Москва давно не видела таких похорон: перекрытая милицией улица, сотни людей, которые с раннего утра мерзли на ветру и морозе, чтобы проститься с любимым артистом. Невольно всплывали в памяти имена Высоцкого и Миронова… Опять беспощадно ранняя смерть, прерванный на высоте полет, но все-таки — что это за особая порода актеров, уход которых миллионами людей воспринимается как личная боль, трагедия? Не только же в таланте здесь дело — талантливых у нас, к счастью, много. А вот уходит артист, и ты понимаешь, что с ним уходит часть твоей собственной жизни, может быть, лучшее, что в этой жизни вообще было, и сейчас ты не только с ним прощаешься навсегда, но со своей юностью, ее незаслуженным счастьем, ее сбывшимися и несбывшимися надеждами.
Абдулова узнали и полюбили в семидесятые: в 74-м Марк Захаров пригласил его на главную роль в спектакле «Ленкома» «В списках не значился» по повести Бориса Васильева, в 78-м вышел фильм «Обыкновенное чудо», а в 79-м — фильмы «С любимыми не расставайтесь» и «Тот самый Мюнхгаузен». Большинству из тех, кто мерз в траурной процессии на Малой Дмитровке, не надо объяснять, что это были за годы. Юность ровесников актера пришлась на эпоху застоя — время дряхлеющих и впадающих в маразм генсеков, период тотального вранья и двойной бухгалтерии, когда над официозом потешались все, в том числе и те, кто зарабатывал им себе на хлеб. Чтобы не свихнуться, люди обращались к искусству — в России, как показала история, оно тем лучше, чем меньше свободы. Вот тут и появился Абдулов — высоченный красавец с волевым подбородком, романтик, победитель и Ланцелот на все времена. Он был красив совсем не так, как нынешние секс-символы, вскормленные генетически модифицированными продуктами и накачанные в фитнес-клубах, — его взгляд выдавал некий надлом, скрытую драму, а неотразимая улыбка обещала прощение и преодоление трудностей. Веку старости и дряхлости он противостоял своей мужественной красотой и силой, поэтому не полюбить его было невозможно.
Кроме того, он был женат на самой красивой женщине СССР. Его роман, брак, а потом развод с Ириной Алферовой страстно переживали домохозяйки страны — эта история заменяла им все гламурные издания и телесериалы, в изобилии появившиеся позже. Такое тоже не забывается, поэтому, когда оба актера спустя много лет сыграли супружескую пару в ничем особо не примечательном телефильме «Капкан», рейтинги его зашкаливали.
Придя в «Ленком», Абдулов не просто остался там на всю жизнь и сыграл много замечательных ролей, но стал любимейшим актером Захарова — может быть, таким же, каким был для режиссера Андрей Миронов. Известно, что захаровское «Доходное место» с Мироновым могло бы стать одним из лучших спектаклей шестидесятых, если бы его не запретили. Там был эпизод, когда Миронов обращался непосредственно к залу с лирическим монологом, стоя на авансцене, — Захаров называл это место «площадкой совести». Точно так же обращался к залу Абдулов в спектакле «Ленкома» «Плач палача». Это было трудное для театра время, потому что все его самые известные, имевшие оглушительный успех спектакли были уже позади, это было вообще трудное время, потому что появился новый зритель, ждущий от искусства только развлечения. И вот вместо этого развлечения на авансцену выходил Абдулов и говорил (то ли от имени своего героя, то ли от себя самого) ошалевшим от такой бесцеремонности зрителям примерно следующее: «Вы отдали себя на откуп бандитам и недоумкам. Ваши сограждане не могут прокормить сами себя. Я стреляю по вашим спящим мозгам!» Помню шок в зале на премьере и думаю о том, что нет сегодня второго такого артиста, которого Захаров мог бы поставить на эту «площадку совести».
Абдулов всегда играл тех, кто действовал и вопреки обстоятельствам умел добиваться своего. Иногда это были герои, как Хоакин Мурьетта или Ланцелот, а иногда — характерные персонажи вроде слуги графа Калиостро из «Формулы любви» или колоритнейшего Менахема-Мендла из «Поминальной молитвы». Парадокс, но когда империя зла рухнула, рыцарей ему играть уже не предлагали — все больше уголовников или воров в законе, как обаятельный Лавриков из сериала Next. Действительностью завладели другие, неведомые поколению Абдулова драконы, и как с ними бороться, было непонятно. Сколько актерских судеб разбилось тогда на наших глазах, сколько замечательных артистов оказались «без вины виноватыми», потому что остались без театров, без ролей, без режиссеров. Абдулов взрослел, ломал себя, приходил к пониманию неких неведомых прежде истин вместе со всеми.
Он никогда не сдавался. В самые нетворческие девяностые актер организует собственную антрепризу, становится генеральным продюсером Московского международного кинофестиваля, чтобы не дать ему погибнуть, создает Alexander Studio Group, которая занимается прокатом российского кино. Он снимает свой собственный фильм «Бременские музыканты», собирает деньги на реставрацию церкви Рождества Богородицы в Путинках, что рядом с театром, помогает детским домам. Он успевает родить дочку — первого своего, такого позднего и долгожданного ребенка. Он будто снова говорит своему зрителю: «Нет ничего невозможного!» Оказалось — есть, но те, кто ему всегда верил, отказывались это принять.
В самом знаменитом спектакле «Ленкома» «Юнона и Авось» Абдулов играл две небольшие роли: темпераментного испанца Фернандо Лопеса и Человека театра, который вместе со всеми пел в финале «Аллилуйя любви». На пленке они и сейчас поют вместе — Караченцов, Шанина, Абдулов, Алферова, игравшая там в массовке, а где-то за сценой наверняка стоят Олег Шейнцис и Григорий Горин. Никто никуда не уходит, потому что с любимыми не расстаются. Это лучше всех знает Марк Захаров, с редким достоинством проживающий все, что выпало на долю его театра в последнее время. За три с лишним десятилетия он создал самую звездную в театральной России труппу, а значит, история «Ленкома» будет продолжена.
Фото СЕРГЕЯ КУЗНЕЦОВА/АРХИВ «ОГОНЬКА»