Новое здание Театра-мастерской Петра Фоменко спускается к воде. Две трети его помещений «встроены» внутрь откоса берега реки Москвы; поэтому с улицы оно не выше первого этажа соседнего дома, где был театр прежние 8 лет и откуда настало время переезжать «фоменкам». Там теперь будут учиться на собственных ошибках стажеры, правда, пока что из тесных стен никто перебираться не торопится — в новом здании есть абсолютно все, но вот интернет и телефон никак не подключат, а без них какая жизнь?
На ярусах фойе, спускаясь к реке, видим компактный гардероб, затем фойе Большого зала, балконы шекспировского театра, на «выносе» — театр елизаветинский и, архитекторская гордость, древнегреческий амфитеатр.
— Вкопав здание в откос, мы нарушили все традиции классического театра, когда люди поднимаются по парадной лестнице наверх, к искусству. У нас наоборот, мы спускаемся! — показывает руками Сергей Гнедовский, заслуженный архитектор России. Его проект здания театра Фоменко в 2006 году удостоился премии «Золотое сечение». — Да, мы перенесли сценическое пространство в зону фойе — здесь те же сценические фонари, штанкеты и мостики, — для того, чтобы не обрушивать зрителя сразу на отметку планшета сцены. Мы постепенно его опускаем, разыгрываем пространство, используя мотивы из прошлых театральных эпох.
Древнегреческий театр поражает воображение, он не похож ни на что: мраморные ступени с подушками, вокруг — обширное воздушное пространство с великолепной акустикой, сзади — будущий зимний сад, а справа — окно на всю стену с видом на реку и комплекс «Сити» на другом берегу. На льду, припорошенном снегом, начерчено короткое признание в любви. Мы рассуждаем, можно ли использовать поверхность реки для рекламных анонсов театра, и идем в Малый зал, рассчитанный на 100 — 150 мест.
Там — современная сцена с возможностью изменения пространства, так называемый блэк-бокс. Панорамное окно и зона амфитеатра отгорожены с помощью сдвигающихся стен-щитов, их можно перемещать, изменяя границы сплошь черной комнаты. Необычные стены окрестили «раздвижным порталом»: если их убрать, можно объединить Малый зал с амфитеатром и менять местами зрителей и актеров. А вот как смешно в «Трех сестрах» можно обыграть, шутят мои провожатые, «В Москву, в Москву!». Раздвигаешь щиты, и вот тебе, пожалуйста, самый «Сити».
Я обращаю внимание на ярко-терракотовый цвет внешних стен Малого зала — архитектор объясняет, что это цвет фойе в старом здании, который символизирует связь прошлого с будущим: «Сначала, когда мы выкрасили эти стены, Петр Наумович был очень недоволен — мы чуть-чуть не угадали в тоне. Но потом мы сделали выкраску, подошли к старому зданию, приложили к фойе, посмотрели, что они полностью совпадают, и только тогда Петр Наумович успокоился».
Мы спускаемся еще ниже. Заглядываем в пока не обжитые кабинет Петра Фоменко и вызывающие восторг актеров гримерки — из двух десятков большая часть рассчитана на двоих, да с телевизором и ванной-туалетом в каждой! При кабинете Фоменко тоже удобства имеются, а еще кухня и комната отдыха с диваном. Можно жить.
… В фоменковском театре сейчас лучшее в стране световое оформление. Все приборы управляются с одного пульта, и можно под каждый спектакль записать свою программу освещения, правда, ее надо будет немного координировать с происходящим на сцене.
Стиль Большого зала — классическое итальянское барокко на глубине 7,5 метра под землей. Зрительный зал на 450 мест кажется маленьким и невзрачным, только золотые детали на балконах привлекают взгляд. Мне тут же втолковывают, что в этом самая соль, в контрасте кусочка роскоши и скромности, камерности. Потому что зрители смотреть должны только на сцену, а не по сторонам!
Но и тут все не так просто: этот зал — трансформер. Первые три ряда можно убрать — на их месте окажется оркестровая яма, или поднять — тогда сцена увеличивается в полтора раза. А можно раздвинуть сцену до самого амфитеатра: тогда мест для зрителей, конечно, останется совсем мало, зато в пространство длиной более 40 метров впишутся спектакли-приключения, не встающие практически ни на одну другую театральную площадку.
Разумеется, зрителей заинтересует буфет (полноценное кафе) и пока еще слишком молодой музей театра, а вот в актерский буфет их не пустят, равно как и в расположенные на нижних этажах цеха, тренажерный зал и сауну.
Зато еще ниже, на подземную стоянку, двухуровневую, на 72 машино-места, может попасть каждый владелец авто, если только купит билет в театр. Это одна из проблем, с которой столкнулась Мастерская при строительстве. Дело в том, что здание разместилось на территории, принадлежащей комплексу «Москва-Сити», и на его месте были запроектированы два гаража. Тем более что, как рассказал Сергей Гнедовский, Третье транспортное кольцо строилось здесь с клятвенным обещанием, что те парковки, которые тут появятся, будут отданы жителям. Помимо этого, театр попал под горячую руку участников местной избирательной кампании. А сначала люди вообще думали, что рядом с их домом строится казино. С каждой ситуацией пришлось разбираться отдельно, но теперь архитектор уверен, все поняли, что вот такой театр — это куда лучше, чем гаражи под окнами. Тем более что ближе к лету его крышу укроет живой газон, а может быть, и цветники.
Мы поднимаемся к выходу. В комнате администрации человек пять сидят у окна с телескопом: «Сити» рассматривают.
Идем дальше. Доносятся перешептывания: «Курить, где курить?..» А курить зрителям, оказывается, пока негде.
— Во время проектировки мы получили точное задание — что курить надо достойно. Поэтому мы сделали шестикратную вытяжку из буфета, все было рассчитано. Но мы же теперь Европа. Курить в здании уже нехорошо… — с тоской в голосе поведал архитектор. — На входе да, можно, там и стоят нагреватели воздуха, но они хороши при морозах в минус пять, а зима-то у нас пока не европейская…
По пути наверх мне вспоминаются страшные истории с провалившимися под землю домами, а ведь сползти в воду и того легче, о чем я и сообщаю архитектору. Он не обижается:
— Строить здание на откосе — это особая ситуация, и мы все рассчитали. Здесь ступенчатая система, всего две террасы — верхняя и нижняя, а между ними — двойная стена, воспринимающая нагрузки. Знаете, если сыпать песочек, то он сыплется пирамидкой, конусом под 45 градусов? Именно этот конус воспроизведен в построении этих террас, поэтому здесь естественное, природное распределение нагрузок. Все в высшей степени надежно, железобетон, монолит.
По пятам следуют уборщицы, идем к выходу.
— Лучший способ открыть театр — не торжественными речами, а новой работой, — говорит помощник худрука Анна Родионова. — Мы открываемся премьерой «Бесприданницы». А потом — «Три сестры», «Волки и овцы», «Война и мир»… и главное — билеты есть! Никаких очередей на месяц вперед, как раньше, и никаких «кончились».
Я подхожу к кассам прицениться. Там пока пустые стекла.
По-настоящему Мастерская оживет, когда здесь появятся зрители. Ну, и конечно, телефон и интернет. Пожалуй, сейчас театр начинается все-таки с них.