В деревенском клубе холодно и тихо. Таисия Павлова поднимается в кинобудку и кричит: «Надька, дверь закрой, я стартую!» Надька, она же Надежда Иванова, мать двоих взрослых сыновей и по совместительству директор Дома культуры, ворчит: «Ишь, раскомандовалась, посмотрите на нее», но дверь закрывает. Садится в первый ряд и дает команду: «Поехали, подруга». Гаснет свет. На экране появляются титры черно-белого документального фильма «К земле возвращается хозяин».
«Благодаря известной всем советским людям «Программе-100» в Орловской области поднимают сельское хозяйство, — говорит диктор. — Сотни домов построены во многих районах, проведены дороги, газ, канализация. Заброшенные деревни оживают… Особой гордостью перестройки орловчане по праву считают поселок Жилино, который строители возвели за 18 месяцев».
«Нас показывают», — объясняет Надежда. Она смотрела этот фильм много раз, но до сих пор волнуется, когда видит свою улицу с тогда еще тоненькими саженцами вдоль заборов. Как же они с мужем ликовали, получив ключи от небольшого коттеджа! Бегали из комнаты в комнату и непонятно кого спрашивали: «Это наше? Все наше?»
В 1987 году о необычном поселке написали в газете «Правда», даже по телевидению бросили клич: «Приезжайте в Жилино!» Тысячи писем приходили директору совхоза и все начинались одинаково: «Выбираю деревню на жительство. Примете?» Принимали не всех. Претендентам устроили серьезный конкурс, и персональные приглашения на переезд получали только самые квалифицированные специалисты. Еще одним условием был возраст претендентов — до 28 лет. Совхозу были нужны сильные и перспективные кадры.
ТАКАЯ РАДОСТЬ, ТАКОЕ СЧАСТЬЕ
— Представляете, что это такое — собрать в одном месте полтыщи молодежи? — смеется Надежда. — Ох и гудели мы тут. Нас так и называли — Сучья деревня.
Таисия тоже вступает в разговор. Она приехала сюда с Украины с мужем и двумя детьми. Муж, который до этого вел себя весьма благопристойно в маленьком селе, в Жилино вдруг ошалел. Хрупкая мужская психика не выдержала такого обилия красавиц на один квадратный метр — ушел муж к другой. А супруг «другой», в свою очередь, тоже сбежал в новую семью. Но и Таисия внакладе не осталась — сошлась с трактористом. В тот первый год многие, даже самые благонадежные комсомольцы, разводились. Начальство ничего не могло поделать с этой рокировкой — то и дело кто-то переезжал из синего коттеджа в зеленый, то и дело кто-то тащил вещи с улицы Строителей на Минаева, с Минаева на Лесную.
А вот директору школы Татьяне Ильиновой удалось сохранить семью в нестабильной обстановке. Поэтому в ее воспоминаниях молодое Жилино предстает раем на земле: «Все мы, переселенцы, сразу сдружились. Гуляли вместе на свадьбах, отмечали рождения детей, становились кумовьями. Поселок весь играл, такой красивый, современный. Делегации к нам приезжали — с Кубы, из Америки, соцстраны все. Мы были образцово-показательными. Гордились своими домами, своей работой. Такая радость была, такое счастье. Что и говорить — мы до сих пор очень близки».
Татьяна начинает перечислять, кто откуда приехал: «Листьевы, что напротив нас живут, — из Казахстана. Леоновы — из Сибири. Булавкины — из Иваново, они до сих пор окают. Я Васильевне так и говорю: «Тебе бы, дорогая, диктанты у нас в школе проводить: как скажешь «корова» — ни один школьник не ошибется». Татьяна жалеет, что Советский Союз развалился: «Мы, учителя, кое-как удержались на плаву, а вот колхозникам туго пришлось. Если бы не это, то поселок наш сейчас, может, в два раза больше был бы. Строили бы новые дома, увеличивали бы надои, радовались. Но количество жителей за эти годы не увеличилось. Как было семьсот, так и осталось. То на то и вышло».
Двадцать лет назад, когда на открытие поселка приезжал Михаил Горбачев, именно дочь Татьяны, юная школьница с белыми бантами, вручала ему цветы. Сейчас Оксана Хакимова преподает французский язык в той самой жилинской школе. Живет вместе с мужем и сыном неподалеку. «Я бы хотела, чтобы Михаил Сергеевич снова приехал к нам, — улыбается она. — Уж цветы для него мы бы точно нашли. Мы приглашали его, но он не ответил. Вы уж там напишите ему, пусть приезжает. Посмотрит, что тут изменилось за 20 лет».
НАШИ БАБКИ
За эти годы поселок практически не изменился внешне. Та же школа с теми же рисунками «В добрый путь!» на стенах. Та же библиотека, три многоквартирные трехэтажки и три улицы с домами усадебного типа. Разве что ресторан закрыли — никто в него уже не ходит. И деревья стали большими.
Детский сад тоже на месте. Вот только вместо сотни сейчас там всего 14 детишек — поселок постарел, молодежь перебирается в город. В Жилино работы нет — хозяйство давно признали банкротом, возродить Нечерноземье не получилось. В общем-то Жилино вернулось к тому, с чего начинало: обычная деревня России, в которой доживают свой век старики.
— Нас теперь бабками называют, — усмехается Надежда Иванова. — Так странно… Недавно готовили концерт к юбилею поселка, и, слышу, молодые парни шепчутся: «Опять на сцену наши бабки попрутся». А раньше, в наши годы, какая самодеятельность была! Конкурсы всякие придумывали, идеями фонтанировали, планы строили… Потом — пшик! Накрылся наш энтузиазм медным тазом. В кино никого нельзя уговорить прийти, все по домам как сычи сидят. Фермы совхозные закрыли, коров продали, свиней на мясо пустили. А овцы? Какие овцы у нас племенные были, медали всегда брали. Эх…
Односельчане, правда, считают, что Надежде грех жаловаться — ее семья одна из немногих, кому удалось вписаться в новую экономику. Глава семейства, Юрий, стал фермером, имеет немного земли, у него с десяток своих рабочих. Но Ивановы утверждают, что дела идут не очень хорошо — закупочная цена у зерна низкая, в этом году, например, выгодно продать его не удалось. Так что сидят теперь, ждут, может, что изменится: «Приличный комбайн стоит 10 миллионов. Это сколько ж зерна надо продать, вы представляете? Поэтому латаем ту технику, что с советских времен осталась. А что будет дальше — не знаем».
Два года назад рядом с поселком открылась частная птицефабрика. Кардинально ситуацию с трудоустройством она не изменила — всего 50 рабочих туда приняли. Но фабрику с гордостью показывают всем гостям — вот, мол, и у нас кое-что производят. Не совсем пропащие мы. Недавно Егор Строев, инициатор той самой «Программы-100», приезжал, так его тоже к курочкам отвели. Не известно только, понял ли губернатор, что курочки обитают в бывших коровниках, в тех самых, на которые в советское время он возлагал такие большие надежды. Но людям платят на птицефабрике по 6 тысяч, и это уже предмет для гордости.
Все остальные работоспособные жители поселка уезжают в Москву, на заработки. Работают в охране, даже женщины. Бизнес этот считается прибыльным: за две недели столичной вахты получают жилинцы по 15 тысяч рублей. С этими деньгами возвращаются домой, к семьям, а через две недели — снова в Москву. Бывает, что уезжают оба родителя и младших детей оставляют на старших, подростков. А что делать?.. Но коттеджи свои никто продавать не торопится — все-таки жилье это считается комфортным, все удобства, вода горячая даже имеется, спасибо СССР. «Даст Бог, дети в городе смогут устроиться, — говорят, — а мы уж тут как-нибудь дотянем». Дотянуть до пенсии — мечта почти всех жилинцев. Тогда можно будет спокойно собирать грибы и наслаждаться рыбалкой — места тут красивые, воздух чистый, если не считать птицефабрику. Что еще человеку нужно на закате жизни?
ВОТ ОНО И ПРОЛЕТЕЛО
Итак, Таисия крутит старое кино, а Надежда комментирует: «Смотрите, смотрите, Горбачев в магазин наш зашел… Валька! Вон Валька наша за прилавком, колпак напялила. Ох, помню, колбасы в магазин привезли, масла, всего. Потом сложили все опять в коробки — и назад, в Орел. Но я успела урвать филе трески». Очень тогда областные власти в показухе преуспели. В детский сад даже аквариум с рыбками откуда-то притащили, это в ноябре-то. Как только Горбачев уехал — уехали и рыбки. Но кое-что осталось. Например, ковры в Доме культуры. И шкафчик в фельдшерско-акушерском пункте».
Глава сельского поселения Александр Жульков нервничает: «Ну вы этих не больно-то слушайте. Мало ли что раньше было. У нас и сейчас достижения имеются. Нам, например, удалось сохранить всю социальную сферу. Мы создали новое коммунальное предприятие, так что в домах по-прежнему тепло, все в порядке». Александр Сергеевич протягивает нам несколько бумажных листков — речь, которую он произнес накануне, во время заседания по случаю празднования юбилея поселка: «Двадцать лет — много это или мало? Для человеческой жизни — много, а для истории — мгновение. Вот оно и пролетело… Люди уверены в завтрашнем дне, в стабильности страны, в том курсе, который обозначил президент и политическая партия «Единая Россия».
«Тихо вы!» — грозит нам Надежда, и мы выходим на улицу, чтобы не мешать. А они остаются: две женщины, Надя и Таисия. Две подруги в пустом кинозале, сидят, прижавшись друг к дружке, и слушают Горбачева, который сообщает: «Пошли дела. И мы это почувствовали». Они, эти двое, вскрикивают, когда узнают знакомых, тех, кто остался, и тех, кто уехал. Вспоминают свои мечты и свое счастье. Улыбаются, глядя на свою молодость.