К концу прошлой недели уловить разницу между спортом и политикой тому, кто читает газеты в Нью-Йорке, стало практически невозможно. На минувшее воскресенье был назначен Супербоул — финальная игра сезона по американскому футболу. Через два дня — Супервторник, политическая битва, после которой решится, кто останется в президентской гонке. Сходство не только в том, что речь о финалах. Страсти бушуют, потому что и в той, и в другой игре участвуют стороны, на которые никто не возлагал особых надежд. Прошлым летом, например, у Джона Маккейна и Барака Обамы было не больше шансов участвовать в Супервторнике, чем у моей любимой команды, The New York Giants, попасть в Супербоул.
Но два месяца назад Giants обезоружила всех своих критиков и, выиграв серию ключевых игр, в финал все-таки выбилась. Та же история и с Обамой и Маккейном — оба вышли из ниоткуда и бросили вызов признанным фаворитам. Но и это не все: перед обоими матчами мало кто сомневался, что играть в политику и футбол будут одинаково зло и жестко. С американским футболом все ясно — иначе и не бывает. Но на сей раз и в политике также: битва за право стать кандидатом может вызвать серьезные разногласия в самих партиях — что у демократов, что у республиканцев.
КЛИНТОНЫ И АНТИ-КЛИНТОНЫ
Демократы, на которых сейчас обращено больше всего внимания, казалось, должны быть счастливы. Темнокожий и дама в качестве главных кандидатов на пост президента — что лучше такого соперничества может продемонстрировать, какой важный шаг сделала Америка к обществу равных возможностей? Увы, нет: в партии разворачивается невеселая битва, которая ставит вопрос о самом ее существовании.
Дело в том, что Хиллари Клинтон — фигура из верхов, из истеблишмента. И она не стала бы кандидатом, если бы ее муж Билл не оказался для демократов героем после одного из самых успешных президентских правлений в истории страны, — правления, практически приравненного к эталонному. Не секрет, что Хиллари готовилась к президентству с тех самых пор, как ее муж ушел с поста в 2000-м. Не секрет, что и сам экс-президент в этой подготовке участвовал, позаботившись перед тем, как уйти, чтобы члены его правительства заняли ключевые посты в демпартии. Критики даже предлагали переименовать партию в партию Клинтона.
Но вот откуда ни возьмись появился Барак Обама. Сенатор со всего-то трехлетним стажем, он ворвался на политическую арену год назад, и тут же видные фигуры демократической партии согласились его поддержать. Успехи кампании Обамы стали серьезным шоком для Хиллари Клинтон — об этом можно судить хотя бы по недавним праймериз в Южной Каролине.
Возьмем один лишь аспект. Клинтоны давно и систематически прилагали усилия, чтобы завоевать симпатии избирателей-афроамериканцев — темнокожая писательница Тони Моррисон, несколько лет назад получившая Нобелевскую премию, однажды даже назвала Билла Клинтона «первым темнокожим президентом».
Поэтому в ходе своей нынешней кампании Хиллари Клинтон использовала такой аргумент: если темнокожие проголосуют за нее, она — «однажды» — добьется для них возможности выдвинуть своего кандидата на пост президента. Но когда появился Барак Обама, для миллионов афроамериканцев это «однажды» уже наступило. «В прошлом, на данном этапе праймериз, афроамериканцы должны были решать, за какого белого им голосовать, — сказал преподобный Джозеф Дарби, один из самых авторитетных священнослужителей в Чарлстоне, Южная Каролина. — Но теперь есть свой, темнокожий».
Клинтоны негодуют. Билл в отношении Обамы в последнее время ведет себя просто как цепной пес. Только эти атаки оборачиваются против них самих: на праймериз в Южной Каролине, штате принципиальном в качестве теста по голосованию афроамериканцев, 80 процентов темнокожих — за Обаму. Возможно, черту под дружбой между Клинтонами и темнокожей Америкой подвела на прошлой неделе та же писательница, Тони Моррисон, объявив, что утратила веру в Клинтонов и поддерживает Обаму.
Острая борьба между кандидатами была неизбежна еще и потому, что линия Обамы построена на противостоянии не только республиканцам, но и тому, что демпартия все сильнее подпадает под контроль Клинтонов. Речь за речью Обама обличает лоббистов, перечисляющих средства частных компаний на счета Хиллари Клинтон, выставляя их как бич Америки. Он бьет по тылам — причем не только администрации Буша, которая славится сотрудничеством с лоббистами, большей частью из нефтедобывающей отрасли. Обама призывает и демократов вырваться из подобной системы и не выстраивать новую ее версию под Хиллари Клинтон.
Чем дальше раскручивается это противостояние, тем виднее, что дилемма Клинтон — Обама раскалывает партию не столько по расовому признаку, сколько по возрастному. В Южной Каролине за Обаму проголосовало подавляющее большинство молодых, за Клинтон — в основном избиратели старше 65. В Чарлстоне, самом старинном городе этого штата, названном в честь английского короля Карла II, я видел, как активисты Обамы ходили по парикмахерским и салонам красоты. Результат впечатляющий: большинство парикмахерских развесили фотографии улыбающегося Обамы на ярко-синем фоне.
«Похоже, Обама оседлал правильную идею, — объяснил мне темнокожий Натиэль Дрейн, менеджер магазина «Изысканный джентльмен». — Он за американцев, а не только за афроамериканцев».
В ответ Клинтон продолжает настаивать на том, что ее сильная сторона — опыт. Но открытое вмешательство в полемику на стороне Обамы членов авторитетной среди демократов семьи Кеннеди может лишить ее и этого аргумента, более того, стать началом «гражданской войны» в верхах демократической партии. Известно, например, что сенатор Тед Кеннеди за Обаму, потому что опасается доминирования Клинтонов в партии. Это уже симптом. От сторонников демократов можно все чаще услышать, что поединок Клинтон — Обама может расколоть партию: те, чей кандидат проиграет на праймериз, вообще могут отказаться голосовать на президентских выборах в ноябре.
ЛИБЕРАЛЫ И ДЕМОКРАТЫ РЕСПУБЛИКАНЦЕВ
Похожие страхи витают и в республиканской партии, только там внутренний раскол выявился много раньше. Главный на данный момент республиканский кандидат Джон Маккейн был почти забыт прошлым летом: у него закончились деньги, сбежал персонал и он сам делал уборку в своем кандидатском офисе.
Но у 71-летнего Маккейна прекрасное политическое чутье, и он уловил то, что упустили его соперники в партии. Дело в том, что в Америке у значительной части электората—неустойчивые взгляды, она исторически колеблется между правыми и левыми. В 1980-х такие избиратели голосовали за представителя правого крыла — Рейгана. В 1990-е сдвинулись влево, проголосовав за Клинтона. Затем снова свернули вправо и проголосовали за Буша. Теперь же, после неудач администрации Буша в Ираке и в экономике, колеблющиеся снова клонятся влево.
Маккейн это ощутил и выдвинул ряд либеральных инициатив, которые, он надеется, приведут к нему независимых избирателей и даже некоторых демократов. Вот примеры: в отличие от представителей администрации Буша он уважает законы об окружающей среде, выступает за прекращение «допросов с пристрастием на Гуантанамо», а также не против гомосексуальных браков.
Маневр Маккейна тут же вызвал раскол в его партии: республиканцы-прагматики поддерживают ветерана, а вот консерваторы в шоке. Для значительной части республиканской партии — ультраконсервативных евангелистов, пользующихся поддержкой президента Буша, — идеи Маккейна не приемлемы. Христианские правые ведь не только против абортов, гомосексуальности, они не допускают ни секса вне брака, ни гражданских браков. Во многих штатах, где они доминируют, детей продолжают учить тому, что Господь сотворил мир за шесть дней.
При этом, если у Клинтон с Обамой политические программы все-таки сходные, то Маккейн и республиканские консерваторы имеют принципиальные расхождения. Один из религиозных лидеров консерваторов-республиканцев Раш Лимбаф в своей радиопередаче, которая транслируется на всю Америку и имеет миллионы слушателей, прямо говорит: если Маккейн станет президентом, это станет «концом республиканской партии».
Многие консерваторы предпочтут, чтобы место в Белом доме занял кто-то из демократов, а не «либерал Маккейн», который разрушит имидж и ценности партии. Не случайно, видимо, основной кандидат консерваторов Митт Ромни повторяет идею Обамы о том, что надо вырвать политику из плена истеблишмента, который, по его словам, представлен сенатором Маккейном. «Вашингтон серьезно разрушен, — говорит он. — Мы не сможем изменить Вашингтон, если пошлем туда тех же людей, которые просто по-другому сядут на тех же стульях».
НАДО ЛИ БОЯТЬСЯ РАСКОЛА?
Общий знаменатель такой: и демократы, и республиканцы обеспокоены тем, что Супервторник и последующие голосования ведут к расколу в их партиях. У избирателя это вызывает вопрос: а есть ли хоть один кандидат, способный объединить страну?
Краткий ответ: возможно, есть. В принципе, и Обама, и Маккейн строили свои предвыборные платформы так, чтобы охватить максимально широкий круг сторонников. Да и в сенате оба эти политика работали с официальными представителями противостоящей партии. В случае победы кого-то из них новая администрация будет править «из центра».
Надо признать, что есть свой набор центристских идей и у Клинтон, но манера лидерства, которую она исповедует, превратила ее в неприемлемую фигуру для республиканцев. Консерватизм Ромни тоже приведет страну к болезненному расколу.
Другое дело, что раскол — это вовсе и не смертельно. Иной раз администрация с сильной идеологией, правой или левой, эффективнее той, что старается искать нескончаемые компромиссы. Демократия, в конце концов, не в том, чтобы всех помирить и прийти к единству, а в том, чтобы политические битвы велись в парламенте, а не на улицах. Демократия вовсе не предполагает, что будут удовлетворены все.
Это вновь отсылает нас к Супербоулу. Потому что, несмотря на все сходства, все-таки есть важное различие между Супербоулом и Супервторником. Оно в том, что любая игра в Америке всегда заканчивается рукопожатием. А вот политические дуэли — не обязательно.