Эта тема не могла не возникнуть — искусство даже против воли отражает реальность, а главная примета времени — растущее расслоение страны, и это не только пропасть между богатыми и бедными, но и дистанция огромного размера между столицей и провинцией. Это традиционная, старая и печальная российская тема, нормальная для империй, но в империях, как писал в «Огоньке» покойный Кормильцев, всегда присутствует пафос освоения новых пространств. Уникальность сегодняшней российской ситуации в том, что империя умудрилась сохранить все свои минусы, утратив практически все плюсы, и прежде всего смысл. Империя, которой нечего делать, которая не несет миру новых ценностей и не в состоянии сформулировать их даже для себя, которая вместо экспансии твердит про суверенитет (доктрину по определению оборонительную) и страшно боится отпадения окраин, состоит уже не из мудрых управленцев и отважных первопроходцев, а из развращенных бюрократов и опустившихся маргиналов. Их-то конфликтом и занято все нынешнее российское искусство, главная коллизия которого в 2007 году — приезд провинциала в Москву. Сюжет «провинциал в столице» может развиваться по нескольким сценариям. Сценарий первый: молодой, чистый, но неумеренно тщеславный Растиньяк приезжает в Париж и завоевывает его, утратив все свои симпатичные черты и неумеренно развив отталкивающие. Сценарий второй: грубый, примитивный, но духовно чистый провинциал приезжает в столицу и постепенно облагораживается под ее культурным и интеллектуальным влиянием (у нас, в силу архитектурных особенностей Петербурга, эта тема чаще реализуется именно там). Третий вариант: одаренный, тонкий, талантливый самородок приезжает в столицу и, встретив некоторое количество равнодушных и тупых людей, все-таки находит настоящих учителей и получает заслуженное признание. (Наиболее нагляден был фильм Е. Ташкова «Приходите завтра».) Четвертая фабула, сравнительно редкая в искусстве, но частая в жизни: самоуверенный и ограниченный провинциал приезжает в утонченную столицу и рушит к чертовой матери все, к чему прикасается. (Великий фильм С. Герасимова по сценарию А. Володина «Дочки-матери».)
В силу эволюции российской империи в сторону суверенной демократии сегодняшняя фабула выглядит иначе: тщеславный, безвкусный и неприятный провинциальный выскочка приезжает в Москву и убеждается, что вся она давно состоит из таких же тщеславных, безвкусных и неприятных выскочек, которым повезло чуть больше. Нахлебавшись дерьма и поняв, что это ничуть не приблизит его к сияющим вершинам, которые вдобавок только из дерьма и состоят, Растиньяк презрительно плюет на непокоренный Париж и возвращается восвояси. Эта схема реализуется с разными отклонениями: иногда приезжий чуть более симпатичен (как в фильме Е. Николаевой по сценарию Ю. Короткова «Попса»), иногда его отъезд не вполне доброволен, потому что ноги надо уносить (как в романе и фильме П. Санаева «Нулевой километр»), иногда он так и не успевает уехать, потому что гибнет в ужасных столичных условиях (как в «Русалке» А. Меликян), а иногда и не пытается здесь зацепиться, сразу поняв, насколько тут все бездуховно (как в «Тисках» В. Тодоровского). Но в целом главная тенденция нашего искусства сохраняется: если для кино 50-х годов была характерна борьба хорошего с лучшим, то в теории бесконфликтности нулевых возобладала борьба дурного с отвратительным, как в «Глянце» А. Кончаловского.
Если окинуть мысленным взором все фильмы и книги на интересующую нас тему, можно составить примерный список персонажей, обитающих в Москве.
Крутой мужик. Ездит в джипе, имеет охрану из «быков» на джипах поменьше, проводит время в «Дягилеве», содержит Содержанку (см.).
Пиарщик. Обслуживает Крутого мужика, давая ему советы по имиджу. Содержанок не содержит, потому что в массе своей голубой.
Руководитель модельного агентства. Поставляет Крутому мужику содержанок. Иногда
чисто по-дружески спит с пиарщиком.
Успешный представитель попсы. Независимо от пола похож интонациями и комплекцией на Аллу Пугачеву. Ходит в халате, истерит, капризничает, давно ничего не может.
Бандит. Крутой мужик с обратным знаком. В зависимости от сюжета хочет отнять у Крутого мужика джип, содержанку или пиарщика. Иногда использует в своей борьбе провинциала, но, употребив, как правило, кидает его.
Содержанка. Мучается совестью, но содержится. Спит с Крутым мужиком, хочет сбежать к бандиту, в паузах отдается провинциалу.
Обслуга. В зависимости от сюжета это либо шофер, либо портниха, либо гример — словом, кто-то из персонала, обслуживающего пиарщика, бандита или содержанку. Обслуга — из простых людей, «зацепившихся» в Москве.
Бабушка-старушка. Бывает и мужского пола, психологически оставаясь бабушкой. Коренное население Москвы. Больше всего боится, что выживут из квартиры.
Таксист. Персонаж почти обязательный: встречает провинциала на вокзале (в аэропорту) и накалывает его первым, лишая иллюзий. Таксисты — единственный реальный барьер на пути понаехавших. Есть, правда, еще менты, но они сами из лимиты и часто ведутся на жалость.
Гастарбайтер. То же, что и провинциал, но нерусской национальности. Ему еще трудней, чем провинциалу, и шансы его ничтожны. Оттеняет нашего героя, так сказать, снизу. Правда, когда провинциал сбегает, гастарбайтер остается.
Типология провинциалов не менее интересна. Они менее разнообразны, чем жители столиц, но тоже не одним миром мазаны.
Продвинутый диджей (клипмейкер). Хочет заниматься настоящим искусством. В душе — романтик. Часто влюбляется в содержанку (см.). Если не убивается в первые полчаса и не побоится сменить ориентацию, имеет шанс пробиться в пиарщики (см.). Приезжает, как правило, из Мурманска, реже из Архангельска.
Модель. Не содержит в себе ничего модельного и тем забавна. На родине спала с братком. Регулярно читает «Космо». Хыкает и гэкает. Приезжает, как правило, из Ростова или Таганрога. Хорошо готовит (в повести В. Токаревой «Одна из многих» еще и убирает). Страдает приступами сентиментальности (опекает мать-алкоголичку или отца-алкоголика), но в целом начисто лишена моральных принципов. Если не гибнет во вторые полчаса, к концу третьих выходит замуж за олигарха и делается хозяйкой модельного агентства (см.).
Циничный шалопай, мечтающий по-настоящему развернуться в столице. В душе лох. Если не гибнет, то сбегает. Успехов не добивается никогда, не попадая даже в содержанки (см.). Олицетворяет мораль новой Москвы: мы все тут, конечно, ужасные сволочи, но у нас уже выработались какие-никакие правила. Мы еще можем простить откровенного лоха и даже кинуть ему кроху со своего стола, но если он нас тут попытается разводить, он будет иметь дело с нами. И тогда пусть скажет спасибо, если живым доберется до своего Урюпинска из нашего Центропупинска.
Мораль большинства столично-провинциальных историй сводится именно к этому постулату: не ходите, дети, в Африку гулять. У нас тут в столице живут не те, кто лучше, а те, кто успел. Главная же примета успевшего человека (на всех уровнях) — неверие в долговечность своего успеха и заслуженность победы. Отсюда хроническое чувство вины и жажда растолкать локтями всех. Поскольку главным карьерным механизмом в Москве является случайность, а время таких счастливых случайностей благополучно закончилось в проклятые девяностые, сиди, мальчик, на попе ровно. Не рыпайся. Возрождай провинцию. Там теперь тоже нужны таланты. И помни, что в деревне гораздо хуже.
А мы, которые успели, уж как-нибудь помучаемся в нашем тут Вавилоне, которого, как все мы понимаем, тоже хватит ненадолго — но еще десяток фильмов на данную тему мы снять успеем.
Иллюстрация АЛЕКСЕЯ БОРИСОВА