Советский Союз, как заправский мертвец из какого-нибудь киноужаса, возвращается всегда под Новый год: пять минут, пять минут, это много или мало, наши любимые фильмы, наши любимые песни лезут изо всех щелей, и ладно бы шедевры. Шедевров не хватает на две праздничные недели; экраны заполняются добротной стряпней 40 — 70-х годов прошлого века: о хороших врачах, чистых любовях, честных учителях и милиционерах — всей своей милой художественной полуправдой, как пригвоздил когда-то Солженицын. Сюжеты, гэги, ходы и рифмы всех нынешних новогодних огоньков и юмористических передач передраны с тех же любимых фильмов Рязанова, Гайдая, Меньшова 30-летней давности. Напомните мне, были ли хоть раз наши праздничные концерты за последние 10 лет составлены из песен, написанных за эти 10 лет? Зато песен 60, 70, 80-х звучит в эти две недели столько, сколько не звучало, кажется, и в сами 60, 70, 80-е. Про радио я молчу.
Все это смотрят и слушают люди с доходами от 500 и выше долларов на человека, приобретающие в кредит автомобили, квартиры, бытовую технику, летающие за границу хотя бы раз в год, пользующиеся интернетом и прочими сервисами, работающие в частных фирмах, живущие в глобальном мире и по его правилам. В России таких, по грубым подсчетам, от 30 до 40 процентов. Добрая треть этих людей в сознательную жизнь вступила уже после перестройки или еще позднее.
Тем, кто родился в 1991 году, когда СССР не стало, сегодня ровно 17 лет. Хороший возраст.
От СССР пора делать прививки, потому что он по-прежнему с нами, он никуда не делся, несмотря на загранпаспорта, доллары и евро.
Экономика — базис, культура — надстройка, учили в том еще 80-м. Поразительные экономические перемены в России никак не сказались на нашей культуре, эстетике, сознании. Мы по-прежнему опираемся, отдыхаем душой, веселимся, радуемся, учимся и даем детям в качестве лучшего образца культуру, стилистику, эстетику несуществующей, умершей страны.
Это называется шизофрения, раздвоение сознания. И никто не лечит.
Я не знаю, сколько лет троим детям могущественного олигарха Владимира Лисина (третья позиция в рейтинге самых богатых людей России), но думаю, что годы их рождения приходятся также на 80 — 90-е. Исследование «Советский Союз. Образ жизни» задуман как путеводитель по советской жизни для тех, кто о ней ничего не знает, и внешне выглядит как шикарный подарочный альбом для тех, кто до сих пор считает СССР «самой прекрасной страной». Но это - как смотреть.
Разговор о советском за последние годы стал тяготеть к минимализации. Хочется свести СССР к одному символу, сжать все эти бесконечные съезды и лозунги, марки и плакаты к одному образу. Все последние художественные проекты о советском времени словно соревнуются между собой — кто компактнее выжмет из СССР соль, суть, смысл. Так бывает с прошлым — детали забываются, эпоха сжимается до уровня слова-символа (например, слово «питательный» имеет ярко выраженный оттенок советского — не знаю, почему) или фото.
В альбоме «Образ жизни» текста минимум, почти только картинки, но подобраны они таким образом, что все эти радостные лица с обложек «Огонька» и «Работницы», все эти даже не автомобили и товары, а автомобильчики и товарчики, сливаются в один сплошной ряд. Такие они красивые, словно игрушечные: формы округлые, лица счастливые, награды, погоны, солдатики, значки: почему, почему это все нас никак не отпустит?
Почему нас так тянет на все это до сих пор, почему кажется милым, теплым, домашним? А ведь правда: какой бы ты ни был антисоветчик, но ведь залюбуешься, взгляд теплеет, слезы наворачиваются… Но почему вся советская эстетика имеет такую силу воздействия? Почему мы не можем этого забыть, почему не можем придумать взамен ничего равнозначного по силе воздействия? А ведь не можем, оттого и празднуем который Новый год под советское кино…
В альбоме есть ответ. Весь СССР — как один большой конструктор. ВСЕ, что вы здесь видите, все, что сделано в СССР с 1945 до 1985 года, от гайки и консервов до «Победы» и ядерной бомбы, сделано словно бы одним человеком.
Поэтому нам так нравится.
Любой человек стремится к гармонии — внешней и внутренней: это извечное, фундаментальное, так сказать, стремление человечества, и СССР очень ловко уловил и использовал его. Возле театра Советской Армии в самом центре Москвы есть чугунный забор (узор из колосьев, самолетиков и звезд). Если представить себе, что некий смерч или ураган уничтожил в Москве все, что было создано при советской власти — все дома, названия, воспоминания, вплоть до чертежей и подшивок советских газет, — и остался один этот забор, то коллектив историков-ученых сможет реконструировать всю советскую эстетику, архитектуру и историю по одному этому забору. Советская эстетика поразительно герметична: в ней малая деталь всегда есть прообраз и эскиз всей большой эпохи. Из одной соцреалистической картины можно вывести весь соцреализм. Все предметы и элементы советской эпохи находятся в гармонии друг с другом, все взаимосвязано и переплетено. Вся музыка совпадает со всей архитектурой, всякое официальное слово звучит в унисон со стихами и прозой. Ничего не противоречит ничему. Это эстетика гармонии и бесконфликтности.
Потому она, эта советская эстетика, у нас и ассоциируется до сих пор с понятием тепла, добра, гармонии — того, без чего мы не можем жить ни в будни, ни в праздники.
Своего, «нового» добра и тепла мы не придумали и поэтому до сих пор пользуемся «старыми». В нашем сознании понятие «добро» и «тепло» до сих пор увязываются именно с советской эстетикой, несмотря на всю чудовищную противоречивость понятия добра и советской действительности.
Мы ошибаемся. Добро и свет вовсе не есть привилегия советской эстетики — просто их надо заново придумывать, формулировать — современные образы добра и тепла, новые идеалы и ценности, соответствующие нашему времени.
Культура и экономика неразделимы: каждой экономике соответствует свой тип культуры, это закон. Советские бесконфликтные образы добра и света соответствуют экономике той, прежней страны: бесконфликтное и герметичное искусство бывает только там, где экономические желания у человека минимальны: например, желание иметь костюм не такого-то, а просто иметь костюм. Иметь два костюма — это роскошь, а два автомобиля — это преступление. В альбоме наравне со счастливо жующими икру гражданами приводится текст прошения о помиловании приговоренного к расстрелу валютчика Яна Рокотова генсеку Хрущеву, стилистика оригинала: «Сейчас я переродился, все стяжательство, спекуляция из меня вышло. Сейчас прояснился ум у меня, и я хочу жить вместе с советскими людьми и строить коммунизм». Человек этот в 60-е за рубли покупал валюту, за что его и расстреляли.
.. Мы хотим жить в глобальном мире, пользоваться всеми его преимуществами и при этом требуем от жизни гармонии советского прошлого — с его ласковым добром, светом и теплом. Поэтому мы так и тоскуем по совку. Тоскуем по гармонии, потому что живем в хаосе. Но этот хаос не отменим. Потому что сложность и непредсказуемость, стресс и непонимание — это ритм нашего времени. Однако этот хаос и дисгармония только и есть залог развития, движения вперед, а все остальное — вся милая гармония, романтика, доброта и свет советского времени — самообман, неправда, потому что этого уже никогда не будет. Не будет больше ласковой, солнечной, обнимающей всех и любящей всех культуры. Она осталась только в таких альбомах. Нам предстоит жить в сложном, подвижном, жестком мире и в такой же, ей соответствующей культуре и эстетике. И единственный способ достижения гармонии в таком мире — ежедневное личное усилие воли и чувств, постоянный поиск. Для этого надо постараться лично, как и для достижения материального благополучия.
Хотите жить сегодня — привыкайте жить сложно. В громе несочетающихся, непредсказуемых, сложных инструментов. Хотите жить просто — живите, как люди в этом альбоме.
Если получится.