На сцене театра Олега Табакова — премьера «Процесса» Франца Кафки
Кто подставил Йозефа К.?
В основе спектакля режиссера Константина Богомолова — история Йозефа К., которого ни с того, ни с сего арестовывают. Невиновность героя не имеет никакого значения, ибо «вина» не является ни следствием правонарушения, ни отклонением в поведении. «Вина» содержится уже в самом существовании. Невиновны только те, кого больше нет. В спектакле Йозеф К. (Иван Шибанов) бродит среди живых трупов, заштопанных со спины грубыми нитками. Моральные и физические уроды окружают чопорного прокуриста: пытаются его соблазнить, обворовать, нарисовать. Каждый актер исполняет несколько ролей. Евдокия Германова (на фото) создает гротескные образы фрау Грубах и директора канцелярии. Потусторонность нарисованного режиссером мира подчеркивается огромными зеркалами на сцене. Герои выходят ниоткуда и исчезают в никуда. Тема закона и судебной машины занимает почетное место в спектакле. Свой монолог о вратах закона и строгом их охраннике капеллан тюрьмы (Борис Плотников) обращает непосредственно к зрителям. Богомолов расставляет акценты так, что ситуация, в которую попадает герой, возвращает в советские времена. Но в спектакле нет атмосферы безысходности и необратимости. Наоборот, от трагифарса остался только фарс, а траги- проявляется в финале, когда на обессиленное тело героя обрушиваются органные трубы.
АИДА ТАГИ-ЗАДЕ
Бендер одесский
В «Эрмитаже» поставили спектакль по знаменитому роману
«Золотого теленка» на театральной сцене не играли, кажется, полвека. Чуть ли не единственная постановка была в Театре сатиры со Спартаком Мишулиным в роли Остапа Бендера. Михаил Левитин, художественный руководитель театра «Эрмитаж» и режиссер нового спектакля «Золотой теленок, или Возвращение в Одессу», ту давнюю постановку помнит. Он даже внутренне посвящает свой спектакль народному артисту Владимиру Лепко, который тогда блестяще играл Фунта.
Левитин решил поставить любовного «Золотого теленка» с романтическим героем Остапом Бендером. Автором пьесы, в текст которой включены мотивы из записных книжек Ильи Ильфа, стал редактор журнала «Театр» Валерий Семеновский. Они с Левитиным оба одесситы. Поэтому действие спектакля происходит даже не в вымышленном городе Черноморске, а в Одессе. Заметим, что по случайному совпадению дом, в котором в Одессе жил Михаил Левитин, — то самое здание, где располагался «Геркулес».
Книга «Золотой теленок» хранится у Михаила Левитина с одесского детства.
При такой любви режиссера к творчеству Ильфа и Петрова неудивительно, что пространство спектакля ему приснилось. Воплотил сон в реальность художник Гарри Гуммель. В необычном спектакле занята вся труппа театра. Остапа играет Арсений Ковальский.
ЮЛИЯ ЛАРИНА
Против смирения
Вышел альбом «Российский акционизм 1990 — 2000»: крупнейшие художественные акции десятилетия
С чего начиналось?.. «Каждую неделю открывается несколько выставок, одна другой хуже. На некоторых наливают, это считается хорошей выставкой». В 1991-м на Красной площади телами добровольцев было выложено матерное слово из трех букв — как реакция на запрет нецензурно выражаться в публичных местах. «Художников» арестовали, но быстро выпустили. Затем расцвели вечно оголяющийся разрушитель Александр Бренер, кусающаяся собака Олег Кулик, красавица на любителя от Владислава Мамышева-Монро, и стало ясно: достать из штанов кусок дерьма в картинной галерее — равно сказать миру: смотрите, я тоже творец! А если это кто-то сфотографирует, а еще лучше — напишет заметочку, то вы станете художник-перформансист, поздравляю. Впрочем, сегодня «телесные практики» не шокируют, перформансы должны становиться «вкуснее» в конкуренции со скандальными телешоу. Интересно наблюдать, как авторы борются с равнодушием публики: иногда становятся предельно символичными — так, 1 апреля 2000 года в парке Института культурологии Олег Мавромати распял себя на кресте. Акционизм, пишет арткритик Андрей Ковалев, — это в первую очередь действие, это манифест против традиционного русского смирения. Не осознанное сопротивление, а подсознательный протест, зачастую даже безмолвный, а лучше, конечно, со зрителями и видеокамерами — на память и в историю. Поэтому издание книги-хроники — акция сама по себе, и поневоле в ней ищешь разъяснения смысла провокаций. Но, пожалуй, определение их культурной ценности лучше оставить историкам и порадоваться за деятелей эпатажа: «В Школе современного арта мы делали упражнения, демонстрирующие базовые элементы любого перформанса — прыгали через скакалку, залезали в ящик, зачитывали список матерных слов, показывали жопу... Мы избавились от тысячи комплексов. Нас стали называть молодыми художниками».
ЕКАТЕРИНА КСЕНОФОНТОВА
Фото: ВЛАДИМИР ЛУПОВСКИЙ; СЕРГЕЙ ТУПТАЛОВ