Керенского. В этих условиях большевики становились своего рода компромиссом между сторонниками твердой руки и революционной демократии. Наткнувшись на сопротивление матросов на Пулковских высотах, Краснов отошел. Вскоре казаки поладили с матросами и красногвардейцами на том, что защищать Керенского не стоит, и разошлись, а Керенский бежал (31 октября). Но бои в Москве продолжались.
Еще на съезде Советов Всероссийский исполком железнодорожного профсоюза (Викжель), контролируемый социал-демократами и беспартийными рабочими, заявил о необходимости примирения враждующих сторон. 28 октября начались консультации между большевиками и Викжелем. Под угрозой всеобщей стачки Викжель заставил сесть за стол переговоров представителей большевиков, КСРР и социалистических партий. Стремясь прекратить гражданскую войну, Викжель приостановил переброску войск по железной дороге. В планы железнодорожников входило создание «однородного социалистического правительства», которое отличалось бы от Временного правительства отсутствием кадетов и наличием большевиков. В центре такого правительства могли оказаться уже не Ленин и Троцкий, а Каменев и Чернов. Под давлением Викжеля даже КСРР согласился на однородное социалистическое правительство и отказался от поддержки Керенского.
Проект многопартийного социалистического правительства устроил большевистскую делегацию во главе с Л. Каменевым, однако вызвал взрыв возмущения со стороны Ленина и Троцкого. ЦК большевиков раскололся, но перемирие было сорвано, и большевистские части возобновили наступление в Москве. После артобстрела Кремля 2 ноября антибольшевистский комитет в Москве капитулировал. Его лидеры остались на свободе. Это был еще относительно вегетарианский период.
В ноябре — декабре 1917 г. тыловые гарнизоны и вооруженные дружины большевиков, левых эсеров и анархистов захватили власть в большинстве крупных городов России. Эта серия переворотов была названа «триумфальным шествием советской власти». Серьезное сопротивление продолжалось только на окраинах России. Но большевики добились главного — они сумели отождествить власть своей партии (первоначально — с младшими, ведомыми союзниками) с властью Советов и социализмом. Советская власть стала псевдонимом коммунистического режима.
Фото: ПЕТР ОЦУП/АРХИВ «ОГОНЬКА»; И. КОБОЗЕВ/АРХИВ «ОГОНЬКА»; АРХИВ «ОГОНЬКА»